— Зато скажу я. И мы здесь не за выяснением того, что в моей голове. Мы просто хотим договориться.

В таких ситуациях меня всегда поражало то, на каком месте находится наша организация. Мы не держим ни перед кем лицо, не общаемся вежливо и ни перед кем ничем не обязаны. Потому что даже вице-мер — не та власть, которая покрывает всё это. Это куда сложнее.

Есть люди, представая перед которыми ты должен отвечать только «есть, сэр» и «нет, сэр». Но как хорошо, что их мы видим крайней редко, и мне лично приходилось всего один раз. Это было три года назад, и это было первое задание, которое я выполнял с дрожащими ногами. Все две недели я хреново спал и у меня был жуткий тремор. Это единственное лицо, которое я боюсь.

Лицо нашей истинной власти.

Но о таком вслух не говорят.

А здесь я просто сижу и смотрю на него, как на себе равного. Мы на одних условиях выживаем, и мы это знаем.

Босс откашлялся и сказал:

— В любом случае, мы тут по делу. Мы знаем о том, что вы не собираетесь здесь задерживаться, и мы не хотели бы способствовать этому процессу, но тюрьма — такая неприятная вещь.

Я видел, каким напряженным взглядом Альфред смотрел на документы, которые Босс лениво ему протянул. Он легонько их подтолкнул, и листки проскользнули по гладкой поверхности.

Альфред взял их, откинувшись на спинку стула, доставая из футляра очки.

Босс потянул меня за манжет пиджака, и я наклонился к нему. На ухо он сказал мне:

— Слушай, я знаю, что твоя любовь выебываться это просто вынужденно в твоем состоянии психики, но мы тут не в игрушки играем, будь серьезнее.

Я моргнул. Медленно подняв голову так, что мог разглядеть цвет его радужки у самого зрачка, я сказал:

— Что там?

Шепотом. Я смотрел на него, и не то чтобы меня в самом деле задело его замечание. Я говорю о том, что я слышу это постоянно от разных людей, но не выебываться не могу. Это просто обусловлено моей головой и жизнью, не то чтобы я был виноват в этом на самом деле.

— Потом.

Я кивнул и выпрямился. Посмотрел на лицо Альфреда. Он выглядел спокойно, но если присмотреться, то можно было заметить легкое напряжение в плечах и пальцах. Он медленно отложил листы и посмотрел сначала на Босса, потом на меня. Он спросил:

— Могу ли я поговорить с вами за ужином?

— Вряд ли это возможно, потому что…

— Мистер… извините, как вас? — перебил моего Босса Альфред, снова переведя взгляд на него.

— Просто Люцифер.

Я подумал о том, что и не узнал, какая у него фамилия. Просто либо не обращал внимания, либо забывался. Если это не одно и то же.

— Хорошо. Люцифер, думаю, мы всё уладили, это просто небольшой диалог. Вы ведь общаетесь с моим сыном, да? — снова обратился ко мне он.

Я посмотрел на потолок. Потом на него. Я спросил:

— Про какого вы конкретно?

На его лице отобразилось какое-то ускользающее от взгляда недопонимание, но он не подал особого вида. Босс под столом пнул меня в щиколотку.

— О. вот как. Мило, — он улыбнулся, но улыбка тут же пропала с его лица. — Так вы не против? Небольшой диалог, чтобы полностью все уладить. Понимаете, я так долго этим занима…

— В смысле, моей скоропостижной смертью?

Босс сделал это снова и я поерзал, словив на себе его взгляд. Он просил, чтобы я заткнулся, но я не мог. Все прекрасно знают о моем ублюдочном характере, поздно просить меня хоть о чем-то.

— Так вы согласны?

— Он не…

— Давайте.

Босс просто в наглую на меня уставился, сделав то самое выражение лица, которое означает: «ты ебанулася?». Я кивнул ему. Да, ебанулся, нечего было вообще меня сюда тащить. Это твой просчет.

Альфред улыбнулся и снова посмотрел на бумаги. Подняв взгляд на Люцифера, он спросил:

— Откуда это у вас?

— Свои связи.

— О. Ясно. Тогда, думаю, — он уставился на меня, а я пытался углядеть, не испачкал ли мне мои штаны Босс. Я резко поднял голову, встретившись с ним взглядом. Босс устало выдохнул, помассировав переносицу. Он просто сдался. Странно, что он не сделал это раньше. — Удостоите своим присутствием мой дом?

Я кивнул.

Босс смотрел на меня как на последнего идиота.

Нас забирал его шофер, и мы оба сидели на задних сиденьях в напряженном молчании. Я мог ощутить, что он чувствовал простую безнадегу. Даже не злился. В итоге, он сказал:

— Если я искал всё это ради того, чтобы на этом ужине тебя застрелили на дорогущем ковре, то я выебу твой труп.

— Думаю, мне уже будет все равно.

— Я сделаю так, чтобы было не все равно.

Я уставился на свои руки и тяжело выдохнул.

— Он ведь знает, что будет, если он это сделает. Поэтому он попросил Юсуфа, а не заказал снайпера. Он понял, чем это может обернуться.

— Юсуф тоже отчаялся. Он сам стал заказывать тех, кто может нанести тебе вред. Я боюсь, что когда-нибудь он просто психанет.

— Не в его интересах. Он продуманный ублюдок.

— Ты не думал о том, что это он убивал твоих… эээ… близких.

— Невозможно. Ему меня заказали только полгода назад. Над теми ребятами я сейчас работаю. Мне кажется, что следующие пару суток у меня будут очень насыщенными. А мне только показалось, что всё вернулось на круги своя. Ну, убийства, пистолеты и мет.

Я выдохнул, а Босс не ответил. Но это не то молчание, когда нечего сказать. Он выглядел напряженным. Из-за чего-то ещё. На самом деле он не особо волновался по поводу ужина, он просто не любил лишние действия. А ужин — более, чем лишние. Оно бессмысленно.

Мы ехали ещё пять минут в тишине, и я все-таки спросил:

— Вас что-то волнует?

Он поднял на меня взгляд. Застывший и неподвижный. Даже он казался мне напряженным. Будто он жалел о чем-то, сомневался.

— Не люблю говорить подобное, но у меня плохое предчувствие.

Я пожал плечами:

— Может, что-то не то съели.

Никто не любит говорить «плохое предчувствие». Большинство из нас работают на отличной стратегии, плане и аналитике. Включая моего Босса. Потому он не обрадовался, когда я согласился на ужин, который не был в планах, и который невозможно было проанализировать за те жалкие минуты.

А я никогда не работаю по точному плану. И я знаю, что такое плохое предчувствие, потому что наша интуиция, в отличие от наших глаз, действительно честна с нами.

Мы можем не видеть, но всегда чувствуем.

Я понадеялся, что он действительно что-то не то съел.

— Заедешь в офис? Нужно обсудить кое-что.

— То задание?

— Ага. Там много планировки нужно. Надо бы обговорить все заранее, чтобы ты знал, что тебе нужно подготовить. Где-то через месяц ориентировано надо будет начать выполнять.

Я кивнул.

Он по-прежнему выглядел напряженным. Волновался. Не был уверен в чем-то. Сомневался. Так обычно выглядят люди, которые приняли решение, которое может разрушить их жизнь, и они это чувствовали.