– Да? Алло? У тебя что-то случилось? – почему-то еще больше перепугалась я. – Ты не в Италии?

– В Италии, – ответил отец. – Вера, как ты?

Как я? На ум пришли ночной побег, заброшенный лагерь, возможное отчисление, разборки с Соболь, странная записка в двери…

– Долго рассказывать, – ответила я. – Роуминг. Но у меня все хорошо. Жива и здорова. А с чего это ты вдруг позвонил?

– Ну как… – отец на том конце провода явно растерялся. – Соскучился же.

– Ммм, – промычала я.

Сама не могла понять, соскучилась ли по нему я. Да, наверное, папы мне не хватало. Но мы так редко виделись до этого, что во время отдыха в лагере я практически о нем не вспоминала.

– Вер, мне, возможно, придется задержаться здесь.

– Надолго?

– До конца лета.

– Ого!

Но меня грела мысль о друзьях. Теперь, когда мы с Никитой выяснили все отношения и помирились, вернувшись в город, я не буду чувствовать себя такой одинокой.

– Вер, но если ты против…

– Нет, нет! Что ты! Работай, – отозвалась я. – Поживу одна.

– Тетя Соня за тобой присмотрит.

- Конечно!

Отец первым положил трубку. Я, пребывая в растерянности от нежданного звонка, подошла к ребятам, которые обсуждали предстоящий концерт и родительский день. Смеясь, Амелия и Данька, под руководством хореографа Дианы, в свете  ярких прожекторов разучивали на футбольном поле вальс.

Глава девятнадцатая

В день концерта после завтрака в палату воровалась рассерженная Ирка и выпалила:

– Вер, можно тебя на секунду?

Диана с горячей плойкой в руках колдовала над прической Амелии. Без привычного жуткого макияжа Циглер, действительно, выглядела совсем по-другому. Я предвкушала, как обалдеет Даня, когда увидит свою партнершу по вальсу…

– Все в порядке? – спросила Амелия, оглядывая возбужденную Ирку.

– Пока что да! – ответила Третьякова. При этом не сводила с меня выразительного взгляда. – Но с Верой о-чень надо поговорить…

– Иду, иду, – проворчала я, поднимаясь с кровати.

Сердце неприятно екнуло.

– Что такое? – спросила я у Третьяковой, когда мы вышли в коридор.

– Я сегодня все-таки решила проследить за Оксаной… – начала Ирка.

– Господи, Ира, ну зачем? – перебила я.

– Погоди! – поморщилась подруга. – Ты в курсе, что она с весны не одну тебя изводит?

– Это как? – не поняла я.

– А вот так! Я встретила их в лесу с Люсей. Оксана наезжала на Антоненко, а та в три ручья рыдала.

– А почему ты решила, что Оксана ее с весны изводит? – по-прежнему не врубалась я.

– Я дождалась, пока Соболиха уйдет, а потом перегородила путь Люсьене. Так вот, она получила от Оксаны такую же записку. Она сама мне об этом рассказала. Текст в ней – один в один!

– Но что она хочет от нас обеих?

Я понятия не имела, что связывает меня и Люсю Антоненко… Теперь мне чудился всемирный заговор. Возможно, Соболь собралась в этот лагерь не из-за Марка, а из-за своей неприязни ко мне и Люсе?

– От тебя – Василевского! А от Люси – четверку по русскому языку за год.

– Но каким образом Люся может повлиять на оценки других учеников?

– Откуда я знаю, Азарова? – кипятилась Ирка. – Как я поняла, Соболь чем-то шантажировала Люську… Короче, пронюхала о ней что-то такое, о чем никто не знает. Сегодня вечером она будет ждать у недостроя вас обеих. Возможно, поставит новые условия…

– Да пошла она! – рассердилась я. – Сама не пойду, и Люсе не советую. Ты вообще сказала Антоненко, чтоб она не смела туда соваться?

– Да какое там! – поморщилась Ирка. – Эта дурында Люсьена так убивалась, что ей страшно. Я ее рассказ-то разобрать еле смогла…

До концерта я ходила словно в воду опущенная. Недалеко от танцплощадки устанавливали сцену и готовили дрова для большого костра. Амелия, Даня и Диана, хохоча, репетировали танец. Ирка куда-то умотала вместе с вожатым, а Никита играл в футбол – наш отряд дошел до полуфинала. Впервые за долгое время я ни за что не была ответственная и слонялась без дела. Предчувствие чего-то нехорошего не покидало.

Все-таки мне удалось выловить Антоненко у столовой, где девчонка понуро прогуливалась в своей яркой красной панаме.

– Люся! – зашипела я. – Иди сюда!

Люсьена, оглядываясь по сторонам, подошла ко мне.

– Что такое?

– Я знаю, что Оксана тебя сегодня тоже позвала к недостроенному корпусу.

Губы Люси тут же странно задрожали.

– Ой, Вер… – испуганно начала Антоненко.

– Почему она тебя шантажирует? – спросила я.

– Не могу сказать! – выдохнула Люся. – Пойми, Вер, это мой секрет… За молчание я ей четверку по русскому языку обещала. У меня связи есть. Только в итоге договориться с русичкой не получилось. Теперь Оксана мне прохода не дает и хочет всем тайну рассказать…

– Хорошо. Тайна так тайна. Когда начались угрозы?

– С мая, когда она контрольную на трояк написала… Ей вроде родители обещали что-то дорогое подарить, если она год без троек закончит. Ой, Вер, а ведь тогда ты в рекреации сидела, это тебя Оксана напугала, да? Это она?

– Да.

– Вер, что теперь делать? – Голос Люси снова задрожал от слез. – Ты пойдешь? Мне очень страшно.

– Нет, не пойду, – ответила я. – Я тебя чего искала-то… Ты тоже никуда не ходи, поняла?

Антоненко стушевалась.

– Оксана меня сегодня у корпуса подкараулила, сказала, что если не явлюсь, будет еще хуже.

– Но что она от нас хочет?

– Не знаю, – плаксиво продолжила Люся. – Ей нравится изводить людей… Помнишь историю с Наташей Сухопаровой? Вся гимназия гудела… Страшно!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я схватила Люсю за руки и, глядя в глаза, произнесла:

– Люся, обещай, что никуда не пойдешь. Это не шутки. Ты права, про Наташу Сухопарову все помнят. И этот вопрос с Соболь нужно уже решать со взрослыми. Оксана может быть не в себе, и перейти все рамки. Обещаешь мне, что не пойдешь?

Люся только неопределенно мотнула головой. Со стороны танцплощадки уже гремела музыка, ведущий созывал всех в микрофон. С тяжелым осадком на душе я отправилась смотреть выступление Дани и Амелии…

После концерта все собрались у большого костра. Я смотрела на огонь и думала о Люсе. Какую тайну она скрывает ото всех? Время от времени всматривалась в сумрак, пытаясь сначала разглядеть напуганную Антоненко, а затем завернутую в плед Соболь. Пока обе оставались на своих местах. Ребята вокруг смеялись и что-то с возбуждением обсуждали. Амелия и Даня после своего вальса сорвали аплодисменты и получили в качестве поощрения целых шесть жетонов. Половину отдали Диане. За постановку. Мне хотелось веселиться вместе со всеми, но настроения не было. Никита подсел ко мне неслышно.

– Верона, тебя отлупить мало, – сердито сказал Яровой.

– Что такое? – вяло откликнулась я, продолжая косо поглядывать на Люсю. Антоненко напряженно вглядываясь в пламя, будто могла в нем найти ответы на все свои вопросы… Мне казалось, она была на взводе. Еще немного, и нервы ее не выдержат. Тогда, запуганная Оксаной, она отправится к злополучному недостроенному корпусу…

– Ира мне все рассказала про угрозы. Вы с головой не дружите, скрывать такое?

– Ерунда, я уже знаю, как все уладить, – отозвалась я.

– И как же? – заинтересованно поднял брови Никита. Языки пламени отражались в его темно-серых глазах.

– Я расскажу обо всем родителям… Своим, Люсиным, Оксанкиным. Надо будет, и Лидии Андреевне расскажу. Нужно только дожить до родительского дня.

– Пообещай, что никуда не пойдешь, – серьезным голосом сказал Никита.

– Обещаю!

– Мы сегодня выиграли и вышли в финал, – продолжил Никита, провожая взглядом прошедшего мимо нас Кузю, с которым они были в одной команде. – Сейчас нас на футбольном поле тренер ждет. Ты пока никуда не ходи, дождись меня, хорошо? Я быстро!