Всем же остальным, кроме этого фермера, на мои пристрастия, я надеюсь, плевать.
Но есть сила, против которой немного стоит даже общественная терпимость напополам с лицемерием. Ко времени окончания мною колледжа лопнул очередной пузырь — не то долговой, не то инвестиционный — из тех, что витают над Америкой, принимаемые людьми с плохим зрением или короткой памятью за новые светила.
Банки в тот год мерли как мухи, акции падали чуть ли не наперегонки. Так что едва полученный диплом финансиста осталось только свернуть в трубочку да сунуть себе в зад. Надеясь тем самым получить хоть какое-то удовольствие.
Я, однако, поступила по-другому. Решив… нет, не повеситься. И не броситься, подобно многим коллегам, с вершины Эмпайр-стейт-билдинг. Но пополнить своей скромной персоной доблестную американскую армию. Она же гостеприимный приют для безработных и прочих неудачников, без которых рассосалась бы, наверное, уже давно. Сдулась бы — как просто еще один пузырь, висящий над страной.
Знай я, с кем именно придется воевать на службе Дяде Сэму, да, вдобавок, с какими шансами на победу и собственное выживание — хрен бы я поперлась в тот день на вербовочный пункт. Предпочла бы Эмпайр-стейт-билдинг.
Хотя нет, вру. Даже на Марсе, этой гигантской заднице бабуина, шансов у меня всяко больше, чем в прыжке с небоскреба. Потому что, главное — они… есть. Хоть и мизерные. А я не привыкла сдаваться без боя.
* * *
Моя первая встреча с Чужими произошла за штурвалом боевого «Раптора».
Как известно, летательные аппараты в небе над Америкой делятся на три типа. Свои — из местных. Мирные путешественники, на заход в наше воздушное пространство получившие разрешение. И, наконец, агрессоры. Те, кто, может и не нанес еще никакого вреда, но вот о разрешении не заморочился, а на лихорадочные запросы диспетчеров не реагировал. Вообще не выходил на связь.
А агрессии по отношению к себе, любимому, Дядя Сэм не прощает. И уж тем более не было у нас в стране желающих допустить повторения одиннадцатого сентября, не говоря уже о Перл-Харборе. Так что с появлением в небе летуна третьей разновидности вопрос состоял лишь в том, каким образом новоявленный агрессор будет нейтрализован. Средствами ПВО — или ракетой «воздух-воздух», выпущенной с истребителя.
Чем руководствовались военные шишки, делая этот выбор, представить мне сложно. Не исключаю, что кто-то из них просто подбрасывает монетку. Вот выпал на сей раз «орел» — и на высоту, недоступную даже орлам, взлетает «Раптор», готовый к бою. И я в его кабине.
Опережая звук двигателей истребителя, нагоняю злостного нарушителя родом из неведомых миров. Именно так. Я не дура, и о его происхождении догадалась бы и в прежние, куда более спокойные времена. Когда Чужие посещали Землю изредка, словно малолетние сорванцы — заброшенный, якобы населенный призраками, дом. А власти могли со спокойной совестью игнорировать существование общей для человечества угрозы сами и скрывать ее от налогоплательщиков. Какое мол, дело до каких-то зеленых человечков на летающих тарелках, когда одна страна решила обзавестись ядерным оружием, другая — откусила кусочек территории ближайшего соседа, а третья просто нарушает чьи-то права.
Что уж говорить про последние годы, когда инопланетяне просто зачастили к нам. То ли обнаглели, то ли стали воспринимать нас по-другому. Не беспомощными зверушками в клетке зоопарка, на которых можно беспечно и безнаказанно пялиться. А, как минимум, зверями дикими, которых стоит загнать в ловушку. Для чего перво-наперво хорошенько подействовать на нервы.
Теперь, когда Чужие действовали все более открыто и нагло, уж военные-то точно были в курсе, кто время от времени начинает кружить в небесах, презрительно игнорируя все попытки выйти на связь. Но и прежде, даже считая НЛО поживой бульварных газетенок, повторяю: увидев преследуемый летательный аппарат, я бы сразу поверила в его внеземное происхождение. Ничего другого мне и в голову бы не пришло.
Нет, на летающую тарелку судно Чужих не походило. Скорее, на сердце, как его изображают безнадежные романтики, фанаты Дня Святого Валентина. Но фишка в том, что и на машины земной авиации это «сердце» похоже не было.
Начать с того, что наши самолеты, вертолеты, а также космические корабли тяготеют к вытянутой форме, перенятой у птиц. Или у стрел и копий первобытных предков. Тогда как летательный аппарат, за которым гнался мой «Раптор» имел более округлую форму, а поперечные его размеры не сильно отличались от продольных.
Непрактично? Создателям летающего «сердца» на это, похоже, было плевать. Или, точнее, они не считали это обстоятельство важным. Потому что…
Потому что следом в глаза бросалась странность номер два. Сколько ни вглядывалась в изображение судна Чужих, сколько ни следила за ним, я не могла даже угадать, где у этой штуки двигатель, и на какой, простите, тяге оно летает. Складывалось впечатление, что теперь уже опознанный летающий объект просто висел в воздухе, как игрушка на гигантской, но невидимой рождественской елке. Висел… и двигался, вероятно, вместе с этой невидимой елкой. Ничего другого мне в голову не приходило.
Узнать о гравитационном движке мне в тот день еще только предстояло. Как и всему человечеству — тоже овладеть этой технологией. Случилось это, кстати, не без моих стараний. Когда благодаря таким как я в руки яйцеголовых попало достаточное количество инопланетных кораблей, на силе гравитации летавших. А пока…
Пока мне надлежало делать свое дело. Так что, еще немного полюбовавшись на творение инженерной мысли Чужих, я потянулась к кнопке для пуска ракет.
— Как говорится, ничего личного, — вполголоса произнесла я, словно оправдываясь перед экипажем инопланетного корабля, — я просто делаю свою работу.
Вырвавшись из отсека под крылом истребителя, ракета «воздух-воздух» понеслась в сторону летающего «сердца». Сердце живое, бившееся у меня в груди, отсчитывало последние, как я думала, мгновения жизни Чужих и их судна, пока я смотрела на экран локатора, следя за статусом цели. Вот-вот надпись «Цель обнаружена» должна была смениться на «Цель поражена». Но вот прошло пять секунд, десять… полминуты. А желанное сообщение, после которого я могла с чистой совестью вернуться на базу, так и не появлялось.
Еще почти минута мне потребовалась, чтобы хоть немного осмыслить случившееся. Такого, на первый взгляд, быть не могло. Ракета, пущенная в летающее «сердце» стрелой Купидона, не могла промазать. Она была самонаводящейся. Так что, даже если инопланетяне и успели отклониться, уходя с ее пути, ракета могла бы просто скорректировать курс. Автоматически, даже без моего вмешательства.
Однако это произошло. Похоже, Чужие умудрились каким-то способом воздействовать на электронику, управлявшую ракетой, и, скажем, подчинив ее себе, заставить промахнуться. Что ж, от цивилизации, мотающейся между звезд, и не такого следовало ожидать.
Скрепя сердце, я связалась с базой — доложить обстановку.
— Это Пантера, — сказала я, — преследую нарушителя. Попытка поразить цель… в общем, эта тварь сделала так, чтобы я на хрен промазала.
Не могла скрыть раздражения. И потому была не в силах удержаться в рамках сухого бесстрастного официозного словоблудия. Своими-то словами пересказывать всегда легче.
— Ясно, Пантера, — было мне ответом, прозвучавшим, напротив, донельзя хладнокровно.
У кого-то, определенно, нервы были крепче, чем у меня. У кого-то, кому не пришлось в тот день прорезать небо в тщетных попытках сбить посланца чужой цивилизации, рядом с которой мы были как дикари с дубинками против, как минимум, кавалерии времен Гражданской войны.
— Продолжайте преследование, — продолжал распоряжаться мой невидимый собеседник, — и будьте на связи. В случае неудачи пришлем подкрепление.
А вот последнее обещание меня обескуражило чуть ли не больше, чем неудавшаяся атака. Не хотелось бы допускать необходимости его исполнения. Во-первых, если даже с подмогой удастся добиться успеха, на базе мне не избежать подколок сослуживцев и брюзжания старших по званию на тему, какие плохие из баб вояки. Ну а во-вторых, я сильно сомневалась, что само по себе обещанное подкрепление что-то принципиально изменит. Даже если все наше крыло в воздух поднимется, сладить с неуязвимым кораблем Чужих оно не сможет. С тем же успехом можно собрать сотню бесплодных пар и надеяться, что они смогут зачать хотя бы одного ребенка.
