– Пошел ты, – выдохнула я, пока горький опыт юридических приключений бегал за лупой, чтобы прочитать то, что написано третьим шрифтом в разделе «сноски».

Я простонала, потрогала лоб, поворачиваясь на другой бок. Сон про сон – это что-то новенькое!

– Малыш, – негромко промурчали мне на ухо, заставив открыть глаза. – Вставай, малыш! Не упрямься!

«Вставай» меня смущало, «малыш» огорчало. Матушка-природа взяла на себя «малыша», а моя самооценка со скрипом приняла на свой счет «вставай».

– Надень штаны и мучайся! – проворчала моя женская самооценка, закрываясь подушкой.

– Малыш, вставай, – потыкали в меня чем-то остреньким. Я обернулась, а к моему горлу устремилось что-то сверкнувшее металлическим блеском. Холодное лезвие уперлось в мое горло, заставив сердце бешено заколотиться от неожиданности. «С добрым утром, любимая!» – шептало незабываемое утро, зачеркивая с гаденькой улыбкой слово «доброе» на бейджике. «Утро, просто утро!» – отрекомендовалось время суток, пока я скосила глаза к носу и смотрела на руку в черной перчатке, сжимающую рукоять маленького стилета.

– Итак, малыш, выслушай меня внимательно, – прошептали мне на ухо. – Есть предложение, на которое нужно сказать «да». Только «да». Запомнила? А потом поставить свою подпись. Красиво, малыш, аккуратно, чтобы никто не придрался. Итак, ты согласна?

– Да, – тихо сглотнула я, глядя, как мне подсовывают листок с предложением. В мои дрожащие пальцы вложили перо, а я осторожно поставила какую-то «закарлючку», смутно напоминающую мою подпись.

– Она согласна! – Мое горло отпустили, заставив меня нервно податься вперед и прижать руку к тому месту, где еще недавно был повод понервничать. – Держите ваш договор!

– Ура! – раздалось со всех сторон. Вспыхнул свет, я видела, как с кровати вставал высокий светловолосый улыбающийся тип с обольстительной улыбкой последнего мерзавца, пряча ловким движением металлическое острие в голенище красивого сапога.

В комнате было полным-полно народу. Тот самый выдержанный красавец с проседью стоял в позе штандартенфюрера СС, одергивая кружевные манжеты, спрятанные под глухим черным сюртуком, седовласый, слегка взъерошенный молодой человек с нездоровой бледностью и васильковыми глазами прятал руки в рукава какой-то неряшливой хламиды, хищный кудрявый брюнет с профилем гордого орлана скептически приподнял бровь, поигрывая золотыми перстнями на руке и тот самый светловолосый, вполне симпатичный мерзавец улыбался так широко, что казалось, за ушами есть маленькие завязочки.

Неподалеку сгорбилась небольшая дряхлая старуха с мушкой на припудренном лице. Если оценивать количество штукатурки, то за ней должен ходить профессиональный маляр с валиком, закрашивая отвалившиеся фрагменты. На голове старушенции возвышался огромный, неопрятный и несуразный припудренный седой парик со старенькими и грязненькими бантиками. Из парика на меня, как из скворечника, выглянула мордочка мыши, а потом спряталась. Сама бабушка была одета так, что мне тут же захотелось укутаться в шаль, накинуть на голову платочек и пристально и подозрительно посмотреть ей вслед взглядом скамеечной инквизиции. Кружевное потрепанное декольте располагалось в районе пупка, обнажая дряблую шею с бархоткой, далее был атласный корсет, который заканчивался пышной юбкой с заплаткой. Юбка была коротюсенькой, но пышной, обнажая кружево двух старых растянутых чулок и туфли с большими бантами. Я бы даже сказала, что чулки слегка провисали, а по одному из них вверх ползла жирная стрелка. Но даже эта стрелка не могла сравниться с теми стрелками, которые были нарисованы на морщинистых веках. Старуха обмахивалась плешивым веером, донором к которому был сначала страус, а потом, в свете финансового кризиса, – петух.

– Добро пожаловать в Академию Прекрасных Принцев – самое престижное и дорогое учебное заведение современности! – пафосно проскрипела бабушка, обмахнувшись своим петухом. – От лица всего педагогического состава мы рады поприветствовать нового ректора!

– Кого? – Я на всякий случай обернулась по сторонам, чувствуя, как холодеют мои конечности. Еще бы не холодеть! Рядом не терся солидный мужик в лоснящемся костюме, который в этот момент должен был торжественно жать всем руки!

– Я – мадемуазель Шарман. Очень заслуженный преподаватель искусства обольщения. В свое время переспала со всеми монархами, включая всех их родственников мужского пола, – проскрипела бабушка, делая такой вычурный реверанс, что правая грудь чуть не вывалилась наружу, но хозяйка заметила это раньше и прикрыла ее веером, заправляя обратно. – Ой! Ой-е-ей! Разогните меня!

Она шарила костлявой рукой в поисках поддержки, а потом с хрустом разогнулась сама, кашляя и проклиная нынешнее поколение мужчин так, что следующего поколения могло и не быть.

– Это, – пришла в себя мадемуазель Шарман, показывая свернутым веером в сторону «фюрера», – наш преподаватель этикета! Арден фон Файербрук. Барон. Идеальное воспитание в строгой семье! Последний инсульт у него случился в тот момент, когда вилкой для рыбы ели мясо птицы!

– Драсте, – неуверенно кивнула я, а барон приблизился к моей руке, склонился и поцеловал, заставив меня слегка покраснеть. Я посмотрела в холодные серые глаза и на красивую осанку, скользя взглядом по наглухо застегнутым пуговицам.

– Это… Ой! Совсем забыла! Кажись, с ним не спала, а уже забыла! Бывает же такое! – прокашлялась бабка, показывая на бледного мужчину в хламиде, который постоянно доставал из кармана почерневшие часы и нервничал, поглядывая на них. – Наш преподаватель по ядам! В свое время отравил двести шестьдесят восемь человек! Винсент Аннехотителичашечкучая! Увы, фамилия его неизвестна, она даже нам не говорит.

– Двести шестьдесят девять, – лениво поправил молодой человек, глядя на меня так, словно собирается принести мне кофе в постель, пока за дверью дежурят похоронные агенты. – Вспомни маркиза…

– Ах да, как я могла забыть! – занервничала старушка, интенсивно обмахиваясь веером. – Вот наш преподаватель по казне. Робер Эрдинанд. Был некогда министром при этом… как его… кривой… Бертран, кажись…

– Кривой? – скептически уточнила я, представляя скукоженного монарха с прогрессирующей формой сколиоза. Седовласый молодой человек посмотрел на часы, достал из кармана какой-то флакон, залпом его осушил, крякнул, сморщился и застонал, как при родах. «Ай-я-я-яй!» – мучился он, хватаясь за живот и бледнея.

– На Винсента внимания не обращайте. У него по времени цианид! Это для меня Бертран – кривой. А для всех Бертран Бедный! Ну да, кривой, маленький… Да! – сладострастно улыбнулась старушка, растянув в улыбке намазанные алым губы. – Так вот, он был министром при Бертране Бедном. Почему он был беден – знает только Робер.

Мне подарили дьявольскую улыбку, сверкнув глазами и слегка приподняв брови.

– Наш преподаватель, с которым вы уже слегка познакомились, Лючио. Придворный интриган, ветеран двадцати трех дворцовых переворотов, идеолог более шестидесяти. И заметь, всегда выходил сухим из воды. Три раза менял правящие династии за месяц! Профессионал!

Блондин с широкой улыбкой поклонился мне, даря коварный взгляд и закусывая губу. Я что-то уже минуту пытаюсь сглотнуть, но все никак не получается!

– А вот наш учитель фехтова… – продолжила старуха, но я ее перебила, глядя на толпу почетных преподавателей:

– Постойте! При чем здесь я? – Я бросила подозрительный взгляд на делегацию.

– Как при чем? Вы – наш новый ректор! Завтра начинается учебный год, сюда съедутся принцы со всех земель. Так происходит каждый раз, когда во всех королевствах есть наследники мужского пола. Как только самый младший из них достигает шестнадцатилетия, объявляется набор в Академию. Мы готовим прекрасных принцев и будущих королей! И вы… кстати, как вас там… теперь наш новый ректор!

– Я – кто? – удивилась я, сжимая в руке медальон. – Ректор? Да вы шутите!

– Вы не просто ректор! Вы, считай, лицо Академии! Вам ничего делать не нужно. Просто подписываете документы, выступаете с речью, общаетесь с родителями и получаете за это очень хорошую зарплату! – закивали мне. – А мы, если что, пугаем вами учеников! Вы только представьте! Сто тысяч золотых! Вас всем обеспечат, включая личные покои, кабинет, одежду и еду. Поверьте, у нас отличный повар! Королевская кухня на высоте! Конкретно – в той башне!