— Ты действительно красива, — тотчас отозвался Каллен без малейшей неуверенности. Он поднял ладонь к ее лицу, ласково провел пальцами по ее щеке. — Никогда в этом не сомневайся.

Бетани грустно улыбнулась, чувствуя, как слезы все ближе подбираются к поверхности.

— Но я по-прежнему маг, верно? — прошептала она, и с ресниц сорвалась первая слезинка. Она часто заморгала в попытке прогнать их. — И этому нет прощения.

Каллен раздосадованно рыкнул.

— Бетани, я храмовник, — он звучал разозленно, — и ты понятия не имеешь, чего я натерпелся, чтобы заслужить эту честь. У меня есть все основания не доверять магам.

Он снова ее поцеловал, ведомый досадой и отчаянием. Бетани хныкнула в ответ на его прикосновения, ловя ртом воздух, ведь он будто знал, где прикоснуться, огладить или подразнить… или, наверное, происходящее было ей настолько внове и ярко, что каждое прикосновение сводило ее с ума. Наверное, со временем, она бы…

У тебя не будет времени, если он заберет тебя в Круг.

Звук удовольствия, вырвавшийся из нее, превратился в полу-всхлип, буря эмоций, бушевавшая внутри, наконец накрыла ее с головой.

Каллен замер, ощутив перемену в ее настроении.

— Бет, — шепнул он, и прозвище затронуло такие струны в ее сердце, какие обещали сплошные проблемы. В конце концов, ее сердце совсем не должно было оказаться замешанным во всем этом.

— Извини, извини, Каллен, — заикаясь ответила она, и тело ее била дрожь уже не только от возбуждения. — Я скоро буду в порядке, просто… — просто я не хочу терять свободу из-за какого-то глупого розыгрыша.

— Мы можем прекратить, — пробормотал он в ответ с нежностью во взгляде; в его глубине таилось понимание, которого она не хотела видеть. — Это слишком вышло из-под контроля, и, возможно, будет лучше, если мы… сделаем перерыв, наверное. Может, поискали бы выход.

Она глубоко вдохнула, прикусив губу, чтобы снова не заплакать.

— Каллен, — Бетани рискнула взглянуть ему в глаза, — ты сказал, что я красивая?

Он немного покраснел, но все равно кивнул:

— Ты красивая, — твердо ответил он.

После следующего вдоха она задержала дыхание:

— Ты собираешься забрать меня в Круг?

На мгновение в его глазах вспыхнула мучительная нерешительность.

— Я обязан, Бет. Ты знаешь, что обязан.

Что-то в ее сердце завяло и умерло. Она постаралась этого не показать.

— Но перед этим… прямо сейчас, я имею в виду… не мог бы ты, эм, заняться со мной любовью? Чтобы… показать мне, чего я лишусь?

Он поцеловал ее, и Бетани думала, что он снова будет страстным, открыто предложила ему то, что он по его собственным словам хотел, но Каллен оказался мягок. Его губы нежно коснулись ее, выкрадывая остатки воздуха из ее легких; пальцами он медленно провел вдоль ее шеи, осторожно прижав ладонь к ее щеке, пока он мягко целовал ее.

— Ты уверена? — пробормотал он.

На это Бетани просто обязана была рассмеяться:

— Ну, учитывая, что последние полчаса мы, голые, ходили кругами друг вокруг друга, я полагала, что мое согласие ты получил. Да, Каллен, я уверена.

— Знаешь, тебе нет необходимости это делать, — ответил он, медленно толкаясь бедрами ей навстречу; когда он повторил движение, снова и снова, Бетани застонала от установившегося ритма, и непроизвольно сжала ноги вокруг него. — Если тебе просто неуютно, или если ты это делаешь в попытке переменить мое решение, которое не…

— Каллен, — перебила она его, накрыв его рот своим, — пожалуйста?

На некоторое время между ними не осталось больше слов, только отчаянные поцелуи и беззвучные стоны, оба они с трудом находили достаточно воздуха, оба неистово не желали терять контакт. Каллен снова скользнул ладонью между ними, подразнил ее чувствительное место, и пальцы его очень быстро стали скользкими от ее возбуждения, а Бетани охнула ему в губы.

Ее тело приняло первый палец, скользнувший внутрь, и Бетани, не сдержавшись, обвилась вокруг Каллена еще сильнее; второй палец несколько растянул ее, уже не вполне одно удовольствие, и она попыталась расслабиться, слушая, как Каллен ее тихо успокаивает. Когда он убрал руку, устраиваясь прямо напротив ее входа, Бетани хныкнула и спрятала лицо у него на груди.

— Бетани, — шепнул он, — посмотри на меня.

Она сумела заставить себя поднять на него взгляд, неожиданно разнервничавшаяся и напряженная, впиваясь пальцами ему в плечи.

— Ты в порядке? — он быстро и неаккуратно ее поцеловал, ведомый, как и она, отчаянием. — Готова? Хочешь, чтобы я остановился?

Сейчас или никогда, Хоук.

Она быстро закивала, пока совсем не лишилась решимости.

— Действуй, — прошептала она.

========== Часть 7 ==========

Он коснулся ее лба своим:

— Прости, если это…

— О Создатель, Каллен, да двигайся ты уже!

Второй раз его не пришлось упрашивать; он неистово ее поцеловал, одновременно с этим толкаясь внутрь, одним слитным движением входя до самого конца.

— А-ах! — давление или боль, Бетани не могла с точностью сказать, но Создатель, это было неприятно; настолько сильно, что почти можно было описать как «остро», но это слово не вполне подходило. Но, конечно же, еще она чувствовала его, чувствовала малейшее движение его тела, и это ощущение полноты оттого, что он находился глубоко внутри. Это было настолько же удивительно, насколько и ужасно. — Ох, Бездна…

— Бет, прости меня, — он осыпал ее лицо поцелуями, дыша с заметным усилием, и с дикими глазами встретился с ней взглядами. — Прости, я не хотел причинять тебе боль, прости меня.

Она с трудом глотала воздух, голова ее кружилась от чрезмерного изобилия ощущений.

— Это… становится лучше?

Он закивал, целуя ее; его била дрожь.

— Становится, я сделаю лучше, прости, — каждое слово он выделял поцелуем. — Ты в порядке? Хочешь, чтобы я остановился?

— Не останавливайся, — выдохнула она, и было важно, чтобы он этого не сделал, потому что она не позволит себе сейчас пойти на попятную. Ведь уже самые яркие искры боли утихали, она превращалась в ноющее жжение в мышцах, которые никогда ранее не использовались, и которые растягивались, чтобы принять его. Что-то внутри нее стало нарастать, что-то, что могло бы быть удовольствием, но Бетани еще не могла сказать наверняка. Ощущения отличались от тех, которые она испытала, когда он целовал ее между ног или ласкал там, но они были… насыщеннее. Ее мозг не мог подобрать ничего более подходящего, чтобы это описать. — Пожалуйста…

— Создатель, Бетани, это так хорошо, — он поцеловал ее, крепко, его отчаяние несколько сильнее ее собственного. — Прошу, скажи что ты в порядке, скажи, что готова; в смысле, я остановлюсь, если надо, но Создатель, я действительно хочу…

— Каллен, — всхлипнула она, — пожалуйста?

В ее репертуаре не было ничего более красноречивого, ничего сверх этого она не могла ему предложить. Он и сам бормотал впустую, нервничая и явно намного ближе к краю, чем она, и будь она проклята, если она испортит все своей неумелостью. Но ее просьбы оказалось достаточно, или, по крайней мере, она была достаточно внятна для него.

Стоило Каллену податься назад, Бетани застонала, цепляясь ему в плечи от нового для нее трения и намеков на наслаждение. Оно появилось маленькой искрой, как если кремнем пытаться разжечь трут; как едва заметное покалывание магии, гудящей в венах, и понимание, что она там, надо только как-то научиться ею пользоваться. Каллен, входя обратно, не сводил с нее взгляда, он и сам едва дышал ртом; Бетани увидела вспышку в его глазах, как мелькнули изумление и удивление, и она не сомневалась, что в ее собственных глазах отражалось то же самое.

Каллен напряженно улыбнулся и просипел:

— Вот так?

Было очевидно, что для него так сдерживаться было слишком.

— Еще, — прошептала она.

Она не хотела, чтобы для Каллена происходящее казалось пыткой, и пока что ничего ужасного с ней не случилось. Боль растаяла, на замену ей пришло это ощущение заполненности, тупая слабая боль где-то глубоко внутри. Но до сих пор в местах их соприкосновений по нервам бежали гроздья искр, а поцелуи были просто превосходны.