Джейме закрыл глаза. Усталость накапливалась постепенно. Он знал, что должен спать, но спать не мог. Он метался почти всю ночь по койке, вставал, пил, пытался заснуть снова, но он не мог. Безвкусная еда, одни и те же разговоры день за днем, одни и те же шутки солдат, мрачный юмор Бронна, все сливалось в один сплошной, долгий, утомительно бесконечный день.

Иногда он доставал рубашку, одну из тех, что носила Бриенна, и прижимал к лицу. И тогда мог убедить себя, что она рядом. Он не представлял себе, как она окажется с ним. Он не фантазировал, что она ему скажет, как посмотрит, улыбнется ли или нахмурится. Но, если бы она была рядом, она бы сделала что-то, одним своим присутствием, и ему не пришлось бы притворяться, не пришлось бы говорить себе с утра «ты должен, ты Ланнистер» до тех пор, пока эти слова окончательно не потеряют свой и без того сомнительный смысл.

Просто была бы она рядом.

До Хайгардена было пятьдесят миль. Они не меняли позицию вот уже неделю. Их могли обнаружить, и Джейме надеялся отойти к холмам, где лагерь был бы не столь заметен, через день.

Поэтому, когда раздались звуки тревоги, Джейме, как и все, готов был сражаться.

— Знамена Тарта, милорд, — вбежал почти радостный Пек, — всадники со знаменами Тарта!

Джейме замешкался, собираясь с духом. Что я ей скажу? Что она скажет мне? Он едва ли успел удивиться тому, что Бриенна появляется у него со знаменами и отрядом, скорее можно было ожидать ее в компании Подрика Пейна — в лучшем случае. Но с крупного рысака у его шатра величественно спустился незнакомый ему пожилой мужчина, и Джейме хватило одного взгляда в его лицо, чтобы узнать Селвина Тарта, Вечерную Звезду, хранителя Тарта — и отца Бриенны.

— Прошу вас, милорд. Принесите еды и вина в шатер лорда-командующего! Поживее, вы! — суетился Бронн, пока Джейме провожал лорда Тарта внутрь.

Пожалуй, не только исполинский рост выделял Вечернюю Звезду среди остальных его воинов. Селвин Тарт двигался легко, словно не знал гнета прожитых лет, его жесты были плавными и уверенными, и он не стал затягивать приветствие.

После того, как Джейме произнес подобающие речи о чести знакомства, Селвин оглядел его внимательнейшим образом, и зазвучал его голос. Чистый, глубокий, как у Бриенны, четко выговаривающий слова.

— Это было непросто, разыскать вас, даже зная, где вас видели в последний раз. Я хотел взглянуть на вас, сир Джейме, — лорд Селвин глядел на Джейме спокойно, — вы ведь знаете мою дочь, Бриенну?

Джейме подумалось, что поправлять именно этого человека и напоминать, что он лорд-командующий, а не просто «сир», будет крайне неразумно.

— Да. Знаю.

— И я думаю, вы знаете о том, что она признана ее величеством беглой предательницей короны?

Джейме опустил голову. Он хотел бы оставаться равнодушным и отстраненным, но не мог.

— Знаю. Из-за меня.

— Именно, сир Джейме, — лорд Тарт прошествовал неспешно мимо Ланнистера, присел у стола, указал на место напротив, — расскажите мне, что стало причиной.

Джейме зажмурился, закусил губы. Это было слишком много. Он уже почти не чувствовал себя живым. День выпил его до дна. Он чувствовал себя дряхлым старцем. И маленьким мальчиком одновременно. И он слишком устал, чтобы думать о приличиях или говорить о чести, выбирая формулировки. Ложь была привычна, но так хотелось сказать правду!

«Я мог поиметь твою дочь тысячу раз. Я помню свои пальцы внутри ее тела. Помню свои сны о ней, помню, как увидел ее голой напротив впервые, помню ее на мехах, раздвинувшую во сне ноги, словно специально для того, чтобы я оказался между ними…».

— Я и леди Тарт провели много времени вместе, — заговорил Джейме негромко, — она очень ценила мою поддержку, посчитала себя обязанной мне. Из-за ее исключительной преданности и зависти к ее военному таланту, я думаю, пошли слухи, порочащие ее честь. Пытаясь оправдаться и оправдать меня, она надеялась переубедить королеву Дейенерис, но не преуспела.

Лорд Селвин смотрел на него пристально, без улыбки, но и без осуждения. Джейме чувствовал его внимательный, изучающий взгляд.

— Говорят, она носит ваш меч. И ваши доспехи. Мне также сказали, она делила с вами шатер. Ложе.

Джейме опустил голову еще ниже.

— Молчите. Ну что ж. Благодарю.

Лорд Селвин поднялся, направился было в сторону выхода, но Джейме удержал пожилого воина.

— Вы поверите моей клятве, милорд? — спросил он почти отчаянно, — вы поверите мне, если я поклянусь, что леди Бриенна покинула мое общество такой же непорочной, как и пришла?

Лорд Селвин прикрыл глаза на мгновение, затем опустил руки и посмотрел на протез Ланнистера. Он изучал его лицо, глаза, присматривался к нему внимательно. Во взгляде его голубых глаз, так похожих на глаза Бриенны, не читалось ни беспокойства, ни вражды. Скорее, это было нечто между брезгливостью и жалостью.

— Мне все равно, сир Джейме, — заговорил Селвин все с той же размеренной интонацией, — мне совершенно все равно, как моя дочь распорядится своей непорочностью, если она только не станет жертвой соблазна и обмана жестокого лжеца, который бросит ее, посмеявшись над ее чувствами. Последнее, что хочет узнать отец о своей дочери, так это то, что она растит чьего-то бастарда, а его отец бросил ее, наигравшись и оставив в позоре на всю жизнь.

— Не последнее, — Джейме сел у стола обратно, посмотрел лорду в глаза, — последнее, что хочет слышать отец, это о смерти своей дочери.

Лорд Селвин подобрался и напрягся, но Джейме покачал головой.

— Моя дочь. Мирцелла. Недавно она умерла. Была отравлена. Перед своей свадьбой.

Лорд Селвин вновь опустился напротив, и после Джейме не мог вспомнить, сколько они так сидели, молча, друг напротив друга.

— Простите мой неуместный визит в час скорби, сир, — наконец, произнес лорд Тарт, — соболезную вам. Полагаю, вы можете понять мои чувства, тогда как я предпочел бы никогда не испытать ваших.

— Я желаю этого всем сердцем вам, милорд.

— И вы не знаете, где Бриенна.

— Хотел бы я знать. Я очень виноват перед ней.

— Полагаю, это так, — лорд Селвин откинулся назад, его большие, глубокие глаза не покидали лица Джейме. Они были не столь чистого оттенка, как у Бриенны; к ним примешивался серый, свинцовый оттенок. Лорд Селвин напоминал неспокойное море, надвигающийся шторм, заключенный в стены самообладания.

— Я прибыл на материк с одной только целью, сир Джейме, — продолжил Селвин Тарт, — забрать свою дочь и внука на Тарт, где они будут в безопасности. Мне не нужно королевское помилование, или согласие, или что угодно. Мой внук не будет Ланнистером. Он будет Тартом.

— Милорд, разговоры о бастардах — это наговор на леди.

Селвин из миролюбивого внешне пожилого человека в мгновение превратился в угрожающего вида великана, отточенные движения которого лишь чуть-чуть замедлял возраст. Джейме мог видеть знакомые, привычные жесты, унаследованные Бриенной.

— Бастарды? Наговор? — рыкнул он, — Мне глубоко чихать на дворцовые сплетни. На песенки на рыбных рынках. Но королева Дейенерис, глядя мне в глаза, сказала, что мою дочь именуют «Шлюхой Цареубийцы». Ваша дочь мертва, мне жаль вас, Джейме Ланнистер, но представьте, что все знают вас, как отца шлюхи. И поймете, почему больше всего на свете я сейчас желаю перерезать вам горло и вздернуть вниз головой на Тартском маяке.