– Феликс, что же правильно? – Он понял, что я говорила о родителях.

– То, что было выбрано ими только что. Поверь, Рита. Тебе тяжело, я понимаю. Но мы всегда с тобой, слышишь?

– Ты со мной, – крепко обняла его я, – и это главное.

Утром, когда солнце вовсю сияло в небе, я открыла глаза и обнаружила, что лежу на кровати в своей комнате, одета, ничего не понимая, озиралась по сторонам и вспоминала, что же произошло вчера.

События прошлой ночи воспоминаниями бурлили в голове. Ожил страх, из-за которого я растерялась, и могла не спасти маму, если бы не Феликс… А где он? Он же оставался со мной, ждал, пока я усну.

Брезгливо оглядев себя, засохшую кровь на руке, я помчалась в душ.

Слух раздражал какой-то звуковой фон, сопровождавший меня с самого пробуждения. Шум на кухне и говор включенного телевизора.

Наскоро оправив волосы, я спустилась вниз.

– Мам? – позвала её я, после некоторого времени незамеченного наблюдения за ней из-за косяка двери в кухню. Та встрепенулась:

– О, проснулась! – Её улыбка была беспечной и искренней, словно, вчера ничего не произошло. Я перевела взгляд на окно: как новенькое, от старого оно не отличалось ничем, и если бы я не знала, что его недавно установили, то не заметила бы подмены.

– Всё хорошо? – Спросила я.

Мама недоумевала:

– Да, а что должно быть не так? – Она была погружена в готовку, поэтому я не могла с уверенностью судить о том, правду ли она говорит. Ничто не выдавало лжи в её движениях, взгляде.

Мама вытирала глубокую чашку полотенцем и внимательно смотрела на меня.

– Рита, может, ещё поспишь? Выглядишь, прямо скажем, не очень.

На глаза наворачивались слёзы. Она ничего не помнила, и я должна была врать ей, делая вид, что ничего не произошло.

– А папа где?

– Уехал на работу, ещё в восемь.

Итак, я поднималась вверх по лестнице, размышляя: зачем охотниками вообще понадобилось нападать на мой дом? Как они узнали обо мне?.. С огромным усилием я сдерживалась, чтобы не рвануть сию минуту прямиком в штаб и не устроить там скандал с разоблачениями, но так как я спешу избавиться от клейма истерички, не сделаю этого. Пока.

– Рита! – Позвала мама, – смотри, кто пришёл.

– Папка! – Обняла его я, – что-то ты рано сегодня.

– Да, – обул он тапки, – сегодня я решил провести вечер в компании моих любимых дам. И вообще, когда я увижу своего будущего зятя?

– Скоро. – Улыбнулась я.

Всё, как раньше. Всё, как прежде. Если бы только не было так больно…

На собрании, которое состоялось спустя два дня моего пребывания в полном неведении, мы обсуждали вопрос противостояния «Щита» и охотников.

Как оказалось, начались нападения на сотрудников нашей организации.

В кабинете Натана сидели все сильные маги и оборотни, занимавшие высокие посты. Некоторых я ещё не знала, в частности одного мужчину-мулата крупного телосложения. Шарлотта, заместительница Натана, сидела неподвижно, гордо выпрямив спину и подняв голову, даже не удостоив нас своим взглядом, который с некоторой насмешкой был устремлен на Эрнеста. Его рубиновые глаза вспыхнули при виде меня и тут же погасли, как свеча, которую намеренно задули.

– Прошу вас, – поприветствовав, указал Натан рукой на свободные места.

Меня насторожил его нездоровый вид: лицо осунулось, пальцы правой руки, которую он заложил потом за спину, чуть подрагивали.

Мы с Гретой устроились за столом сев рядом друг с другом. Почти напротив меня сидел Феликс. Я решила даже не смотреть на него. Он не объявлялся и не звонил с той ночи, когда на мой дом напали!

Голос Натана разливался в образовавшейся тишине:

– С нами связались охотники.

Давид, сидевший справа от меня сжал кулаки.

Здоровяк мулат сидел напротив, откинулся на спинку кресла и, щелкнув крышкой блеснувшей зажигалки, прикурил сигарету.

Натан продолжил:

– Они не меньше нас понимают, что конфликт наш – серьёзная проблема, из-за которой могут пострадать те, кого мы все защищаем. Люди в первую очередь подвергаются опасности. Если нам объявят войну, мы примем вызов. Но мы не должны упускать одну важную деталь: возможность перемирия. Никаких провокаций, никакой враждебной неприязни с нашей стороны и устойчивость к подобным действиям уже с их стороны, если такое будет иметь место. Пока было заключено временное перемирие. Но помните, часовой механизм бомбы запущен, одно неверное действие, и жизни многих подвергнутся опасности. – Натан лишь чуть дёрнул бровью, когда опускался в кресло, вместо того, чтобы расхаживать вдоль своего огромного аквариума.

Я обратила внимание на рассеивающееся облако дыма, выпущенное тем крепышом напротив, потом, посмотрела на него: его чёрные глаза с прищуром наблюдали за мной. Взгляд скользил то по рукам, плечам, по лицу, замирал, потом вновь двигался с неугасаемым интересом. Он не спешил подносить сигарету к тонким губам, потом произнес громким, глубоким и твёрдым голосом:

– Это может быть отвлекающий манёвр?

Эрнест ухмыльнулся:

– Ян, ты не хуже нас понимаешь, что если это и так, то им не поможет даже эффект внезапности.

Ян проговорил:

– Да, они слабы. – Хотел, видимо, добавить что-то ещё, но вместо этого затянулся сигаретой и поморщился.

Я заметила, как тревожно вдруг стало лицо Шарлоты: Натан плавным движением тонких пальцев смахнул с виска скатившуюся каплю пота. Давид делал вид, что не заметил этого.

– Дом Риты находится под нашим наблюдением вот уже несколько дней, и никаких враждебных действий со стороны охотников за это время не наблюдалось. Будьте готовы и ждите дальнейших указаний, – заключил Натан, и все начали потихоньку уходить.

Что-то тревожное витало в воздухе.

Я задержала взгляд на Натане и, подошедшей к нему, Шарлотте. Давид взял меня за локоть:

– Ну что, сестрёнка, снова влипли?

– Громко сказано. – Отозвался Ян, уходя.

Отличный слух, значит – оборотень.

– Кто он? – Поинтересовалась я.

– Мой заместитель. – Ответил Феликс. Он заранее начал готовить себе смену, чтобы потом у него было время для меня. Для нас двоих.

– О, мы снова разговариваем? И надолго ли? – Феликс понимал причину моей раздражительности.

– Давай поговорим об этом потом, хорошо?

Давид был в предвкушении предстоящей разборки, когда мы выходили из кабинета Натана, он подошёл ко мне, дружески закинув мне руку на плечи, когда Феликсу пришлось ненадолго нас покинуть:

– Считай, что «судный» день это твоя контрольная. Посмотрим, как ты воспользуешься полученными навыками.

– Какой ещё «судный» день? Ты веришь в то, что войны не избежать? – От этих слов мое горло свело спазмом.

– Ну да.

Грета бесшумно шла с другой стороны, обращаясь к Давиду:

– Представляю, какого ты будешь о себе мнения, учитель.

Тот важно выпятил грудь:

– Слышала, Рита? Не подведи, а то я уже себе любимому в честь твоего триумфа портрет заказал.

– Бумага всё стерпит. – Подтрунивала Грета.

Давид перегнулся через меня к ней:

– Холст, милочка, холст! Ах, это моя мечта, – продолжал он паясничать, – я бы себе портрет во весь рост заказал, но это уже, ну, как бы сказать…

– Вандализм. – Улыбнулась Грета.

– Нет! Это уже слишком для моей скромной натуры, вот, что я хотел сказать.

Подходя к Феликсу в фойе, раздающему распоряжения, Грета быстро испарилась, а Давид упорхнул к Еве, оставив меня одну.

Я стояла позади Феликса, не шевелясь, скрестив руки на груди. Дождавшись, пока он обернётся и посмотрит на меня, я испытующе вздёрнула бровь.

– Давай поговорим, но только не здесь, – подал мне руку.

Я взялась за неё несколько грубым движением.

Когда мы очутились в парке моего городка, кругом никого не было. Только после того, как мы направились к скамейке, из-за деревьев вышла женщина, поспешно миновав густые насаждения кустарника, прошла по дорожке мимо нас и скрылась из виду.

– В самой парковой глуши, – огляделась я, – есть возможность и место закопать тело, если что.