Проверить что?

Тони не знает, он не слушал. Ему легче этого не делать, чтоб не воспринимать Питера. Мало не смотреть. Мало уйти в другой конец и потерять его из виду. Этого всегда будет слишком мало, потому что смерть — по-прежнему остается актуальной. Лекарство от всех болезней. Трудно, знаете ли, болеть, когда у тебя нет иммунитета в принципе. Значит, и нечему будет ослабевать.

Отсутствие — это не всегда плохо.

Лучше быть мертвым, чем на неизлечимой стадии рака — так думает Тони.

Ещё Тони думает о том, что Питер спрашивает слишком много. Питер спрашивает:

— Вы же не были пьяны, когда писали эти сообщения?

— Ага, я ошибся номером. Для таких разговоров необязательно было идти в мою мастерскую.

В сообщении, которое Тони отправил Питеру по ошибке, было «что нам делать, если наши желания совпадают, Питер?»

Тони часто по ошибке шлет такие сообщения людям. Ему проще называть всех Питером, чтобы просто обмануть память. Конечно же он этим занимается на полном серьезе, но это не значит, что он не думал о такой возможности.

От Нью-Дели до Гоа — тысяча восемьсот семьдесят четыре километра. От Нью-Йорка до Гранд-Каньона — всего две мили.

от тебя до меня километры звездной пыли, целая огромная стена. я не вижу тебя через неё. я чувствую.

Легче убить, чем заставить прекратить.

Питер говорит:

— Всё может быть хорошо.

Тони смотрит ему в глаза.

Питер спрашивает:

— Хотите мы попробуем? В самом деле, попробуем.

Они ведь могут. Вправду, могут. В этом и проблема быть живым. Ты можешь, а иногда лучше не иметь иммунитета, не болеть и не жить. Отсутствие — не значит плохо. Отсутствие иногда лучшее из всех прерогатив, что уготованы Тони, если они попробует.

Тони не верит в Бога. Он верит, что не хочет портить Питеру жизнь. Он говорит:

— Не хочу.

И отворачивается.

До конца вечера они больше не встречаются взглядами. Чтобы потерять собеседника из вида — не обязательно прятаться в самый дальний угол за одним из Марков. Достаточно просто сказать вслух, что ты не хочешь.

а иногда нужны действия.

***

Даже если Питер и страдал, то Тони все равно думал о том, что он может сделать только хуже.

Конкретно сейчас Тони не думает ни о чем. Никто не предупреждал, что у ответственности нет побочного эффекта в виде грыжи, мигрени и доставшей влюбленности. Он не может объяснить Питеру, что все его чувства — это всего лишь позолота. Не золото, это не по-настоящему, Питер, Боже, да как же ты не увидишь?

В конце концов, абсолютно с такой же невозможностью Тони расценивает свои шансы на попытку объяснить, почему он действительно влюбился в Питера.

Понимаете, всё дело в воображении. Внешнее формирует внутреннее. Внутреннее влияет на твою больную голову, старый придурок. Ни на что более.

Он может сказать «я люблю тебя», но никогда не позволит действительно дать произойти хоть чему-то. Питеру шестнадцать и он уже взял на себя слишком много. Тони не считает чем-то благородным повесить на него нездоровые отношения. Здоровыми отношения, где один — подросток, а другой — миллионер с мигренью, не могут быть априори. Как бы Тони не старался.

Питер красивый. Умный. Наивный, черт возьми, до мушек перед глазами, потому что от этой наивности тошнит. От тебя тошнит, Питер.

Тони пытается подменить память, заставить её изменится. На самом деле его тошнит только от виски и самого себя. Он может пытаться обмануть себя, никто никогда этого не запрещал точно так же, как никто и не говорил, что это и в самом деле работает.

Тони практик до мозга костей, он знает как работает физика, химия вне тел. Внутри тела это приобретает мутагенную форму. Дело не в реальных мутациях, дело в воображении.

Тони шляется как прокаженный, закрывается все сильнее и меняет сим-карту. Это не было бы для него проблемой, если бы Питер поменял сим-карту, но когда игра идет наоборот меняются абсолютно все правила. Он не считает, что есть смысл пытаться.

Его просто тошнит от этой любви. Он любит Питера.

Он бы убил за Питера.

самого себя, разумеется, никаких лишних жертв.

Все, что не Тони — нужное.

Тони ощущает себя дерьмово. Его размазывает между шестеренок внутреннего конфликта и сопротивления. Он борется сам с собой, а в таких битвах не бывает победителей и проигравших. В таких битвах есть только раны, много ран, так много, что со временем ты сам превращаешься в одну большую рану. И так и нерешенный вопрос. Никакой конфликт не имеет смысла, если там только одна сторона. Это называется гребаной шизофренией, черт возьми, вот чем ты занимаешься.

И любовью к подростку, ага, черт её дери.

Тони любит Питера. Не как отец. Не как мужчина. Не как собака.

как сумасшедший.

***

Они все-так пересекаются в коридоре. Питер выворачивает свою руку локтем кверху, пытаясь что-то там рассмотреть, а Тони стоит в проходе и пялится на него. Он считает, что это очень подходящий момент, чтобы свалить. Но Питер поднимает взгляд и спрашивает:

— Хотите поговорить?

Тони говорит:

— Не хочу.

В итоге каким-то образом они сидят на кухне, и Питер теряет всякий интерес к своему локтю. Он вертит свою чашку с ужасно горьким невкусным кофе, а Тони обвиняющие пялится в свой стакан с виски, от которого тошнит. Его и от Питера тошнит. Тони уже дошел до того уровня, когда он действительно мог себя убедить. Внешнее разрушает твою нервную систему, кретин, ты должен был это понять.

Тони практик. Он не думает ни о чем, что нельзя потрогать. Поэтому он не трогает свое сердце. Технически, он в него даже и не верит.

Питер спрашивает:

— Какое у вас было первое свидание?

Ага. Вот оно. Вот твой звездный час, Тони Старк.

Самое время показать себя хорошим отцом и посоветовать что-нибудь о первом свидании.

Какие советы он должен был ему сказать?

Надень смокинг и купи цветы? Никому не нравятся гребаные смокинги, черт возьми. Даже смокингам не нравятся смокинги.

Так что он должен был посоветовать? Рецепт отбеливателей на случай, если ты заблюешь свои джинсы на американских горках? Никто, наверное, не водит девушек на американские горки. Это же тупо.

Тони решает сказать правду.

— Это было после вечерники, я был пьяным, и она была пьяной.

— Вам было…

Тони морщится, и Питер не спрашивает больше. Питер на удивление понимающей. Настолько понимающий, что аж зубы сводит от его правильности, всепрощаемости и верности. В то время как Тони просто псих.

Никакая гениальность ещё не была рождена из разумности.

Никакой нормальный человек не сделает из ракет и железа костюм террориста с лазерами из рук. Когда ты думаешь об оружии, ты и есть оружие.

— Мы долго с вами не виделись, — выдыхает Питер.

Ага.

Тони выяснил, что в теории он может избавиться от Питера, но не от чувств. Видите ли, глаза по-прежнему остаются самым отстойным органом чувств. Чувствовать от этого Тони не перестает.

Тони снова пьет до такой степени, что его выворачивает в раковину, на плитку в ванной, в туалет. Он практик. На практике — ты не можешь выблевать чувства. Хотя, по правде говоря, Тони пытался.

— Как думаете, почему люди думают, что сбежав от проблем, они решат её?

— Никому не нравится, когда их игнорируют. Даже проблемам.

— Что подумает проблема, если к ней постоянно возвращаться?

Тони смотрит ему в глаза.

так что ты в итоге подумал?

Тони, на самом деле, не хочет знать. Он уходит и снова пьет всю ночь. В теории невозможно выблевать собственный желудок. На практике Тони пытается выблевать сердце.

***

Не умение говорить всегда приводит к психическим болезням. Тони пришел к алкоголизму, а в итоге — к Питеру.

Сколько угодно можно обсуждать проблематику неравных отношений, разницы возраста и в статусе, но проблема не в этом.

Проблема в том, что человечество изобрело чертовски мало слов, чтобы люди действительно смогли говорить так, чтобы понимать друг друга.