Снова тишина. Я уставился в свою почти пустую чашку кофе и допил содержимое, с громким стуком поставив её на стойку и все ещё пялясь в неё.

— Теперь это хотя бы обрело смысл, — я кивнул. — Потому что я до сих пор не знал, что такие богатые люди делали там. И почему выбрали меня — самое худшее из всего, что можно было там отрыть.

— Ты был худшим для них, но не для нас. То, что одни люди отрицают, другие примут за талант и чудо.

— Ага, прими и дар, и проклятье.

— По-другому не бывает. Тони, чтобы ты не думал обо всем этом, я не просто так продолжаю делать это. Носиться за тобой. Потому что ты этого стоишь. Я ничего не делаю из того, что не нужно мне. Как и…

— Любой психопат, — я кивнул, улыбнувшись. — В этом я однозначно вас понимаю. Верности в этом мире нет, но есть выгода. И она явно наиболее активный двигатель всего этого бедлама, чем что-либо. Как думаете, психопаты ощущают привязанность?

— Только к своему комфорту. А собственный комфорт может находиться в абсолютно разных неожиданных вещах. Если ты когда-нибудь поймешь себя, Тони, то тот час же сойдешь с ума. Окончательно. Так что не стремись к этому. Живи так, как жил. Без правды живется легче. Правды и верности нет. Прими это.

— И умирать тоже легче, — я выдохнул, покачав головой.

Босс кивнул и прошел вперед, снова потрепав меня по плечу.

— Аптечка все там же, обработай своё лицо.

— Меня… меня ждет Азирафель, и…

— А, да, то, о чем я хотел поговорить — это тоже касается его. Так что можешь позвать, — он пожал плечами, проходя вперед, закидывая свою чашку в посудомойку.

— Он… ну. Нормальный.

— Это не имеет смысла, какой из них сейчас на связи с внешним миром. Они там все равно как-то группи… Стой, так ты знаешь? — он повернулся ко мне, пораженно моргнув.

— Ага. За последнее время я узнал столько правды, что меня от неё тошнит. Я уже сам себе не верю. Так что я решил, что продолжу лгать самому себе. Это имеет куда больше смысла.

Босс кивнул и как-то растерянно уставился в пространство перед собой. Он сказал:

— Принесу аптечку.

И ушел так быстро, что я едва успел заметить, как он это сделал. Я потер ушибленную щеку и и посмотрел в окно. Было семь утра, и солнце встало только полчаса назад, или чуть раньше, но сейчас светило так ярко, что слепило глаза. Я обнаружил, что обрадовался тому, что светило солнце.

***

Несмотря на то, что Азирафель всеми силами отпирался, я все-таки запихнул его к Боссу, хотя мне страшно становилось от мысли о том, что это было как-то связано с ним. Босс, обычно, не говорит со мной о ерунде (хотя в последнее время он с этим зачастил), и, как мне казалось, это было чем-то важным.

Я не мог угадать ничего заранее — просто не хотел — поэтому единственное, что мне оставалось, так это запихнуть Азирафеля в квартиру Босса. Я пропустил его вперед и кивнул головой в сторону кресла, стоящего у панорамных окон. Там, относительно недавно, Босс пытался достучаться до меня, но у него ничего не получилось.

— Знаешь, я просидел всю ночь над тем, что произошло, — раздался голос Босса откуда-то сверху, и я понял, что он спускается со второго этажа с планшетом в руках, что-то там пролистывая. Азирафель бегло на него глянул, а потом уставился в окно. — Привет, Азирафель, снова не рад мне?

Азирафель не ответил. Босс повернулся к нам, спустившийся с лестницы, вскинув бровь. Он сказал:

— Это точно…

— Ага, — перебил его я, перекинув ногу на ногу, — это не Рафаэль.

— Рафа… кто? — он посмотрел на меня, удивленно раскрыв глаза.

— Мы так решили обозвать его вторую личность. Я предлагал ему Билли или Джеймса, но…

— Джеймс? Да ну, лучше Кевин (прим. главный герой «сплита», которого сыграл Джеймс Макэвой) тогда уж, — сказал Босс, и я улыбнулся ему, осознав, что мы на одной волне.

— Я не хочу, чтобы вы называли его какими-то всратыми именами из киновселенных, ладно? — Азирафель резко повернулся к нам, посмотрев сначала на меня, потом на Босса. Этот его взгляд: укоряющий и неодобряющий. Я под ним всегда ощущал себя малолеткой, которая не доела свой суп.

Босс посмотрел сначала на меня, потом на него. Он сказал:

— Слушай, а ты не можешь, ну, как-нибудь переключить его? Мне Рафаэль как-то ближе, он…

— Нет, не могу, — сказал Азирафель и отвернулся. Мне показалось, что его это как-то задело, но это просто же смешно. Боссу если что-то и нравится, то это наверняка что-то конченное и болезненное. Как я. Как Рафаэль. Я ощутил острое желание поговорить с этим Рафаэлем. Я снова прикинул все те моменты, когда был он, а не Азирафель.

— Ладно, — пожал плечами Босс и подошел к нам ближе. — В любом случае, думаю, Рафаэль бы вряд ли мог что-нибудь сказать по поводу этого всего. Вряд ли он помнит те твои времена, Азирафель.

Азирафель медленно повернулся снова к Боссу, моргнув. Он насторожился. В такие моменты я поражаюсь тому, насколько сильно я заучил его, раз мог описать каждый его жест и взгляд. Я будто перечитывал выученный мною уже тысячу раз доклад. Так знакомо. И так скучно?.. Я покачал головой.

— Ты ведь знаешь, что тебя заказали, да? — Босс сел поодаль нас на стуле, стоящего у самого окна. Я посмотрел на него, и мне на секунду показалось, что это был не он. Не Люцифер. Он сидел в одной рубашке у окна, в солнечном свету, и на секунду он мне показался самым обычным человеком. От мысли, что почти так и было, мне стало не по себе. Я просто растерянно кивнул. Азирафель посмотрел на меня, поведя бровью. Он всем своим видом показывал то, как ему неуютно. А я подумал о том, что из-за стресса может появиться Рафаэль. Я ждал этого с предвкушением. — Знаешь, как давно?

— Полгода.

Азирафель и Босс синхронно уставились на меня.

— Что? Мне это Юсуф рассказал. Я сам об этом недавно узнал.

Босс кивнул и снова уставился в свой планшет, проведя по нему пальцем.

— А знаешь, кто?

— Нет, — я покачал головой, и Босс посмотрел на Азирафеля. Я испугался, что меня он заказал, но потом вспомнил, что вряд ли у него была такая сумма денег.

— Это Альфред. Не помню, как по фамилии.

Босс сказал это, не отрывая взгляда от планшета, а лицо Азирафеля вытянулось в истинном ужасе. Я посмотрел сначала на него, потом на Босса. Из них двоих я единственный, кто ничего не понимал.

— Он же мертв, — сказал я.

Азирафель перевел на меня свой ошалелый взгляд, выглядя еще более бешено, чем до этого. Он прочистил горло и сказал:

— Кроули, Альфред это так же имя моего отца.

— А! — я стукнул себя по лбу, сделав вид, что вспомнил. Конечно же я не вспомнил. У меня был у него заказ семь или большее лет назад, я бы сейчас и лица его не вспомнил. — Вы заметили, что люди с именем Альфред какие-то ебнутые? Стул так назови, так он либо развалится, либо Фрейда начнет в оригинале зачитывать. Третьего не дано.

Люцифер слабо усмехнулся, а Азирафель кинул на меня не слишком радостный взгляд. Не укоряющий, но вряд ли одобряющий. Таким взглядом смотрят люди, когда им, вообще-то, смешно от услышанного, но моральные ценности не позволяют им смеяться. Он так же бы отреагировал, если бы я пошутил про инвалидов.

Босс зевнул, посмотрев в окно, потом на Азирафеля, и спросил:

— Ты не можешь как-то договориться со своим папашей? Он нам очень неудобно упирается своими обидами в задницу.