Он замер. Мейстер Тарли сказал, что лучше всего бросить склянку туда, где драконы ее раздавят, но насчет вероятности этого события у Тириона были сомнения. Вариант, предложенный Сэмом как альтернатива, требовал найти у дракона холку и вылить на эту самую холку пузырек. Тирион подумал еще в минуту, когда это услышал, что его собственное лицо можно предлагать в качестве примера крайнего замешательства.

Наконец, навстречу ему двинулся Дрогон. Тирион закрыл глаза, постарался успокоиться. Дрогон был его старым приятелем, относился к нему с небольшим подозрением, но в целом одобрял. Рейегаль был другим. Слишком страстным, быть может. Он просто не мог оставаться в одном и том же эмоциональном состоянии дольше часа.

«Как мне понять, что зелье подействовало? И что делать, если нет?» — эти вопросы, мучавшие Беса на протяжении полутора недель, должны были решиться сегодня. Сейчас же. Он улыбнулся Дрогону, слегка поклонился — тот потряс головой в ответ.

— Здравствуйте, друзья, — Тирион протянул руки ладонями вверх, — сейчас вам принесут полдник. Но сначала у нас есть кое-какое дело.

«Знать бы, кто в итоге из вас станет мальчиком, а кто девочкой».

Дрогон сопел, ожидая ласки или игры. Тирион никогда не участвовал в забавах Дейенерис с ее детьми, как, впрочем, и большинство ее подданных, за исключением бездельничающих королевских гвардейцев, разжалованных, но оставленных при дворе после того, как подозрительных казнили. Дрогон сжег одного, Рейегаль откусил ногу другому. Желающих развлекать любимцев королевы поубавилось.

Младший Лев решился. Он обошел драконов, снял ошейники. Дрогон подставил шею сам, Рейегаль слегка покапризничал. Оба дракона уставились на него в любопытном ожидании. Маленький человек приносил им угощение и любил поговорить с ними, а в последнее время он один был их собеседником.

«Долго ли будет действовать чудо-средство? Я успею убежать? А если нет?». Сжав флакон в руках, он зажмурился на миг, призывая всю крепость духа, которая в нем когда-либо водилась. Понадеявшись на интуицию, он последний раз осмотрел драконов.

По всем признакам, которые были известны Тириону, самцом в паре должен был стать Дрогон. Уверенный в себе, самодостаточный, строгий, всегда точный в исполнении приказов, черный дракон был лаконичен в своих движениях, и, к тому же, крупнее.

Но уже ненамного. Рейегаль был меньше с самого начала, хотя и подрос в последние полгода, и лишь чуть уступал собрату в размере. Его нефритового оттенка с матовыми отливами прозрачного изумруда чешуя занимала каждое утро его внимание на пару-тройку часов. Рейегаль был капризнее, придирчиво выбирал куски из каждого блюда, когда был сыт, любил принимать картинные изысканные позы и славился особо переменчивым настроением.

«Будь что будет, помогите мне, все Старые и Новые, и Утопшие, и Сгоревшие — и так далее, далее. Будем надеяться, мейстер Тарли не такой идиот, каким порой кажется, и они не взбесятся от снадобья». Тирион дрожащей рукой поднял факел, махнул вправо, влево — это был сигнал к угощению — и замирая, дождался появления двух драконьих морд перед собой. Отступив, Ланнистер подвинул ближе к краю площадки два бараньих окорока. Дрогон не брезговал сырым мясом и любил поджарить его сам. Рейегаль наморщил нос, демонстрируя недовольство поданным блюдом. Пока драконы оценивали деликатесы, Тирион последний раз сглотнул комок в горле, и ножом срубил верхушку запаянного флакона. Точно по половине флакона он плеснул каждому из драконов между задних рогов.

Он и сам от себя не ожидал, что это вовсе не займет времени. Бросив флакон на пол, он медленно, не поворачиваясь к ящерам спиной, зашагал вверх по лестнице.

— Будьте здоровы, дружочки, — пролепетал он, чувствуя слабость в ногах, — наслаждайтесь…

Он почти побежал в конце, надеясь, что не захлопнул дверь слишком сильно, но его ждала наверху не массивные цельнолитые шлюзы с воротом — а освещенный прямоугольник, в котором застыла белоснежная фигурка Дейенерис.

«Может, не так плохо было бы и остаться со сладкой парочкой внизу», подумал он, встретив немигающий взор своей королевы.

— Ваше величество, — он поклонился, — счастлив, что вы вернулись.

— Ты сам их кормишь? — она наклонила голову, сделала несколько шагов вниз по ступеням, — а слуги?

— Я подумал, им может быть одиноко без вас.

Испарина на его лбу выдавала его, да и актерские способности у Беса были не на высоте. Но Дейенерис не посмотрела на него. Она стояла, прищурившись, изогнув одну бровь, ноздри ее раздувались. Тирион свел брови, когда осознание волна за волной начало накатывать на него. Медленно, как будто в священном танце, Дейенерис повернулась спиной к своим драконам — насколько мог видеть Тирион, они преспокойно обедали, тихо ворча.

Или ворчали не они. Нет. Утробный звук, похожий на рокот дальнего прибоя, издавала сама Мать Драконов. Тирион еще раз сглотнул.

Губы ее разомкнулись. По кайме пробежал ее острый язычок.

Тирион сделал еще шаг назад.

Помутневшие, затянутые аметистовым туманом глаза с встающими вертикально зрачками обежали его с ног до головы.

— Десница, — низкий звук не из этого мира доносился, казалось, отовсюду, проникал в его плоть и кровь, приковал к месту, парализовал.

Он отступал назад, не в силах не смотреть в драконьи глаза, шаг, еще шаг, дверь хлопает, вокруг снова свет. Впервые в жизни Тирион жалел о том, что является карликом, не потому, что к нему относились предвзято или оскорбляли. Его короткие ноги не могли унести его достаточно далеко и быстро от королевы драконьей крови.

Его неосуществленная мечта стояла перед ним. Готовая осуществиться. «Сэмвелл Тарли, если я переживу это, ты покойник».

— Тирион Ланнистер, — низко пропела Дейенерис.

Края ее ноздрей раздулись. В глазах заблестел огонь. Они никогда не бывали теплыми. Либо горели, либо обжигали льдом. Он моргнул. Она медленно набрала воздуха в грудь, словно для того, чтобы выдохнуть пламя. Он моргнул еще несколько раз, отступая, глядя в лицо своему проклятию, своей смерти, пока уже некуда было отступать. Извиваясь, как змея, сбрасывающая старую кожу, Дейенерис стянула с себя одежду — все детали, лиф, штаны, все те крючки, которые всегда удручали любого мужчину, расстегнулись сами собой или просто предпочли испариться.

— О, миледи, это, конечно… — он сглотнул, облизывая губы и прикусывая язык, — это все так неожиданно, я, право, я не знаю, что сказать, возможно, вы…

Она опустилась напротив, обнаженная, несфокусированный взгляд неестественно округленных глаз скользнул по его одежде, ее маленькие руки быстро пробежались по застежкам, пуговицам и шнуркам, и в какую-то минуту Тирион ощутил, что то, что ему предстоит пережить, ни один мужчина в мире никогда не испытывал и вряд ли испытает впредь.

«И не все из того, что меня ждет, будет приятным. Боги, смилуйтесь, кажется, ничто не будет. Мне срочно нужно засесть за мемуары. Так и сделаю».

Если увенчаются успехом все замыслы, и если он переживет этот день. Или сутки. Или — сколько Тарли говорил, длится сезон размножения у драконов?..