Следующие полчаса, не меньше, сестры Старк разбирали его по статям и делились впечатлениями. Наконец, зашел разговор и о предполагаемой мужской мощи Сандора Клигана. Упомянутый обладатель оной зажимал уши пальцами, боясь задохнуться — или вырваться из убежища и надавать засранкам по задницам, а затем убежать и никогда не возвращаться.

Сестры шептались. Арья хихикала, Санса волновалась. До мужчины долетали только обрывки их тихого разговора:

-…Постепенно и нежно… попробовать сверху… попросить не спешить…

— А ты все знаешь, — с легкой укоризной вздохнула, наконец, Санса.

— Ну да, — с неохотой протянула младшая сестрица, — научил меня один… человек.

Когда Санса ушла, он лежал, скорчившись, еще несколько минут. Потом крышка сундука со скрипом поднялась и появилось ухмыляющееся лицо Арьи. Гадкая девчонка просто-таки лучилась злорадством.

— Ты еще здесь?

Сестрицы Старк взяли его в оборот — это Пёс знал и чуял, но, даже зная, что впереди ждет ловушка, от приманки откажется не всякий зверь.

========== Глава 3, в которой Пёс совершает подвиг, сестры Старк планируют будущее, а Джон Сноу ничего не знает ==========

Потянувшиеся подводы с раненными с севера наполнили сонный Винтерфелл суетой и беспорядком. Сандор, только привыкший к неспешному ритму здешней жизни, наблюдал перемены с недовольством.

Во-первых, ему приходилось постоянно что-то переносить с места на место, кого-то тащить, какие-то баулы и ящики разгружать. Во-вторых, все и каждый желали высказаться по любому поводу непременно ему, как старшему в замке. Он ненавидел Джона Сноу как никогда.

В-третьих, Джон Сноу также собирался прибыть — передохнуть и набрать новых рекрутов-смертников в свою шайку. Заодно он сослал с севера бесчисленное множество одичалых. Всем им требовался кров, еда и занятие на зиму. Именно эти сомнительные личности и заботы о них занимали теперь все время Сансы. Арья благоразумно отказалась от всякого участия в качестве радушной хозяйки и наслаждалась свободой.

Вторым наслаждением мерзавки стало издевательство над сестрой, главной же темой была связь с Клиганом. Когда маленькую заразу не устраивало что-то, она упоминала Джона, угрожала нажаловаться ему, и это как минимум. Когда у нее просто было хорошее настроение, ограничивалась тем, что именовала сестру «леди Клиган». Даже подучила этому обращению нескольких одичалых баб и натравила их на Пташку.

Пташка, надо признать, встретила испытания с невероятной даже для истинной леди стойкостью.

На обращение «леди Клиган», однако, иногда отзывалась. Это заставляло Пса лишний раз плавиться заживо, когда он слышал эти два слова в отношении Сансы Старк. Это делало его почти счастливым. Чуть менее счастливым делало грядущее прибытие Джона в Винтерфелл, а значит — неминуемое прощание с маленькими радостями типа сестриц Старк в его объятиях.

Ему бы хватило и одной из них. И он уже сделал выбор.

Сандор, спрятавшись за гобеленом, вздохнул. Предполагалось, что он дожидается избранницы, дабы увлечь за собой в спальню на ночь — и овладеть ею, наконец. На деле же он битый час едва не спал стоя, пытаясь не прислушиваться к разговорам диких девиц-северянок. Пока что Арья терзала скучающих людоедок допросом о методиках свежевания двуногой добычи.

Бедная, бедная Санса! Разговор свернул с увлекательной темы еще очень нескоро. Зашел разговор о мужиках.

Прежде Сандору казалось отчего-то, что без мужчин женщины должны быть лучше. Может, ругаться меньше, не острить. Но выяснилось, что дело обстоит строго наоборот.

— Мой Дарс украл меня у отца, — вздохнула одна дикарка, — я вешала белье после стирки. Мы трое суток ехали до его стоянки, я почти обледенела.

— Вы сговаривались?

— Да я первый раз его вообще в жизни видела.

— И как?

— Когда так холодно, начинаешь любить все теплое, — раздался пошлый хохот, — к исходу третьего дня я бы готова была отдаться и его коню.

Кто-то из молодых защебетал о прекрасных зимних вечерах у огня. Послышались разные мнения о занятиях любовью в мехах. Поговорили о мехах и охотниках. Обсудили погоду — вне всяких сомнений, мороз усиливался день ото дня. Сандор едва боролся с зевотой, когда услышал словечко и о себе:

— А чей это мужчина встречал нас у ворот? Высокий, шрам на лице от огня…

— Это моей сестры! — Пёс не ослышался, подала голос Арья, а он-то думал, паршивка уже кувыркается где-нибудь на конюшнях со своими любовниками. Кажется, если он не совсем сошел с ума, к звонкой Арье добавилось и тихое «Мой» от Сансы.

— А-а, хозяйка, извини тогда. Редких статей мужик. Давно ты с ним? Какие, должно быть, хорошие у вас сыновья…

— Недавно. Меньше года, — ему вновь не послышалось?

— А-а, — в хитром голосе послышалось превосходство и далеко идущие планы.

— У нашего отца было четверо сыновей, — вступила снова Арья. Вот неугомонная!

Чем-то посиделки с одичалыми походили на бабские высокородные собрания в Королевской Гавани. Те же подначки, те же грязные намеки. Сандор хотел бы ворваться и спасти свою Пташку. Но по счастью, скоро дикие девки удовлетворились приемом хозяйки Винтерфелла и откланялись.

Проходя мимо него, почти вросшего в тяжелый пыльный гобелен, они обменивались мнениями об увиденном и услышанном. Задержалась у сестры только Арья, что было в целом для нее нехарактерно. Она ненавидела все, что связано с вышивкой, рукоделием и тонкой работой в целом (если не считать комбинаций с участием мертвых лиц и изготовлением ядов).

Пёс вздохнул. Ну когда уже он снова увидит свою Пташку наедине?

— Вот ты дура, — услышал он сдавленный голос Арьи. Что-то зашуршало. Санса молчала.

— Дура, как есть, — беззлобно продолжила Арья, — ну какой из него отец?

— Заботливый. Надежный, — лепет Пташки, ну надо же.

— А лорд какой?

— Такой же, каким был отец. Настоящий.

Что-то подступило к горлу, затуманило взгляд. Осознание сковало тело раньше, чем нашло отражение в мыслях.

— Вот уж не думала, что доведется породниться с Псом!

— Он не пёс!

Снова они зашушукались. Арья говорила громче, и, как мог услышать Сандор из своего угла, что-то о вероятном великодушии Джона. Санса молчала, затем что-то тихо лепетала. Наконец, сестры ушли. Неслышно вышел он из-за гобелена и остановился у стола, за которым только что сидела Санса. Стул все еще хранил тепло ее тела. Он поднял к глазам оставленный девушкой лоскут, цокнул языком, уколовшись о булавку. Осознав, что именно держит в руках, отбросил, как ядовитую змею. Какое-то детское барахло.

В глазах щипало, ком в горле все никак не оставлял. Значит, она все решила за обоих. Надо злиться, не получается. Надо злиться на то, что не получается, но — не выходит даже и этого. Разве не этого, в конце концов, Сандор Клиган хотел? В глубине души, если признаться — разве не об этом мечтал? И как знать, если бы не совпали тысячи тысяч вероятностей…

Пёс поймал себя на том, что мечется по залу, ломая руки. Это уже был сущий кошмар. Кошмарнее, разве что, оказалось собственное отражение в зеркале, на которое упал взгляд.