— Ты неисправим, настоящее исчадье ада, — пробормотал Азирафель, открывая чистую страницу. Карандаш был в резиновой петле на обложке скетчбука, и ангел задумчиво покрутил его в пальцах, разглядывая Энтони.
— Можно я скажу, как тебе лечь?
— Валяй, — Кроули одарил ангела своей игривой клыкастой улыбкой.
— Поднимись к спинке кровати, откинься на подушки, а одну маленькую положи под поясницу, чтобы красиво прогнуться в спине. Да, вот так, хорошо, — Азирафель прищурился, прикидывая, как бы лучше уложить возлюбленного, — А теперь заведи одну руку за голову, вытяни одну ногу, согни в колене другую. Да, хорошо. Но чего-то не хватает… А! Вот, придумал! — Азирафель глубоко вздохнул, улыбнулся и томно произнес, — Расстегни молнию на джинсах и просунь большой палец под пояс. Вот… Откинь немного назад голову…
Демон сделал все так, как и просил Азирафель. Его поза была эротична. Даже более чем эротична. Она была откровенно и развязно сексуальна.
— Тебе удобно? — озабоченно спросил Азирафель.
— Даааа, — протянул Энтони, ероша себе волосы, — Начинай, ангел.
Послышался шорох карандаша о бумагу. Азирафель размашисто двигал рукой по листу, отмечая общие контуры фигуры. Кроули не сводил с него жадного взгляда своих карих глаз. Заточенный грифель обозначил линию жилистых плеч, острые ключицы, изящную линю лодыжки, охваченную складками грубой джинсовой ткани. Затем появилась изогнутая линия спины, едва видный намёк на выступающие ребра, которые можно было пересчитать даже с расстояния. Кончики пальцев поверх джинсов, расстегнутая ширинка, динамичная линия согнутого колена, острые скулы, вихрастая макушка, — все это появлялось на листе с завидной скоростью. Когда основной силуэт был готов, Азирафель выдохнул, оттянул клетчатую бабочку, и некоторое время смотрел на Энтони, не прикасаясь к рисунку. Он оценивал распределение света и тени, тональные отношения в фигуре демона. Затем ангел загадочно улыбнулся и приступил к штриховке.
— Знаешь, Энтони, я понимаю, почему ты попросил нарисовать тебя. Это что-то вроде услуги за услугу, так ведь? Ты меня рисовал, теперь хочешь наоборот.
— Именно так, — усмехнулся демон.
— Но это, надо сказать, было очень жестоко, мой дорогой. После лучшего в моей жизни поцелуя ты просто отстраняешься, и просишь тебя нарисовать. Не находишь, что это как-то не по-человечески?
— Ну…может быть, чуть-чуть, — демон снова улыбнулся.
— Только не забывай, мой милый Энтони, что ты сейчас не в том положении, чтобы ставить условия, — Азирафель говорил вкрадчиво, постоянно сверяя рисунок с натурой, — Не дергайся. Вот… И мне, знаешь ли очень сложно сейчас рисовать тебя наполовину раздетого, не желая разодрать эти пресловутые штаны на мелкие кусочки.
Энтони снова усмехнулся, но бравады в этом смешке было уже не слышно.
— Честно говоря, — опять тоном «как бы между прочим» говорил ангел, — Энтони, ты такой гибкий, красивый, просто невероятный. И весь мой…
Последние слова он произнес почти шепча. Кроули сглотнул.
— Когда я тебя дорисую, я возьму твою худощавую руку и поцелую каждый сантиметр кожи.
Карандаш шуршал по бумаге, выявляя объем на рельефных мышцах.
— А потом я прижму твои запястья к кровати, так чтобы ты не смог двигаться…не шевелись, мой дорогой. Хорошо…
Кроули вздрогнул, он почувствовал, как каждый волосок на его теле встает дыбом от этих слов. Азирафель закусил губу и снова сверился с натурой.
— Потом я сяду сверху на твои стройные бёдра, а джинсы нарочно снимать не буду. Помучаешься немного. Я поцелую тебя в шею, прикусывая кожу и оставляя засос — именно так, как тебе понравилось в прошлый раз, помнишь? Вон еще даже след не совсем прошел.
Кроули с шумом втянул носом воздух. Сердце начало колотиться быстрее, двигаться было нельзя.
— Я буду целовать твои великолепные губы, — ангел облизнулся и, прищурившись, посмотрел на демона, — Поцелуй будет долгий, страстный, с языком. Я разрешу тебе делать все, что пожелаешь. И когда ты захочешь отстраниться, ты даже не вспомнишь, как тебя зовут.
Кроули вздрогнул и передернул плечами. Этот миловидный ангелочек снова его дразнил! Угораздило же его врубить свою сволочь именно сейчас. Хотя, что уж там, сам виноват. Но, если он вынесет эту сладкую пытку, то финал будет фееричный.
Очень аккуратными штрихами Азирафель прорисовывал изогнутые линии впалого живота Энтони, мягкие тени под рёбрами, наметил легкими линиями дорожку из волос, уходящую под пояс джинсов.
— Я покрою поцелуями твоё великолепное тело: изящные ключицы, грудь, тонкую талию и живот, пройдусь кончиками пальцев по ребрам как по струнам великолепного музыкального инструмента, — с придыханием произнес ангел, исподлобья наблюдая за реакцией Кроули.
Тот зажмурился и тихо простонал. Азирафель усмехнулся, закинул ногу на ногу и снова заговорил:
— Ты будешь извиваться подо мной, и пытаться вырваться, но я не пущу. Вообще-то, я сильнее, чем кажусь, Энтони. Так что подумай в следующий раз, прежде чем так дразнить меня.
Кроули готов был поклясться, что в этот момент у его милого ангела в глазах заплясал дьявольский огонек. Он действительно не рассчитал масштаб своей выходки.
— И вот когда ты будешь уже на грани, — продолжал говорить ангел, приступая к прорисовке складок на джинсах, — Я отпущу твои руки, сорву с тебя эти джинсы, и ты предстанешь передо мной во всем своем великолепии, мой дорогой демон…
— А…ангел…— прохрипел не своим голосом Кроули. Он повел бёдрами, подаваясь вперёд. Контролировать себя становилось все сложнее.
— Но не думай, что отделаешься так легко. Нет-нет. Потом я позволю тебе раздеть себя. И тебе можно будет трогать мое тело. Но только мое.
Азирафель с упоением вырисовывал каждую складочку вокруг ног Энтони.
Кроули лежал на подушках, зажмурив глаза. Чёртово воображение. В джинсах стало невыносимо тесно и горячо.
— А затем, ты возьмешь мой член в свой потрясающий горячий и влажный рот.
Кроули распахнул глаза и в голос простонал. Азирафель криво усмехнулся, закрашивая карандашом силуэт верхней губы Энтони.
— И когда я буду, эм… — Азирафель замялся, подбирая нужное слово, а затем продолжил, — … трахать тебя в рот, моя рука будет доводить тебя до исступления своими движениями вверх и вниз…
Ангел так и не договорил.
Кроули издал звук, похожий на рык, вскочил с постели, сверкая своими обезумевшими от желания глазами. Словно атакующая змея, он в два счета преодолел расстояние, разделявшее их, вырвал из рук ангела альбом, отбросив его на кофейный столик, схватил Азирафеля за грудки, развернулся вместе с ним, повалил на постель и оседлал его сверху.
— Вот это уже край, ангел мой, — прохрипел Энтони, — Даже я не настолько жесток.
Азирафель хотел было что-то сказать, но не успел — демон заткнул его рот поцелуем. Не было той аккуратности, нерасторопности и вдумчивости, как в их поцелуе перед рисованием. Это была чистая страсть, распаленное желание, которое разгорелось от силы одних только слов. Азирафель стонал в рот своего возлюбленного и Кроули просто сходил с ума от этих звуков. За неделю их совместной жизни демон уже успел кое-что разузнать о чувствительных местах и любимых ласках своего ангела, и теперь он нагло этим пользовался. Он не даст реализовать Азирафелю ни единого пунктика из того, что он сказал, пока рисовал его.
Не отрываясь от ангельских губ, Кроули расстегнул его рубашку, ловко расправился с застежкой на брюках. Его движения были резкими, отрывистыми, хотелось скорее заполучить всего Азирафеля. Он припал губами к животу ангела, нежно поглаживая бока и спускаясь руками на бёдра. Азирафель стонал и выгибался под его прикосновениями, поглаживая руками спину Энтони. Кроули ненадолго оторвался от тела своего любимого, стянул с себя джинсы, а затем парой рывков стащил брюки с ангела. Он был полностью обнажен, а на Азирафеле оставалась расстегнутая рубашка и забавно съехавшая на бок бабочка. Кроули усмехнулся, освобождая его от остатков одежды. Их ничто не должно было разделять. Демон наклонился к своему ангелу, прижимаясь к нему всем телом. Он сделал несколько плавных движений, потираясь своим членом о член Азирафеля. Убедившись, что ангелу приятно, он спустился вниз, прошелся языком по отвердевшему стволу, пощекотал кончиком языка головку, тем самым вырывая сладостный стон из груди возлюбленного, а затем взял его в рот почти на всю длину. У ангела перехватило дыхание. Это было мокро, горячо, быстро, и до одури желанно. Кроули остановился, посмотрел на результат своей работы: Азирафель прерывисто дышал, глаза его были закрыты, пальцы сжимали простыню, а ноги дрожали. Кроули усмехнулся и… он был бы не собой, если б не сделал этого. Он уже хотел было войти в Азирафеля, но, когда он открыл глаза, и встретился взглядом с Кроули, тот хищно улыбнулся, подмигнул ему, перекинул ногу через бедро ангела и насадился сверху на его член.
