Кроули ощутил себя к месту.

Он снова чертыхнулся и выпрямился, едва потирая все ещё ноющую поясницу и замлевшие плечи.

Он огляделся, в комнате он был один. Валялись пустые бутылки. Бокалов не было.

Кроули пожал плечами. Только успев сделать шаг, он прислушался к шуму рядом. Слух у него был отменный. Кроули смог услышать голос Азирафеля и отчитывающего его мужчину. Вспомнив о том, кто был начальником Азирафеля, Кроули напрягся, но не узнав в голосе второго мужчины голоса Гавриила, тут же расслабился.

Он одернул себя.

Чем, черт возьми, он тут занимается?! Он гребаный демон! С тех времен прошли тысячелетия и ещё какой-то неясный промежуток, когда времени вообще не существовало!

Он демон, черт возьми, демон.

Существо, не способное к состраданию и любви.

Что ж, к состраданию он действительно был неспособен. Чувство эмпатии у Кроули было где-то на уровне минус пять. А вот с любовью вопрос был спорным. Хотя Кроули в любом случае для себя это яро отрицал, потому что до сих пор думал, что любовь выдумана людьми, поэтому её не существует как чувства. Несмотря на недавние слова Азирафеля, он по-прежнему не верил. И не собирался.

В любом случае, это дело давно минувших дней. И у Кроули ничего не оставалось, кроме дикой обиды и желания мести. Он же демон!

Кроули захотелось заскулить. Потому что желание мести он только что сам выдумал, и оно не имело к нему никакого отношения. А вот с обидой всё было ровно наоборот.

Он отшатнулся, когда послышались шаги, скрипнула дверь и в комнату зашел Азирафель.

Он сам вздрогнул, но быстро привел себя в норму и, закрыв глаза, шепотом сказал:

— Я же говорил, невероятные педанты! Ох, Азирафель, что-то тут чем-то пахнет! Что-то такое странное, не от тебя. Конечно, не от меня, лицемерием от вас, тьфу ты.

Кроули удивленно приподнял брови. Азирафель, ругающийся шепотом, выглядел крайне комично. Как понял Кроули, его начальство ещё не ушло. В руках у Азирафеля он заметил какой-то планшет с бумагами, который тот недовольно откинул на стол. Его плечи были напряжены.

— Они меня учуяли? — засунув руки в карманы, едва не согнувшись в запятую, поинтересовался Кроули, обходя Азирафеля со спины, и заглядывая с левого плеча.

— Ну не Клерк Милон же!

— Я чудес-с-с-с-но пахну, — прошипел Кроули, заставляя ангела вздрогнуть. Кроули по-прежнему стоял позади него, говоря из-за его плеча и очень красноречиво дышал в спину. Будто бы хотел сожрать.

Азирафель лишь нахмурился и повернул голову к нему.

— Я не спорю. Скажи это им.

— Могу прямо с-с-с-сейчас.

— Нет! — явно громе, чем следовало, сказал Азирафель, едва не подпрыгнув на месте, но тут же одернул себя. — Не устраивай нам проблем. Мы просто хорошо провели вечер, и я хотел бы далее проводить их хорошо и приятно, а не отсиживаться в каком-нибудь неприятном месте за подобную погрешность.

— Погрешнос-с-с-сть? — лукаво переспросил Кроули, усмехаясь. Азирафель с напряжением проследил как змеиный раздвоенный язык проскользнул меж его губ.

— Ага. Как мне тебя еще назвать?

Кроули снова криво усмехнулся, выпрямился и все-таки отошел от несчастного ангела, который буквально уже не понимал, куда девать себя, свои руки и вообще свое тело от такого настойчивого присутствия демона около себя.

— Просто Кроули, — пожал плечами он, оглядываясь. — Что ты там говорил о дальнейшем приятном времяпровождении?

Азирафель внезапно замолчал. Отвел взгляд куда-то в сторону, проморгался и сказал:

— Надолго ты в Лондоне?

— Я тут последних лет двести, если не больше. Хорошее место.

— Мы могли бы… пару раз встретиться.

— Могли бы.

Кроули сказал это и сознал, что он окончательно сдался. Но он был слабее этого. Слабее чувства тепла, что дало ему это место. Не может же он вечно слоняться, как последний обнищалый моральный калека, по уголкам мира, страдать от бессонницы и вечно холодных рук?

Он устал. Он хотел отдохнуть. И он нашел место, где смог бы это сделать.

И пошел к черту этот ад! Во всех смыслах.

Кроули демон, и он вправе идти вразрез со всем. Даже с собственным командованием.

Как ни странно, эта мысль показалось ему чем-то приятным.

— Я могу идти? — Кроули кивнул в сторону двери.

Азирафель поднял резко руку вверх с расправленной ладонью и чуть нахмурился, прислушиваясь. Или принюхиваясь. В общем, делая что-то, что могло бы получше распознать атмосферу.

После он кивнул, и когда Кроули только успел потянуть на себя ручку, он сказал абсолютно нормальным голосом:

— До встречи.

Азирафель улыбнулся. Внезапно, так ласково и так, будто бы он будет ждать Кроули.

(он всегда его ждал).

Кроули попятился, выпал из реальности ровно на секунду, а после растерянно кивнул и так же быстро вышел, закрыв дверь.

Когда он спускался по лестнице, его длинные ноги буквально заплетались, и Кроули пришлось схватиться пальцами — цепкими и тоже длинными — за перила, чтобы не навернуться и не полететь кубарем вниз, запутываясь в своих конечностях окончательно.

Черт, черт, черт!

Это было так неправильно. Так…

не так.

Это не должно было быть так.

Азирафель ангел, так какого хера он вообще таскается за ним?! Чего он хочет от него?!

И почему этого хочет Кроули тоже?

На повышенной скорости он буквально вылетел из библиотеки, ударяясь плечом о косяк, и в ту же секунду замер и поморщился. Холод стал подступать, окутывая его тонкой вуалью изморози. Он в миг почувствовал себя таким одиноким и брошенным, что чувство абсолютного некомфорта стояло в глотке тошнотой.

Он посмотрел в сторону своей машины и, тяжело выдохнув, сделал шаг вперед. И тут же замер, когда его окликнули:

— Кроли?

У Кроули потемнело перед глазами, и он едва пошатнулся. Занесло на правую сторону, но он смог удержать равновесие. Выражение его лица не изменилось. Но внутри что-то вдруг рассыпалось, упало вниз, восстало и снова собралось воедино, порождая абсолютно новое безызвестное чувство.

С нечитаемым выражением лица он повернулся к голосу. Он двигался как оловянный солдатик. Его прямая осанка и расправленные плечи были так напряжены, что о него можно было бы разбить что-нибудь очень крепкое. Например, чью-то голову.

Кажется, где-то там, в ныне зовущемся космосе, что-то взорвалось, и Кроули ощутил отдачу этого взрыва внутри себя. Так в нем взрываются кометы, звезды, планеты. И оставляют болезненный жар. Не тепло.

Жар вперемешку с холодом. Будто температура его тела колебалась от минусовой до уровня кипения воды.

— Гавриил? Как мило.

Голос Кроули — таким голосом люди признаются в искренней ненависти. В желании убить. Если бы рядом проходил какой-нибудь очень маленький и очень восприимчивый ребенок, то он вполне смог бы расплакаться. На самом деле расплакаться хотелось самому Кроули, хотя со стороны могло показаться, что у него руки чесались кого-нибудь очень чудовищно убить.