«Неблагодарная недоросль! Я пас эту квартиру три года! А ты палец о палец не ударила!» – гласило сообщение сэра Дмитрия, который не просто доскакался по инстанциям, а полноценно допрыгался, лишившись трех пальцев на руке ради вожделенной справки.

«Шоб ты сдохла, тварь проклятая! Можешь в гости к нам не приходить!» – пришло мне очередное поздравление с новосельем от сэра Михаила и его дражайшей супруги Александры, присмотревших квартиру для будущего юного «светильника» науки.

«Подавись, гадина!» – поздравили меня ее вдовствующее величество Людмила и ее дочь, достопочтенная принцесса Анна, чей принц-консорт честно высиживал яйца в родовом двухкомнатном гнезде своей тещи, дабы обеспечить себя наследниками в количестве, которое не в состоянии прокормить мизерная пенсия счастливой бабушки.

«Совести у тебя нет!» – прилетело вместо приглашения на скромную свадьбу сообщение от принца Виталия Решительного, Неразборчивого и Скоропалительного.

«Змея ты подколодная! Воспользовалась несчастной сумасшедшей родственницей, чтобы заграбастать себе квартиру! Иди ты на…» – прочитала я скромную путевку в новую жизнь от двоюродной сестры Натальи, которая пошла дальше всех сначала в юридическом, а потом и в анатомическом направлении.

Итак! Все отписались и отзвонились! Это хорошо! Значит, все добрались в пункт назначения, куда я их послала с «беременностями», «инвалидностью», поддельными документами, скандалами, абитуриентами, свадьбами вполне благополучно! Понимаю, что там, видимо, очень славно и мило, раз меня туда активно звали в гости, но зачем мне «в гости», если я у себя дома?

На экране высветился знакомый номер, который я удалила четыре месяца назад после громкого скандала с хлопаньем глазами и дверьми. А вот, собственно, и принимающая сторона в лице настоящего принца на деревянном коне с воздушными замками и короной, которую в детстве ему соорудила на голове заботливая мама.

– Зайка, – голос в трубке был глух и трагичен, – привет, чем занимаешься? Я тут подумал, почему бы нам не встретиться у тебя, не попить кофе… Мне кажется, что нам стоит начать все сначала. Я погорячился, зайка… Ты простишь меня? Каждый человек заслуживает второй шанс…

Сердце стоически держалось, чтобы не броситься в омут иллюзий. «Бланки на второй шанс кончились!» – вздохнул здравый смысл, разводя фактами и пожимая аргументами.

– Уже пронюхал? – скупо поинтересовалась я, перебирая на тумбочке старые красочные пыльные брошюрки «Жизнь после смерти» и «Обретение вечного рая», которые щедро раздают одиноким пенсионерам улыбчивые понятые очередного божества. Приятно заботиться о душе, но заботиться о душе, за которой есть жилплощадь, вдвойне приятней!

– Да как ты могла такое подумать! Я люблю тебя! Мне плевать на твою однушку! Ты думаешь что? Я ради твоей квартиры по улице Строителей тебе звоню? Нельзя быть такой меркантильной! – доказывали мне в трубку всю силу великой любви. Да как я могла подумать, что этот внезапный душевный порыв продиктован большой зеленой жабой по кличке Халява, которая душит горячо любящего меня мужчину, недавно указавшего на сайте знакомств, что у соискательницы его «большой и чистой» должна быть «большая и просторная с ремонтом»!

«Закрываем дело!» – постановил Шерлок Холмс, играя на скрипке грустную мелодию прощания. «Согласна! Нет дела – нет доступа к телу!» – кивнула мисс Марпл, подозрительно щурясь, ведь количество комнат и адрес мы в разговоре не упоминали.

Вот теперь я как туроператор могу спать спокойно. Все долетели, доехали и докатились нормально.

Я бросила сумки на пол, глядя на некогда красную ковровую дорожку сомнительной чистоты, алым языком вывалившуюся из коридора в комнату. В комнате затаился ветхий скрипучий диван и куча хлама, бережно засунутого в пакетики, свертки и мотки. В старом серванте за стеклом стояли выцветшие фотографии, статуэтки и набор посуды. Вот такая королевская опочивальня! Ух ты! На стене есть даже старинный гобелен с волками в лесу! Моль, судя по дыркам, уже наладила экскурсионно-гастрономические туры в неведомые чащи, но на этом не остановилась, занявшись браконьерством и поставив лишайных, по вине непомерного аппетита, волков на грань «вышивания».

Это был самый лучший день в моей жизни! Даже запах старой половой тряпки, витавший в воздухе, создавал атмосферу уюта, не говоря уже о пробегающих тараканах.

Я решила начать с лоджии. Стоило открыть дверь, как на меня завалилась целая груда вещей, бережно собранных в качестве «наследия» для потомков. Дырявый чайник больно ударил по макушке, слетая с самой верхней полки рассохшегося стеллажа. «Вот помру я, – вздыхала бабушка в моем детстве. – Все тебе оставлю! Это будет твоим приданым!»

Посмотрим, что может заинтересовать потенциального соискателя моего безымянного пальца! Кис-кис-кис, любитель консервации! С таким приданым в виде баночек я удивляюсь, как ты еще не здесь! Пятьдесят первая, пятьдесят вторая… Ой! Где-то по мою душу спешит навстречу консервации, стуча деревянным протезом, одноногий одноглазый Капитан Крюк Флинтович вместе с попугаем. Иначе как объяснить одну лыжу, одну палку, очки с одним стеклышком и ржавую клетку для попугая? Мне кажется, или он должен быть лысым? Из кулечка была извлечена дубовая меховая шапка, завернутая в полиэтилен, застрявшая где-то между «очень лишайный кот» и «наш любимый директор». В скором времени она будет неотличима от моей небритой ноги в холодное время года, поэтому моей судьбе стоит поспешить!

Я прислушалась, не бухтит ли уже под моим окном старенький допотопный «Москвич», который вез любовь всей моей жизни на встречу с невестой? В противном случае, для чего мне завернутые в тряпку зеркала дальнего вида для вышеупомянутой модели?

Вот зря мы над ним смеемся! Наш герой, между прочим, пусть и обладатель одной руки, зато из правильного места! Он должен уметь шить на швейной машинке, забивать погнутые гвозди молотком без ручки, пилить ржавой беззубой пилой. Ну, и где ты, мой умелец на всю руку?

Наличие старого холодильника с обрезанным шнуром свидетельствует о том, что мой будущий муж должен быть страстным и горячим мужчиной. Каждое утро он ест овсянку! Прямо из мешка! Есть хорошая новость! Он не брезгливый, и плесень его не пугает! Есть и плохая! Брак продлится, по моим подсчетам, около трех месяцев до момента окончания мешка!

Где же он? Где же мой пират? Пусть бросает свои острова, сходит с корабля, пересаживается на автобус номер семнадцать, едет до остановки Рабочая, потом пешком два квартала! У меня на балконе есть настоящее сокровище! Могу даже карту нарисовать! Путь активирует свой внутренний GPS и спешит сюда, иначе будет поздно и придется менять маршрут в сторону ближайшей помойки! Я смело могу утверждать, что являюсь наследницей многомиллионного состояния, которое лежит в банке! Миллион стареньких рублей, покрытых плесенью, были бережно сложены в трехлитровую банку, спрятанную в дальний угол. В банке болтался маленький старинный ключик на темной цепочке. Я поставила крестик на карте сокровищ, прикидывая, что где-то лежат старые облигации или билеты банка, чей поезд давным-давно ушел!

Прикинув, что такого женского счастья просто недостойна, я скрепя сердце вытащила груду хлама в коридор, попутно заглянув в сервант. Может, из серванта что-то захватить? В моей душе поднял голову великий завоеватель, берущий если не целые города, то, по крайней мере, штук восемь досок и один мусорный пакет за один подход.

Среди потрепанных книг стоял полупустой флакон одеколона «Ландыш», рядом с которым лежал дохлый предположительно самец мыши. Я между мышиных лап не заглядывала, поверив на слово производителям парфюма: «Мужчины падают к ногам!» В картонной папке лежали дипломы «Заслуженному педагогу», грамоты «Лучшему учителю» и благодарственные письма за прочие заслуги на педагогическом поприще, датированные такими годами, от которых задумчиво чесались летописцы.

С лоджии в комнату пробежала еще одна мышь, а по полке пополз усатый таракан, прячась за одноименную детскую книгу. На полке рядком стояли детские сказки, которые читала мне бабушка по вечерам. В этот момент холодным липким потом покрывались именитые режиссеры фильмов ужасов, тряслись под одеялом любители пощекотать себе нервишки и вздрагивали впечатлительные и слабонервные зрители, пытаясь подать в суд за авторские трактовки старинных сюжетов.