Бант несколько сбился набок и совершенно не скрывал, что именно находилось под ним. Бетани медленно провела ладонями вверх по бедрам Каллена, чувствуя, когда он снова взглянул на нее. Ей было жарко и тесно в собственной шкуре, и Создатель, она только хотела, чтобы Каллен продолжил касаться ее, но его ладони оставались неподвижны, и почти создавалось впечатление, будто он примерз к месту.
Бетани его раньше уже касалась, и чувствовала себя тогда из-за этого бесстрашной. О, как она мечтала об этой прежней браваде, чтоб она смогла с легкостью протянуть к нему руку и подразнить, поиграть с ним в свое удовольствие. Член Каллена — она мигом покраснела, просто подумав это слово — выступал практически под прямым углом, самую малость изгибаясь кверху. Он слегка двигался, вопреки всем попыткам Каллена замереть в полной неподвижности. Цвет, наверное, восхищал ее больше всего: румяный, темнея до багрового у головки, на которой почти искушающе поблескивала капелька жидкости. Бетани чуть не захлестнуло безумной идеей попробовать ее на вкус, и она с трудом удержалась от этого.
— Ты совершенно уверена, что никогда не делала ничего подобного? — прохрипел Каллен, притягивая ее взгляд обратно к своему лицу.
Отчаяние в его глазах потрясало, и Бетани содрогнулась от увиденного; притворяясь более смелой, чем она была на самом деле, она обхватила член у основания одной ладонью, дабы удержать его на месте, а второй рукой потянулась к банту. Каллен охнул, почти уронив голову набок, и передернул плечами в крупной дрожи удовольствия.
Она прикусила губу, медленно вытягивая ленту из узла; удивительно, как даже такое действие могло ее возбуждать.
— Почему ты так говоришь? — поинтересовалась она, поражаясь тому, как его член дергался в ее ладонях, и как волна дрожи прошлась по ее телу, и тому, как Каллен буквально вибрировал от напряжения и желания. Это было неподражаемо — это ощущение власти от столь простого действия.
Конечно, всякое ощущение победы испарилось, когда Каллен вспомнил, что у него тоже имеются руки, будто специально созданные для того, чтобы дразнить в ответ. Его пальцы начали свой путь на ее бедрах и медленно заскользили вверх по ее изгибам, и Бетани ничего не смогла поделать с порывом выгнуться дугой, с тихим вздохом податься навстречу прикосновениям.
— Ты слишком хорошо владеешь руками, — буркнул Каллен, а его губы растянулись в хищной улыбке при виде ее неспособности лежать неподвижно.
— То же самое могу сказать и о тебе! — охнула Бетани.
Стоило ей сжать ладонь вокруг его члена, слегка массируя пальцами вдоль нижней стороны ствола, как Каллен издал отчаянный стон, на который Бетани беспомощно отозвалась эхом.
— Бетани, — прорычал он, — если ты не поторопишься с этим бантом…
Этого поощрения — или это было предупреждение? — ей хватило, и Бетани потянула за шелковистую ленту, развязывая узел, и закончила движение дурашливым вычурным жестом. Она захихикала, поймав усмехающийся взгляд Каллена, но быстро переключилась на стон, почувствовав его руки, свободно танцевавшие по ее животу и груди. Когда он сжал ее в ладонях, Бетани непроизвольно прикрыла глаза, ошеломленная жаром чужой кожи и восхитительной текстурой мозолистых пальцев, говорившие о суровой жизни, которую Каллен вел.
В ответ Бетани провела ладонью вдоль его члена, чувствуя легкое головокружение, когда он толкнулся ей навстречу. Она отчаянно жаждала его, так, как никогда прежде не позволяла себе чувствовать; и она столько всего хотела сделать с ним, все из-за рассказов Изабеллы, но Бетани понятия не имела, как вообще делать даже десятую часть из того, что она прочла, и…
— Бет, — просипел Каллен. Кажется, это должен был быть вопрос, а он, мучимый отчаянием, неудачно его озвучил.
— Да? — она громко вскрикнула, когда он мазнул подушечками больших пальцев по ее соскам, прикосновение мозолистой кожи яркое и восхитительное.
— Отпусти.
Не было никаких сомнений, что это не что иное, как приказ, и не то чтобы Бетани могла притвориться, будто не понимает, о чем он. С уколом неохоты она дала рукам почти беспомощно упасть на кровать по обеим сторонам от ее бедер.
— Хорошо, — рыкнул Каллен, перемещая свой вес и переставая ее касаться. Бетани пробила дрожь от дуновения воздуха по влажной от пота коже, она жалела, что он прекратил свои действия, но уже с нетерпением ждала, действительно ли он задумал то, что она подозревала…
Она застонала, когда Каллен взялся за ее трусики и потянул их вниз; первым порывом Бетани было ухватиться за них в ответ и потянуть в противоположном направлении. Вместо этого она почти грубо впилась пальцами в простыни, и ее прошило насквозь волной жара и желания, стоило Каллену избавить ее от последнего элемента одежды. Она тяжело дышала — было ли это развратно? В историях Изабеллы женщины вроде достаточно часто тяжело дышали — и Бетани смотрела на полог вместо Каллена, потому что Создатель, если она сейчас не чувствовала ужасную нервозность.
Он снова переместился, стягивая ее трусики ниже колен и к щиколоткам, по очереди поднимая каждую ногу, чтобы выпутать ее из куска ткани. Каллен оставил на ее щиколотке влажный поцелуй, и Бетани не сумела сдержать отчаянного тихого стона.
— Люблю эти звуки, что ты издаешь, — шепнул он, целуя ее ногу немного выше.
Бетани рискнула взглянуть на него, и увидела, как он смотрит на нее с таким горящим выражением, что она всхлипнула.
А потом, конечно же, осознание снизошло на нее секунду спустя, когда взгляд Каллена скользнул ниже, на ее о милостивый Пророк совершенно обнаженное тело. Бетани шумно втянула воздух, следя, как его взгляд скользит по ней, и всхлипнула, когда тот замер прямо между ее бедер, где темная кучерявая поросль казалась до неловкости влажной.
Каллен провел ладонью вниз по ее ноге, поверх колена и остановившись на бедре, пока она не содрогнулась, неуклюже извиваясь и старательно держа рот на замке. Она хотела попросить его о разном, но никаким образом не могла узнать, что было дозволено и даже выполнимо, и Создатель, если он в скором времени не прикоснется к ней, Бетани взорвется.
Крылья его носа раздулись, во взгляде Каллена что-то изменилось:
— Я тебя чую, Бетани, — протянул он, целуя ее ногу немного выше. Языком он выводил узоры на ее коже, повторяя их губами и подбираясь все ближе к колену. Он так легко поднял ее ногу, большими и теплыми ладонями аккуратно удерживая ее конечность. — Ты меня хочешь, верно?
Бетани не знала, как ответить так, чтобы при этом не пискнуть или не начать умолять, или не прозвучать отчаянно, потому она просто яростно закивала, прикусив нижнюю губу.
Ее реакция, кажется, оказалась Каллену по нраву, если судить по его хитрым глазам.
— Хочешь, чтобы я поцеловал тебя здесь? — поинтересовался он, поводя носом прямо под ее коленом, у той очень чувствительной впадинки на внутренней стороне. Каллен легко мазнул по ней губами, и, наверное, щекоткой это нельзя было назвать — скорее, все до единого нервные окончания в ее теле вспыхнули от одного только намека на прикосновение.
— Создатель, да, — прошептала она, содрогаясь, когда он подчинился.
— И здесь? — Каллен мазнул губами немного выше, почти на середине бедра. Его взгляд метнулся с ее лица ниже, к оголенному паху, и ухмылка стала шире, когда он снова встретился с ней глазами. Этого оказалось достаточно, чтобы вытянуть из нее стон и заставить вцепиться пальцами в постель, непроизвольно дернуть бедрами. Каллен счел это согласием и поцеловал ее, медленно ведя губами по коже к следующей точке.
— Как насчет этого места?
— О, Создатель, любишь же ты дразнить! — она прозвучала не столько обвиняюще, сколько запыхавшейся и отчаянно, что Каллена только поощрило, на самом деле. Проклятый мужчина.
Бетани почувствовала его смешок — горячее дыхание скользнуло по ее коже, вызывая дрожь.
— Можешь сказать мне остановиться в любой удобный для тебя момент, — пробормотал он, и рот его, горячий и влажный, был уже у верха ее бедра.
