Он лишь кивнул, а я улыбнулся ему, надеясь, что так он перестанет чувствовать себя неловко или обязанным передо мной за то, что испортил мне вечер. Портить было просто нечего.

Мы снова начали тихо о чем-то говорить, пока я искал вино. А потом она выскочила из спальни. Я проследил за ней.

— О, черт. Подожди минуточку.

Я поставил бокалы и найденную бутылку на столик и пошел за ней, с трудом успев перехватить её у лифта. Слушайте, я, может, и мудак, тварь последняя и все такое, но я не настолько конченный, чтобы позволять своей девушке рыдать. Я всегда считал, что если ты начинаешь отношения, то ты всегда должен нести за них ответственность. Это приобретенное с работы.

А она рыдала. Я не люблю, когда плачут. Слезы всегда от боли. Неважно, какой — итог один.

Я схватил ее за плечи, и она попытались мне снова врезать.

— Эмили, ради всего, послушай, не надо истерик, не надо обид, ты ведь понимаешь, что мы оба не правы, да?

Она все пыталась вырваться из моих рук и утереть лицо руками. Она сдавленно всхлипнула. Я продолжил:

— Да, я человек, у меня есть планы и друзья. У тебя тоже. Откуда я мог знать о твоем сюрпризе? И что мне теперь, человека на хуй посылать? Нам всем неловко, не надо делать из этого трагедию, ладно? Мы..

— Почему ты снова это делаешь? Снова выходной, снова вечер и ты снова с ним! Ты мне даже не позвонил, даже не предложил провести этот праздник вместе! — последнее предложение я с трудом разобрал, потому что в своих слезах она чуть не захлебывалась.

— Мы очень близкие друзья. Эмили, ты сама знаешь, что он мне как родной брат. У меня никого нет из семьи, только он. Представь, что я начну обижаться на тебя за то, что ты навещаешь свою маму каждую субботу, а не приезжаешь ко мне? Поставь себя на мое место.

Она внезапно затихла, всхлипнув и все глядя на меня своими огромными (слишком) глазами. Тушь почему-то почти не размазалась, только немного на нижнем веке, и это скорее было похоже на растушеваные тени. Ну и стрелка подтекла немного, но она почему-то по-прежнему выглядела хорошо.

— Послушай, через неделю мы с тобой поедем на остров. Ты и я. Семь дней хорошего отдыха. Ни мам, ни пап, ни моих друзей. Ладно?

Она снова задушено всхлипнула, утерла нос и, обняв меня, сказала:

— Прости. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя.

Я поцеловал её в лоб и обнял.

Может быть, я и монстр, но если я что-то начинаю, то я всегда буду делать так, как положено. В работе или в отношениях — неважно. Если ты что-то начинаешь, то ты в любом случае должен делать это хорошо.

Она отстранилась от меня и сморщилась:

— От тебя воняет кровью. Настоящей.

— Ну, может, я ограбил центр переливания крови?..

Она закатила глаза и усмехнулась. Поцеловала меня в щеку и нажала кнопку вызова лифта. В любом случае. Все кончилось на хорошей ноте.

Я вернулся к Азирафелю, который уже спокойно открыл вино и уселся в кресло, смотря на ночной Лондон. У меня был хороший вид с квартиры. Очень хороший я бы сказал.

— Всё хорошо?

— Ага, мы все уладили.

— Мне кажется, что Карибы всем все могут уладить.

Я улыбнулся и снял с себя пиджак. На штаны, на удивление, не попало. Осмотрев рубашку, обнаружил под воротником засохшее пятно крови и устало застонал.

— Как вино?

— Неплохое, — сказал Азирафель, задумчиво пялясь в окно. Мне даже стало немного некомфортно.

— Все хорошо? Тебе это… испортило настроение?

— А? Нет-нет, ничего не испортило. Просто устал немного, — он отставил бокал и помассировал глаза. Я лишь кивнул и сел напротив него, захватив бутылку виски.

— Не против, что я тебе немного загорожу вид на Лондон?

— Господи, Кроули, — он закатил глаза. — Просто очень хороший вид у тебя. Ты знаешь, что он мне нравится. А после трудного рабочего дня только и хочется, что сидеть, пить и смотреть в окно, — он замолчал, и я не успел открыть рот, чтобы ответить, как он сказал: — ты так легко это сказал ей.

Я вздернул бровь, сделав глоток прямо с бутылки, не отводя взгляд от Азирафеля.

— Сказал, что любишь её. Неужели ты так легко можешь говорить такие слова, не вкладывая в них ничего?

Я пожал плечами и растерянно почесал затылок. На самом деле, я серьезно был сбит с толку подобным вопросом. Я и не думал, что он слышал наш разговор.

— Почему ты не думаешь, что я и вправду её люблю?

— Не знаю. Не похоже на это, — он взболтнул вино в бокале, тяжело выдохнув. — А что, любишь?

— Ну, она однозначно мне нравится. Иначе я бы не дал ей ключи от моей квартиры через месяц отношений. У неё сложные отношения с отцом. Она хочет переехать ко мне, а я даже не особо против. Иногда я думаю о том, что так мне будет менее напряженно. Ну, буду приходить, а она будет смотреть телевизор или готовить. Будет включен свет, будет пахнуть ее духами и телом. Мне кажется, это будет что-то более полное, чем моя обычная жизнь, — я пожал плечами и откинул голову на кресло, уставившись в потолок. Эти мысли и вправду меня успокаивали.

— А она знает? Знает историю насилия, которая окружает тебя?

Я застопорился. Азирафель звучал так, будто был всеми своими моральными силами против моей идеи. Его голос — он был напряженным. Это будто был не его голос. На меня даже смотрели не его глаза. А я так и не смог понять, в чем была проблема. Я просто уставился на него, прежде чем сказать:

— Нет. Какая разница?

— Ты думал о том, что тебе надо будет как-то объяснить количество наркотиков и оружия в твоем доме? Сейчас она не ходит дальше спальни и душа, а дальше? Ты думал, что будет дальше?

— Эээ, — я уставился в свою бутылку с виски, моргая. — Я никогда об этом не думал, потому что ещё до такого не доходило. Думаю, если это будет правильный человек, то он по…

— Правильный человек? Что ты имеешь в виду под правильным человеком? Какой правильный человек поймет, что ты — убийца-наркоман?

Я снова уставился на него, пораженно моргая. Он внезапно сам испуганно на меня посмотрел, а после растерянно покачал головой и сказал:

— Нет-нет, прости. Я просто… просто подумал, как тебе может быть сложно начать нормальные отношения, и…

— Ты хочешь сказать, что у меня не может быть нормальных отношений?

— Нет, ни в коем случае, — он сглотнул и показался мне растерянным. Будто бы у него резко поменялось настроение. Он выглядел так, будто бы сам испугался своих слов. — Я про то, что это будет сложно.

Я хмыкнул. Я никогда об это не думал, потому что в этом не было реальной нужды. Всё равно до этого никогда не доходило, и я не знал, что такое вообще может произойти на полном серьезе.

Затянулась пауза. Азирафель будто бы сам смутился того, что говорил.

— Извини. Это просто усталость.

Я не ответил.

Я подумал о том, что в какой-то мере он был прав. У меня есть знакомые-девушки, которые знают обо всем этом, но едва ли из всей это компании найдутся две-три, которые могут вызвать желание к отношением. И только одна, наверное, могла бы согласиться на это. В общем, мои шансы на здоровые отношения действительно были где-то на уровне минус пять.