– Тебе какого чая и сколько кружек? – ещё на входе поинтересовался у меня Братась. Себе он сразу заказал две больших, оправдываясь: – Пить хочется, а чаем в самый раз напиться можно.

Это ему просто хотелось. А у меня вообще всё нутро иссохло, как песок в пустыне. Поэтому тоже попросил две, согласившись на вкус по его выбору. По одной кружке нам принесли вроде как зелёный заваренный чай, а по второй с чем-то мятным и с запахом ромашки. Сахар в виде кусков рафинада и так стоял на столе, ну а для «погрызть» нам дали тарелку с банальными бубликами. Но грызть мы их начали только после опорожнения первых кружек. Тогда же мой благодетель и продолжил наше общение:

– Ну хоть расскажи, Слав, чего ты со своего хутора сбежал? Или тебя выгнали?

– Увы, сам сбежал! – признался я со вздохом, радуясь, что врать ни единого слова не приходится. – До того в семье достали, что сил моих больше нет. Каждый день пашешь от темна до темна, так ещё и в доме покоя нет, скандал за скандалом. Поверх всего, собрались меня женить на одной хромой кикиморе. Вот я и подался куда глаза глядят… Хотел сам с горя напиться до скотского состояния, спрятался в лесу… А тут это сражение древних воинов… Кстати! – следовало переводить разговор в иное русло и самому получать информацию, а не выкручиваться со своей чуждой здесь легендой. – А что это за фильм снимали? О каком историческом событии? И почему все рыцари в разном облачении?

Слова из меня вылетали порой странные, мне непривычные и даже чужие. Но я старался на этом не фиксировать своё внимание, говорить, просто расслабившись, и то, о чём хочу сказать. В противном случае, как я замечал, получается странный хрип вместо нормальной речи. Тоже загадка для опытного лингвиста: то ли здесь моё сознание неким странным образом под местные реалии трансформировалось, то ли ещё какие-то чудеса с моими мозгами произошли.

Ещё лучше я понимал смысл сказанного мне:

– С разнобоем рыцарских облачений не столь важный аспект. Главное – в деталях снять как можно больше красочных кадров и внести их потом в камни шегге. – Заметив мои вскинутые в непонимании брови, спокойно пояснил: – Шегге – это такие драгоценные камни, в которых магистры накапливают материал для работы. Они овальные, пурпурного цвета, величиной бывают до трёх сантиметров в длину.

Рубины, что ли, он имел в виду? Или речь идёт о кунцитах, аметистах или танзаните? Но тогда понятно, почему в моей голове не прошёл соответствующий перевод: этого добра здесь может быть не в пример больше. В любом случае я благодарно кивнул рассказчику, и он продолжил:

– А снимают… Сейчас идёт подборка для батальных сцен для фильма о войнах и о вторжении на наши земли в шесть тысяч семисотых годах. Историю-то помнишь? – рассмотрев мои виляющие глазки, хмыкнул и не поленился объяснить отсталой деревне: – В шестьдесят седьмом веке нашим предкам хуже всего пришлось. С юга египтяне полезли, с запада Иберийская империя наступала, с юго-востока персы грабили, а с востока ацтеки, инки вместе с монголами как саранча навалились. Как говорится, самое Смутное и тяжкое время в нашей древней летописи. Именно тогда…

И он начал сыпать названиями городов, местностей и провинций, которые приняли на себя основные удары завоевателей. Перечислял города, которые в таком-то году были начисто сожжены или разрушены; с гордостью упоминал твердыни, которые за полтора века так ни разу и не были покорены; оглашал количество павших с одной и с другой стороны, даты прошедших тогда-то и тогда-то великих сражений.

Мне оставалось только лихорадочно запоминать услышанное да поражаться той лёгкости, с которой мой собеседник оперирует таким количеством дат, цифр и названий. А что знания у него непростые для обычного аборигена здешнего мира, доказывал тот факт, что за соседними столиками притихли и с каким-то особенным восторгом прислушивались к хронике событий давно минувших дней. Связный пересказ, разбавленный явно художественными деталями, однозначно увлёк всех присутствующих невольных слушателей. А уж как меня увлекли великие события во времена описываемых нашествий Смутного времени!

Только вот я никак не мог сообразить по поводу звучащих дат. По продолжительности Смутное время укладывалось в промежуток между шестью тысячами шестьсот восьмидесятым годом и шесть тысяч восемьсот тридцатым годом. То есть примерно сто пятьдесят лет всё это тянулось. Несуразные какие-то даты. Или непривычные? Глядя за окно, прикидывал: а какой сейчас здесь год? Ещё бы понять, какое у них сейчас летоисчисление? И как бы о таком спросить незаметно?

Повод подвернулся замечательный, Братась как раз поводил некоторые итоги сказанному:

– …много построено памятников и мемориалов павшим героям. Как в городах-твердынях, так и на местах сражений.

– А в Благоярске есть какой-нибудь памятник в честь тех событий? – успел вставить я вопрос.

– До наших земель враг не дошёл ни разу, – последовало напоминание об очевидном. – Но наши воины сражались везде и много. В том числе два благоярских полка сражалось в знаменитой битве у реки Днестр. Вот в этом Днестровском сражении и полегло три четверти наших земляков. В честь семисотлетия со дня битвы и установлена сорок лет назад стела на Солнечном холме, возле храма Перуна.

Считал я быстро и хорошо. Как раньше было сказано, битва состоялась в шесть тысяч семьсот восемьдесят восьмом году. Плюс семьсот да плюс сорок, итого семь тысяч пятьсот двадцать восьмой год. Сейчас, как бы… И что это значит? Что-то мозги стали тупить от обилия новой информации, никак не мог уловить нечто знакомое, но ускользающее. Ещё и Братась отвлёк рассказом о громадной пирамиде, которую египтяне и их союзники воздвигли для своих воинов, павших в том же сражении:

– …возвели её в бессарабской степи, километров двести южнее. И высотой она двести сорок метров. А пало тогда от оружия наших предков пятьдесят две тысячи вражин сразу на поле боя, и больше двадцати тысяч скончалось впоследствии от ран…

Непроизвольно свисала челюсть не только у меня, все, кто прислушивался к рассказу, выглядели впечатлёнными. Такие потери уже говорили о незаурядности сражений. А ведь подобные им баталии велись на протяжении полутора веков! Поневоле впечатляет от таких эпических битв.

Ещё бы разобраться с нынешней ситуацией и понять, почему в данном городе столько храмов со всего мира? Причём относящихся именно к тем народам, с которыми приходилось жестоко воевать в древности. Неужели всё-таки они победили местных русичей? И навязали каким-то образом свои религии? Особенно меня в этом плане интриговали не раз упоминаемые ацтеки с инками, которые нападали с востока, вкупе с монголами и китайцами. Это они что, через Тихий океан перебрались на каноэ и напали на земли Дальнего Востока? А потом и сюда добрались? Или здесь совсем иная география? В любом случае будет интересно разобраться.

Чувствую, что лихо здесь история закручена!

Похоже, рассказы о прошлом – это истинное хобби или бывшая профессия моего нового знакомого. Он так интересно рассказывал, что можно было слушать и слушать. Только вот брошенный за витрину взгляд подсказал мне: вскоре и сумерки наступят, а моя бытовая неустроенность остаётся под большим вопросом. Поэтому я аккуратно стал переводить беседу на нужную мне тему:

– Братась! Ты так много знаешь, словно учителем истории работал.

Вроде как польстил человеку, но он уже знакомо скривился и только с досадой махнул рукой. Сразу стало понятно, что тема для него больная и говорить о ней он не станет. Да мне это и не столь важно:

– По правде говоря, я завтра хотел бы по возможности обойти все храмы и хотя бы одним глазом вовнутрь заглянуть. Можно такое делать?

– Чего же нельзя? Ходи! Заглядывай! – хмыкнул Шалович. – Только в храм Макошь в одиночку не суйся, иначе неприятностей с бабами не оберёшься.

– Спасибо, учту. И ещё такой вопрос нескромный: где бы мне переночевать в укромном месте? Так, чтобы дёшево и безопасно?