— Мы втроем занимаемся какой-то хернёй. Это не нормально.

— Соскучился по серьезным заданиям? По тому, как надо рисковать собственной жизнью?

— Не то чтобы, — я хмурюсь, считывая все показания. Подобрать бы верные модули. Черт, ну и срань. Заниматься таким ради символических сумм. Чем мы, черт возьми, тут вообще занимаемся? — И все-таки?

— Босс просто пытается выровнять все показатели. Я же тебе говорил про то, как у нас все задергалось после той сорванной миссии. Сейчас и легалы на ушах стоят. Босс впервые орал за то, что у них акции упали, вроде, на пять процентов. В общем, — Лигур махает рукой и я киваю.

— Понятно. Ничего приятного, в общем говоря, — взорвать бы это все нахер и не ебать себе голову. Подорвать его. Хотя сталь прочная, если и подорвется, то сгорит вместе со всеми документами. А за это меня точно не похвалят. — Вам не кажется, что количество жертв немного не сопоставимо с выгодой?

— С каких пор ты думаешь о таком? — Хастур спрыгивает со стола, идя куда-то в другой конец комнаты. Я замечаю, что он подходит к бойлеру с водой.

— Я всегда о таком думаю, Хастур. Это не нормально.

— Проблема только в деньгах, — снова повторяет Лигур, а я замечаю около моей ноги след от размазанных внутренних органов. Я морщусь.

— Нельзя, что ли, взять те же суммы на нормальных заданиях? Почему не дать нам что-то глобальное, да, мы убьем на это не день и не два, может, больше недели, но результат будет оправдан. А вот это вот, — я резко встаю, жестом руки указывая на кровавую комнату, на кишки, на трупы, на кровь, на снова кровь, и снова и снова, и снова. Кровь повсюду. — Это не выгодно.

Хастур поворачивается ко мне. Вскидывает бровь.

— Ты говоришь о том, что Босс не доверяет тебя так, как прежде?

На него шикает Лигур.

Ах, вот оно что.

Вот в чем проблема.

Достаточно было одного момента, одного случая, чтобы показаться Боссу недостаточно хорошим для выполнения чего-то нормального. Его не волнует то, что я всегда делал свою работу прекрасно. Ни одного недочета, ничего, что могло нам навредить. Я всегда всё делал отлично. Был опорой, был одним из столпов всей этой организации.

И вот его благодарность?

Объедки из-за гребаного форс-мажора?

Я выдыхаю. Закрываю глаза.

От злости у меня дрожат руки. Я сжимаю челюсти, стараюсь дышать ровно. Хочется набить кому-нибудь морду, и дай Дьявол, чтобы это был не Хастур.

— Окей, Лигур?

— Да?

— Где я был после того, как мы приехали в Лос-Анджелес?

Он моргает. Смотрит на меня так, будто перед ним снимок с рентгена. Пытается найти трещину или опухоль. Что-то, что сможет ему сказать о том, что я не в порядке. Трясучка моих рук — он может её рассмотреть. Но мне так срать. Я так зол, Дьявол, я бы сожрал кому-нибудь ебало, если бы хоть кто-то сейчас подвернулся.

— Без понятия. Мы договорились встретиться там в девять, а где ты был до этого — хрен его знает, — он пожимает плечами. — Но ты пришел уже невменяемым.

Я хмыкаю.

— Хуево.

Я стучу пальцем по своему телефону.

Так вот зачем он выманил рассказ о моем прошлом. Вот почему ему хотелось диалога.

Что, хотелось выучить мои болевые точки?

Хрен тебе, о них никто не знает, и черта с два ты их угадаешь.

(все болевые точки уже мертвы)

Бесполезно пытаться понять или выучить то, что запутано даже для самого себя. Я не претендую на смысл и значимость, я вообще, блять, ни на что не претендую, но не надо делать из меня Бога, а потом возмущаться, что так-то-так, вышла хуйня.

Да, вышла хуйня, но никто из них не имеет права сомневаться в моих навыках.

Теперь я понимаю, о чем говорила Вельзевул. Вот чего они добивались своими сраными фотками. У них вышло. Они зародили сомнения, а дальше, вроде, дело за малым. Ещё пару убийств, и если я не смогу их предупредить, не смогу их изучить и понять, не смогу их найти, то моя репутация треснет по швам.

Я снова становлюсь на корточки перед сейфом.

Я не могу позволить им разрушить все, чего я достиг. Я слишком долго к этому шел, слишком со многим мирился, слишком много терпел, слишком усердно над этим работал, чтобы позволить шайке полоумных маньяков разрушить это все вслед за моей психикой.

Черта с два это сработает.

Вы заранее проиграете, тогда для чего это?

Дверь сейфа открывается со скрипом. Я смотрю на Лигура. На Хастура. Кто бы он ни был, я найду и сожру его внутренности.

чего бы мне это ни стоило.

Надо бы прикупить какой-нибудь неплохой бренди для такой трапезы. Это должен быть великолепный ужин.

какова человечина на вкус?

Я выпрямлюсь, отряхивая колени и разворачиваюсь к двери.

— Эй, тебе же Босс сказал, чтоб ты обну…

— Передай Боссу, чтобы он сходил на хуй вместе со всеми своими сомнениями. Пока!

Я закрываю дверь и спускаюсь, иду прямо по трупам по зданию, где с потолка капает кровь, и если это то, чего я достоин сейчас по мнению моего Босса, то пусть отсосет. Срать мне на его любовь, мне и срать на то, что он может меня убить самыми изощренными способами. По крайне мере, они не сделают этого сейчас. Они должны понимать, что я даже после смерти их достану.

И им это совсем не понравится.

И я сейчас абсолютно серьезно.

Никто же не думает, что Энтони Дж. Кроули не озаботился тем, чтобы его помнили вечно? Не важно, что они выскребут на моей могильной плите — последствия будут вечными и разрушающими. Надеюсь, Босс это понимает.

Но я не хочу раскрывать все козыри так сразу.

Для начала надо сдать бы анализы и устроить себе выходной… перед тем, как начать разгребать всё это говно без лопаты.

Правда, у меня нет никакого желания идти в нашу лабораторию. По-любому они потом могут отдать анализы нашим, а там хрен их знает, какие выводы они могут сделать. В особенности, если анализы не покажут ничего.

Хорошо будет, если меня чем-то плющит все это время, что-то, в чем нет моей вины, нет моего контроля. Нет моих отпечатков.

Но в любом случае им не надо об этом знать.

Выезжая на проезжающую часть, я набираю Анафеме. Она отвечает через три гудка.

Вместо привет она говорит:

— Всё хорошо?

— Да, и тебе здравствуй.

— Ах… Прости, просто, обычно ты не звонишь просто так. Я испугалась.

— Ну, я, в принципе, по делу, — я сворачиваю на улицу, где чуть меньше движение. — Как там твоего любовника звали, который занимается всеми этими таблетками, медициной и что-то там еще?

— Ньют?

— О! — я щелкаю пальцам, и снова хватаюсь за руль, пока тот не завернул куда не нужно. — У него ведь есть своя лаборатория?

— Конечно, зачем тебе?

— Проверить надо кое-что. И, ах да, дозировка не слишком большая, но я проверил, что в половине случаев галлюцинации и вправду возникают. Хотя уже всем понятно, что это не из-за них.