Я насторожился, что он не выходил и, сощурившийся, снова посмотрел на экран своего телефона. Он в машине. Вскинув винтовку, я пошел вперед, все ещё целясь.

Дверь открылась, когда я стоял в метре от машины.

И мы уставились друг на друга. Одной ногой он стоял на асфальте, рукой держался за ручку на двери, будто бы думал, что могло быть хорошей идеей снова запереться и поехать дальше. Пытаться ехать. Трудное ехать на голых дисках.

Я знал, что у него должно быть оружие. Должно быть. Даже если он просто разведчик — никто не ходит без оружия. Нет, ну, в смысле, нормальные люди ходят, но не такие, типа меня.

Он смотрел на меня, и его прическа была испорчена. Моя, наверное, тоже. У меня не было времени приводить её в нормальный вид. И мы просто пялились друг на друга. Я не мог сказать, что он выглядел враждебно, но, вообще-то, это тоже профессиональный навык — не выглядеть так, когда, на самом деле, ты вооружен до зубов.

— И ты на кого работаешь? Тоже на анонимного переводителя денег?

Он тупо уставился на меня, видно, не ожидал, что я вообще заговорю. Он вышел из машины, и я не заметил у него оружия. Я вскинул бровь и предположил, что, возможно, он решил, что себе дороже пытаться бежать на парня с винтовкой.

Я снова опустил своё оружие, вновь опервешись подошвой о его приклад. Я вскинул бровь.

— У тебя бомба под пиджаком, или что? Мне ждать взрыва?

— У меня не было приказа вас убивать.

Вранье.

Притворное спокойствие.

Есть один момент. Вопрос в том, сможешь ли воспользоваться им. У него это могло бы получиться, но не с моей реакций. Я видел этот прием столько раз, что мне уже тошно. Показать свою обезоруженность, а потом достать пистолет из обоймы.

Я просто подыгрываю.

Поэтому он даже не попал в меня. Пуля отскочила, и он не успел сориентироваться, когда я вдарил прикладом винтовки по его голове, выбивая локтем пистолет. Я сделал подсечку, откинул ногой пистолет и стал ему на грудь, направив дуло на его лицо. Я ощущал, как под моей подошвой бьется его сердце.

Вот теперь все так, как надо. Теперь он волнуется.

— Будь котиком, промяукай, что тебе сказали сделать?

— Ничего. Ничего опасного. Просто ваше местоположение.

Он сказал это на одном дыхании и я повел бровью. Пряди неудобно упали на лоб и я попытался их сдуть, но конечно же у меня это не получилось. Они были мокрыми и тяжелыми.

— Кто тебе сказал следить за мной?

Он сглотнул и уставился сначала на дуло, потом на меня. Он сказал:

— Мистер Бакаре.

Я выстрелил ему в глотку, утерев его кровь, которая попала на мое лицо. Если Вы не в курсе, то Бакаре — это фамилия Юсуфа. Я фыркнул и пошел в сторону своей машины. Вот ублюдок. Как насчет просто отъебаться от меня? Неужели Альфред не сказал ему, что игра окончена?

Я посмотрел на небо и подумал о том, что, возможно, Альфред нихрена не отменил. Мне надо быть осторожнее на ужине и озаботиться подмогой. Я услышал со стороны вой сирен и, закинув винтовку на заднее сиденье, сел в машину, заводя её и уезжая.

***

Я всё ещё надеялся на чашку чая перед сном и возможность поныть, уткнувшись ему в плечо, или грудь, или живот, куда угодно, и я обрадовался, когда увидел в его окне свет.

Быстро, не совсем правильно припарковавшись, я выскочил из машины. Рядом стояло две патрульные машины полиции. Вскинув брови, я не обратил на это никакого внимания.

Снимая обувь в прихожей, я услышал чужой голос. Несколько голосов. Я насторожился и аккуратно прошел вперед. Я всё ещё наделся на чашку чая. А в следующие секунды уставился на двух полицейских в форме. Один с планшетом для бумаг в руках, другой с хмурым ебалом.

— Мистер Кроули? Как интересно.

Он сказал это такой издевательской интонацией, что меня это могло задеть, но вместо этого я заметил дыру в окне. От пули. Я пялился на это стеклянным взглядом, ощущая, как каждая моя мышца постепенно превращается в олово.

Я неподвижно стоял и все пялился в это окно, боясь пройти вперед и заметить за письменным столом или диваном лужу крови или труп. Или труп в луже крови. Сердце замедлилось.

Перед глазами потемнело и я плотно вцепился бледными пальцами в косяк.

До меня с трудом донесся голос и я повернулся к ним, всё ещё пялясь так, будто они сделали эту дыру в окне. А может и они? Это не имело смысла, сейчас мне хотелось застрелить любого в этой комнате, включая самого себя.

А потом из кухни вышел Азирафель, и я облегчено выдохнул, оперевшись рукой о косяк, и уперевшись в неё лбом. Голова закружилась.

До меня с трудом донесся голос одного из офицера:

— Вы что типа… дружите?

— Сотрудничаем, — сказал Азирафель своим голосом, и я ещё раз облегченно выдохнул, потому сначала я испугался, что это моя галлюцинация или типа того.

Я откашлялся и с трудом выпрямился, все ещё держась пальцами за косяк:

— Да, сотрудничаем, и неплохо, если вы сейчас посотрудничаете со мной и расскажите, что здесь произошло, — я едва не рычал, пока пялился на и так довольно безрадостных офицеров, которые уставились на меня с явным раздражением.

— Плохой день? — спросил Азирафель, посмотрев на меня.

Оба офицера оглядели сначала меня, потом Азирафеля, а затем переглянулись.

— Мы уже со всем разобрались, так что они уже уходят, и я тебе, — он очень грустным взглядом посмотрел на окно и на тяжелом выдохе продолжил: — объясню.

Один из офицеров обратился ко мне:

— Можем пока сказать, что этот снайпер явно был очень снорованым. Дорогостоящим.

— Странно, ведь я был на работе.

— Вы не единственный дорогостоящий снайпер в Лондоне, мистер Кроули.

— Звучит неубедительно, но ладно.

Я отошел от прохода, чтобы дать им выйти, и тоже посмотрел на окно. Эти тупые мелочи, которые утруждают не сколько по деньгам, сколько по мельтешению. Кто-то придет и будет здесь топтаться. Очень надоедливо.

Один из офицеров — более угрюмый — перед самым выходом повернулся к нам и спросил у Азирафеля:

— Ты точно уверен, что это не он? — и этот парень кивнул в сторону меня, так что мне жутко захотелось сломать ему шею.

Азирафель посмотрел на него этим своим полицейским взглядом, поэтому другой офицер лишь пожал плечами, и через десяток секунд дверь за ними закрылась. Мы молча смотрели на это окно, пока Азирафель не спросил:

— Как дела?

— У меня мокрая задница со спиной, я чуть не словил инфаркт и мне крайне интересно: какого хера? — я резко повернулся к нему, уставившись впритык, но он, к слову, не выглядел человеком, на которого было совершено покушение. Либо он нашел мои запасы успокоительного, которые я тоже перенес сюда (они у меня по всему Лондону раскиданы, я вам клянусь).

— Прими душ сначала. Потом поговорим. Надо чем-то заклеить окно, пока не пришел мастер.

Я кивнул и направился в душ. Я действительно жутко продрог и мне нужно было согреться. А ещё отойти от этого микро-инфаркта, который я чуть не получил от мысли, что это покушение было бы удачным.