Он надевает рубашку и штаны, даже забывает очки, потому что его тошнит.

Тошнит от смятых простыней, от того, что его руки всё ещё пытаются нащупать тело Питера, что всё это продолжает жить своей жизнью.

На практике Тони тошнит. В теории он просто пытается убежать от очевидного.

Он встречается своими глазами с глазами Питера, и на практике это вообще ничего. Даже воздух не разрушается звуковыми колебаниями. В теории это дикая душевная боль, чувство вины и ответственности. Тони чувствует это ровно секунду.

Они смотрят друга на друга долгие тридцать секунд.

— Ты уходишь?

То, как Питер говорит «ты уходишь?» так люди обычно говорят «пожалуйста, останься».

Тони не может убежать от проблемы, но он может уйти из этой спальной, что, собственно, на практике, одно и тоже. В теории он просто обманывает сам себя.

— Ага, дела.

На практике Тони просто быстро недоедает то, что он может получить. То, что в итоге становится слишком легким, чтобы продолжать сидеть над этим. Никакой гений не будет сидеть над уже отточенными до идеала чертежами или сооруженным без единого неполадка Марка. Он же не идиот. В теории Тони просто мудак.

Они даже не прощаются, и лишь у самой двери в затылок Тони, как удар битой, прилетает:

— Я люблю тебя.

Рука Тони в миллиметре от дверной ручки. Так много чего можно сказать. Слов не так много, чтобы действительно решить проблему, но выбор по-прежнему огромен. Настолько, что Тони не смог бы перечислить все варианты так сразу. Из всех вариантов Тони выбирает один. И он говорит:

— Ага. Спасибо.

На практике Тони Старк просто проявляет вежливость. В теории он пытается ненавязчиво отвязаться от человека. В общем-то, теория и практика впервые в этот момент идут рука об руку. И даже Питеру нечем уже оправдать то, что происходит.

***

Как сказать: «ты слишком выученный, слишком предсказуемый, мне нужен хотя бы один сраный баг, чтобы продолжить сидеть над этим»?

Как спросить: «я продолжаю чувствовать то, что тебе больно, а что насчет тебя?»

Так много слов, но все ещё недостаточно.

Тони хмыкает. Он осознает, что чувствовать мало. Надо понимать.

Тони не понимает.

Он делает разворот на барном стуле и смотрит на Питера в проёме. Они все делают молча, потому что слов слишком мало, а действий — слишком много для них. Поэтому все проходит мимо них, но некоторые вещи живут своей жизнью, поэтому каким-то абсолютно мистическим образом они вовлечены в это всё.

Сложно быть не вовлеченным в отношениях, где ты — один из партнеров. Их тут всего два. Не особо-то и сложно сосчитать.

Вот так это работает: твоя рука просто начинает жить своей жизнью, а потом тебе приходится пытаться разбираться во всем этом.

Разбираться в чем?

Тони не уверен, что проблема действительно была.

Так это тоже работает: память не изменить, но можно поменять свое восприятие. Это как со смертью. Это они умирают. Не ты. Так что, фактически, смерть не существует ровно до тех пор, пока это не коснется тебя, до этого все это не в счет и просто миф. Тони делает вид, что его и вправду это не касается.

Нельзя, понимаете ли, просто взять и спросить: мне кажется, это тупо и скучно, ещё я не выспался, и, нет, воображение не спасает, а что насчет тебя?

Питера ведь не спасает ничего.

Питер спрашивает:

— Сегодня ты останешься на ночь?

— Если ты хочешь.

Тони уже даже и не старается. Ему надоело, ему скучно, ему не интересно. Он мешает ложкой, вроде, чай в своей чашке. Питер смотрит, как он делает первый глоток, и по его лицу понимает — это не чай.

Это виски.

Питер не уверен, что Тони пил воду хотя бы на этой неделе.

— Так ты хочешь, Питер? В смысле, на самом деле.

Питер поворачивается к нему. Смотрит ему в глаза. Говорит:

— Не хочу.

Питер хочет по-нормальному, но он был в отношениях с Тони Старком, поэтому и вышел у них… Тони Старк. То есть пиздец.

На практике у них даже не было отношений. В теории Питеру Паркеру, все-таки, разбили сердце.

Он пялится на свою пустую чашку, и он хочет думать, что виноват только он.

виноват в чем?

Тони пожимает плечами и уходит.

так ты любил меня на самом деле?

Между любовью и жалостью есть всего одно отличие.

Люди не придумали ещё так много слов, но для него — вполне. Это называется «равенство». Люди всегда жалели только тех, кто слабее. Сильных никто никогда не жалеет.

То, как Питер говорит «не хочу»

так люди признаются в любви.