========== Часть 1 ==========
Бетани застонала. Ей было некомфортно, словно бы она слишком долго пролежала в одной позе, в результате чего её тело онемело. В голове стоял гул. Рука, в которую Бетани упиралась лбом, полностью затекла, она не чувствовала и не могла пошевелить ни одним пальцем. В надежде, что кровь хлынет обратно, Бетани наполовину перевернулась на бок… и замерла. Это была не неприятно тонкая подушка у неё перед носом, это был ковёр.
В доме Гамлина ковров не было. Там вообще едва ли были половицы, только грязь, грязь и ещё больше грязи. Тем не менее, Бетани явственно ощущала, как мягкие нити чего-то пушистого и шерстяного щекочут ей лицо, и это «что-то» было намного более чувственное, чем всё, что имелось в скудном гардеробе Бетани.
«Во имя Тени, что происходит?»
Бетани приоткрыла один глаз и сразу же пожалела об этом, потому что свет рикошетом пронёсся у неё в голове. Снова застонав, она уткнулась обратно в ковёр. В короткой вспышке перед тем, как мозг закричал от чрезвычайной яркости, Бетани увидела, что лежит в центре хорошо обставленной комнаты лицом к большому каменному камину, в котором весело потрескивали поленья. У неё не было времени вглядываться в детали, но Бетани показалось, что она увидела книжную полку и, возможно, какой-то портрет — там на стене красовалась цветная клякса? И в самом деле, всё, о чём ей это сказало — она находится не дома и не в «Висельнике».
Ей следовало бы сильнее беспокоиться по этому поводу, но её голова болела слишком сильно, чтобы случайные мысли вроде «Тень, где это я?» могли хоть как-то помочь.
Что с ней было неправильно? Бетани чувствовала себя так, словно выпила за раз семь или восемь пинт худшего пойла в «Висельнике», не то чтобы она когда-либо пыталась это сделать, но она видела плохое состояние друзей после подобного. Бетани усилием воли попыталась вспомнить, отыскать нужное воспоминание, объяснявшее её разбитое состояние. Она помнила, как одна пошла в «Висельник» — Гаррет был занят тем, что притворялся, будто опять не убегает тайком к Андерсу — и она вспомнила, что готовилась провести вечер в обществе Авелин и Изабеллы, поскольку все остальные оказались заняты…
Бетани вспомнила, как Изабелла часто меняла ей выпивку на новую, хитро улыбаясь своей странной улыбкой. Вспомнила, как Авелин хмурилась и выпивку отставляла, словно беспокоясь о степени её опьянения. Но потом кружка всегда оказывалась опять перед ней, словно никто её и не забирал, и, может, она это только придумала? Может, Авелин просто выразила своё недовольство, не доходя до конфискации…
Застонав от пульсирующей боли в голове, Бетани перевернулась на спину, довольно вздыхая от прикосновения ковра к коже. Ворс был мягкий и роскошный, от него хотелось заурчать как кошка. Это была приятная противоположность головной боли, от чувственных касаний к обнажённой коже по ней бежали восхитительные мурашки. Через несколько секунд после этой мысли другая подняла свою уродливую голову, заставляя Бетани немедленно замереть.
«Почему я чувствую ковёр, если я одета…»
Она распахнула глаза одновременно с тем, как у неё за спиной раздался голос:
— Вижу, ты проснулась.
От прозвучавшего презрения и опаляющего недовольства Бетани тревожно всхлипнула, судорожный звук, ставший только громче, когда она поняла, что лежит на полу, одетая только в нижнее бельё. В странной комнате. С кем-то, кто звучал крайне раздражённо.
— Если это не слишком сложно, не могла бы ты объяснить смысл этой презренной выходки? И, возможно, развязать меня, чтобы я мог тебя придушить.
Бетани вскочила на ноги, слишком сильно паникуя, чтобы беспокоиться о своём состоянии раздетости… или, возможно, слишком сильно паникуя из-за своей частичной обнажённости. Головная боль теперь не казалась такой уж важной, когда она дико осматривала богато обставленную комнату. Её взгляд уткнулся в…
Кровать с четырьмя столбиками и балдахином насыщенного цвета бургундского вина, как раз такая кровать, когда думаешь о незаконных встречах и головокружительных, страстных, пропитанных потом полуднях, наполненных стонами и всхлипами удовольствия…
…и в центре этой кровати, с прикованными к столбикам запястьями, словно какая-то жертва, полулежал рыцарь-капитан Каллен. Совершенно голый, за исключением вычурного красного банта у него на паху.
И убийства во взгляде.
Каллен зло зашипел, увидев её. Одновременно с ним Бетани встревожено вскрикнула и закрутилась на месте, пытаясь найти, где бы спрятаться. Руками она ничего не могла прикрыть.
— Бетани Хоук, — неприятно рассмеявшись, произнёс Каллен. — Я должен был догадаться. Вы со своими разношёрстными друзьями казались слишком не к месту в церкви. Ты это уже тогда планировала? Высматривала себе жертву?
От столь едкого сарказма она поморщилась. На секунду Бетани почти забыла, что она почти совершенно голая и разговаривает с голым мужчиной.
— Что? Я, нет, я… нет! Нет, это… нет!
Каллен холодно смотрел на неё:
— Красноречиво. Остаётся только надеяться, что эту опрометчивую схему ты продумала так же хорошо, как свой ответ, — Бетани лишь ошеломленно смотрела на него, и Каллен осклабился: — Наслаждаешься видом?
Это вытряхнуло девушку из ледяной хватки паники, и она резко развернулась к храмовнику спиной, не сдержав сорвавшегося с губ немного истеричного стона. Бежать, ей надо было бежать, почему на ней не было чёртовой одежды? Она продолжила метаться на одном месте, смущённая и в отчаянии, осматривая комнату в поисках какой-нибудь двери или окна, или укрытия, или там! Кресло, или даже кушетка! Бетани метнулась к предмету мебели, повернула его спиной к кровати и нырнула лицом в подушки. Она вся дрожала, почти вибрировала от той силы, с какой адреналин и эмоции накатывали на неё, и о Создатель, она была заперта в одной комнате с обнажённым храмовником. И не абы каким храмовником. Это был Каллен.
Каллен, который украдкой улыбнулся ей во время песнопений три ночи назад. Каллен, с его пронзительными и серьёзными глазами, и морщинками от смеха в уголках его рта. Каллен, который поцеловал костяшки её пальцев и заставил отчаянно пожелать, чтобы в этот момент на нём не было перчаток. Храмовник, который казался искренне хорошим, словно за доспехами скрывалась личность, и было только лучше, что он казался наиболее великолепным образчиком мужчин, которым Создатель соизволил благословить женщин. После этой первой встречи Бетани вся переполошилась, она предвкушала ещё больше продолжительных взглядов во время вечерних песнопений, размышляя, что он думал о ней, снедаемая любопытством о том, что он на самом деле чувствовал по отношению к магам, и мог ли он хотеть…
— Бетани, — произнёс он резко, словно бы слово оставило после себя горький привкус во рту.
Тон Каллена мигом прервал её короткое путешествие в страну фантазий, резко вытянул её обратно в реальность… наполовину обнажённая в одной комнате с голым храмовником.
— Хоть я и уважаю твою скромность, у меня возможности спрятаться нет. Я был бы благодарен, если бы ты немедленно прекратила это издевательство. Желая избежать расследования этого унизительного эпизода, я не привлеку городскую стражу, если ты меня сейчас же отпустишь.
Бетани выглянула из-за спинки кресла, почти поморщилась, увидев ярость в глазах Каллена.
— Я не имела к этому никакого отношения, — прошептала она, не в силах удержать взгляд на его лице. Создатель, он был просто… идеален. Слепок его челюсти, напряжение в руках, когда он натянул цепи, изысканные детали в мышцах у него на животе…
— Мисс Хоук, — от того, как он прошипел её имя, что-то внутри Бетани завяло. Она снова посмотрела ему в глаза и едва ли не всхлипнула вслух, когда увидела плескавшееся там презрение. — Будьте уверены, мне не льстят ваши попытки… что бы вы ни пытались делать. Плохо спланированное соблазнение. Похищение. Я не знаю, и мне всё равно. Отпустите меня.
Бетани закусила губу и заставила себя не прятаться обратно за кресло.
