— Дриниан говорит, что скоро начнется буря, — сразу оповестил Справедливый, но подняв глаза осекся. — Эй, Лиз, все хорошо?
Имя всколыхнуло душу, и на поверхность стало подниматься нечто спрятанное глубоко внутри, о чем не хотелось даже думать. Элизабет улыбнулась и кивнула.
— Все прекрасно, Эд, — и стараясь не терять внутреннего равновесия, ответила. — Если не считать надвигающейся бури.
И говорила она далеко не о погоде.
Так где же, где, Любовь моя,
Вернешься ты ко мне?
К вечеру, как и предсказывал капитан, зашумела погода, и разыгралась нешуточная буря. Сначала на западе появились тяжёлые тучи. Двигались они очень быстро и вскоре заполонили полнеба. На минуту в них образовался разрыв, сквозь который просочился жёлтый свет заката, в воздухе тут же похолодало, волны позади корабля заострились, море пожелтело, словно старая парусина. Казалось, и сам корабль почуял опасность и забеспокоился. Парус то сильно надувался на ветру, то опадал. Свист ветра стал удивительно угрожающим, ужасным, а когда Эд и Элиз поднялись на корму, уже раздавался приказной голос Дриниана: «Все на палубу!» Матросы тут же принялись за работу. Крышки люков задраили, огонь на камбузе потушили и уже спускали парус, когда грянул шквал. Всем показалось, что впереди разверзлась глубочайшая яма, корабль полетел в неё, и тут же водяная гора высотой с корабельную мачту обрушилась на них. Это уж была верная гибель, но корабль взлетел на вершину горы и закрутился волчком. Целый водопад обрушился на палубу; ют и полубак напоминали два острова, между которыми бушевал бурный поток. Высоко вверху матросы цеплялись за рею, из последних сил пытаясь совладать с парусом. Оборванный конец каната тянулся рядом с ними по ветру, словно палка.
Несмотря на то, что буря грозилась несколько раз буквально убить ее, Элиз была даже рада — все время помогая матросам вместе с Эдмундом и Люси, она думала о том, чтобы не свалиться за борт, а не о злосчастной семье. За день — хотя день и ночь смешались, солнца не было, и по затянутому тяжелыми тучами небу было сложно что-то понять — она настолько выматывалась, что засыпала на несколько часов ни о чем не говоря, ни о чем не думая, но полностью этого, конечно, не удавалось — избавляясь хоть на минуту от страшного зрелища, через сон Колдунья всё ещё слышала ужасную мешанину звуков – скрипы, стоны, треск, крики, рёв и вой, которые здесь, внизу, звучали ещё тревожнее, чем на юте.
Буря бушевала весь следующий день, а потом ещё день, и ещё, и ещё. Она бушевала так долго, что никто уже не мог вспомнить, что когда-то её не было. И всё это время три человека стояли у румпеля – только втроём могли они хоть как-то держать курс, а ещё несколько человек откачивали воду помпой. Никому не удавалось ни отдохнуть, ни поесть, ни обсушиться. Дальше так продолжаться уже не могло, поэтому Каспиан решил принять окончательное решение. Впервые за эти дни ужасной бури Дриниан покинул свой пост у румпеля; он, Каспиан, Элизабет и Эдмунд собрались в каюте короля; Люси была отправлена спать.
— Итак, — сказал Дриниан, показывая на место на карте, которую получил от Кориакина. Элизабет уже по его голосу поняла, что ничего хорошего капитан не скажет. — Мы застряли здесь. Воды и провианта хватит от силы на три недели, — корабль наклонило, и пришлось схватиться хоть за что-то, чтобы не полететь в другую сторону. Каспиан сидел у окна, смотря на холодное темное море. Эдмунд и Дриниан стояли рядом, смотря на карту, а Элизабет — по другую сторону стола. Она схватилась за него, и даже при ее природной грации, ее мотало из стороны в сторону. На слова капитана Эд и Каспиан переглянулись.
— Элиз, а ты можешь хоть немного укротить шторм? — спросил Каспиан. Девушка качнула головой.
— Я не могу успокоить все море, — пояснила она. — А держать один корабль в состояние покоя будет невероятно сложно, засну всего на секунду — буря накроет нас, и если земля не предвидится, могу потерять много сил, —в каюте повисло молчание. — Но я могу дать время на передышку и попытаться…
— Пустая трата твоих жизненных сил, — отмахнулся Каспиан, и Элизабет опустила голову.
— А когда буря закончится, можете сказать? — спросил Дриниан. Но Элиз и тут покачала головой.
— Обычно погоду легко предсказывать, но буря вызвана не естественным путём, это магия. Кто-то или что-то хочет задержать нас, а это значит, что мы движемся правильно, — Элизабет сделала паузу. — Простите, я тут бесполезна.
Эдмунд кинул на нее быстрый, предупреждающий взгляд, и Дриниан тоже качнул головой в знак несогласия. Элизабет работала на ровне со всеми, пыталась использовать свою магию, где только можно, и в принципе работала на славу. Но при том, что она могла больше, а трудилась как обычный матрос, было неудивительно, что девушка назвала себя бесполезной. Хотя Эдмунду, конечно, так не казалось.
— Тогда это наш последний шанс повернуть назад, — сурово сказал Дриниан. Яркая вспышка молнии на секунду осветила каюту. — Вряд ли мы скоро заметим Голубую звезду, в такой-то шторм. Иголка в стоге сена этот ваш остров Раманду. Проскочим мимо и упадем за край света.
— Или нас съест морской змей, — сказал Эдмунд, и было непонятно, шутит он или нет.
— Эдмунд, а позитивнее можно? — с улыбкой спросила Элизабет, дернув бровями. Эд ухмыльнулся. — Буря не будет длиться вечно, — обратилась Колдунья к капитану. — Даже у колдуна не хватит силы держать ее, а нас тут мотает уже две недели. Она скоро закончится.
— Вы же сказали, что не можете предсказывать неестественную погоду, — заметил Дриниан. Элизабет ощутила легкий разряд тока в кончиках пальцев, но справилась с собой.
— Спишем это на интуицию, — холодно обрубила она, и посмотрела на короля. — Каспиан, мы не можем повернуть!
— Мои ребята начинают нервничать, — с нажимом сказал Дриниан, не обращаясь ни к кому конкретному в комнате. Хватаясь за стол, он обогнул его, оказываясь напротив Каспиана. Элизабет пришлось сместиться в другую сторону; не ближе к Эдмунду, но напротив него. — Море здесь непривычное. Ничего такого я прежде не видел.
Колдунья устало закатила глаза, и в этот раз ощутила ток в позвоночнике, казалось, он прошёлся по всем ее костям. Каспиан собирался что-то возразить своему капитану, но не умеющая уступать в словесных перепалках Элизабет сказал первой:
— Тогда, капитан, ступайте к Ринцу и его дочери прямо сейчас, и скажите, что мы решили закончить поиски его жены и ее матери, потому что море здесь непривычное. Если дело в провизии, то у меня есть способ с этим бороться, — сообщила колдунья, и неприятное воспоминание о Джадис кольнуло в сердце. Боль вырвалась наружу, налетела, ошеломила. Тут корабль сильно дернуло, и рука Элизабет соскользнула по столу. Ладонь внезапно обожгло болью — девушка задела внутренней стороной ладони небольшой ножик для вскрытия писем. Проскользнув по руке, он оставил длинный, но неглубокий след. Девушка на него даже не обратила внимание, она продолжила говорить. — С водой тоже проблем не будет. Но вы сами сказали, запасов у нас на две недели, и все поймут, если будем питаться минимально. Повернуть сейчас — значит проиграть.
— Как давно вы в море? — со скептицизмом спросил Дриниан. Элиз раздражённо выдохнула, и подумала: не исходят ли от нее еще маленькие молнии.
— Вторую жизнь, — твердо сказала колдунья. — И сомневаюсь, что вода в нем сильно изменилась за это время.
Что в итоге заставило Дриниана отступить, было неясно: уверенность и власть в голосе девушки восемнадцати лет, которая уж точно повидала больше него, или то, насколько Королева была уверена в своих словах. И все же ее слова прозвучали твердо и холодно, как вековой ледник… От сравнения Элизабет вздрогнула изнутри, но не могла отвести упрямого взгляда от лица капитана, иначе бы эффект от ее слов сошел бы на нет. И мужчина уступил. Шатаясь от тряски корабля, он подхватил свой плащ.
— Просто предупреждаю: море может повредить рассудок людей. Даже очень, — накинув капюшон, он кинул еще один взгляд на Королей и Королеву, и более покорно, принимая правоту Элиз. — Я к штурвалу.
