— В какую бы даль ты ни ушел, сколь бы долго ни странствовал — я буду ждать тебя. Куда бы ты ни позвал меня — я пойду за тобою. И ничего я так не желаю, как назвать тебя своим мужем, Арагорн, сын Араторна. Да будут мне свидетелями Манвэ и Пресветлая Элберет, и Единый да будет мне в том порукой.
Не успела она договорить, как вдруг сильный вихрь вздыбил листву, растрепал им волосы, толкнул Арвен и бросил ее в объятья Арагорну… Неужели их обет и вправду услышан?! Значит, он исполнится? О, если бы!.. Но беды точно не будет, если скорее скрепить его поцелуем!
Ветер быстро стих. Радостное смятение в душе человека тоже потихоньку улеглось, и из-под него проступило удивительное, прозрачное как родник спокойствие. В мире ничего не изменилось: так же синели горы и золотились рощи Лориэна, и так же вздымалась грязная мгла на востоке. Но Тень больше не ужасала Арагорна — он действительно обрел надежду, высшую, нежели все расчеты и прикидки разума. К нему как будто вернулась юность Эстеля — того, кто ждал от жизни счастья, кому заботы не затмевали радости бытия, для кого не было невосполнимых потерь и неодолимых трудностей… Да, наверное, победить Врага можно лишь чудом; но ведь чудеса случаются! Арвен любит его и согласна стать его женою — это ли не чудо?
Чтобы удержать это чудо, не дать ему развеяться вместе с ветром и солнечными лучами, он снял с пальца кольцо Барахира и надел его на тонкий пальчик Арвен.
— Любовь моя, прошу, прими его. В нем сплелись судьбы твоего и моего народа, в нем моя судьба… Я вверяю ее тебе — хранителя надежнее я не знаю.
— Я принимаю твою судьбу, — произнесла Арвен раздельно… и волшебное кольцо сжалось, охватило ее палец, как будто было отковано как раз для неё!
Арагорн был невероятно, непозволительно счастлив. Еще чуть-чуть — и он взлетит, как на крыльях! И он знал: как бы ни грозилась издали бессильная здесь Тьма, что бы ни ждало его в будущем — этот миг пребудет с ним вечно. Никто и ничто уже не отнимет его, не заставит забыть, не сделает не-бывшим!
Долго, долго влюбленные, прильнув друг к другу, стояли на талане — словно вдвоем парили над миром в блистающей синеве, в потоках благоуханного ветра. День уже повернулся к вечеру, когда они вспомнили о земной своей жизни. Они спустились с мэллорна, подобрали сумку и плащи, оставленные у подножия лестницы. Нежная, шелковистая травка манила; и Арвен скинула башмачки и со смехом побежала с холма вниз. Арагорн замешкался, чтобы тоже разуться, и нелегко ему пришлось, прежде чем он догнал легконогую деву у опушки леса! Запыхавшись, Арвен обернула к нему раскрасневшееся, веселое лицо — разве можно было не поцеловать ее? И они задержались еще, даром, что пора было пускаться в обратный путь…
Они и дальше не торопились — нога за ногу брели по прохладному ковру под пронизанной светом лиственной сенью, пока не наткнулись на пробившийся у корней дерева родничок. Лучше места для трапезы не сыщешь, а ведь они с утра еще не ели… Арагорн расстелил плащ, Арвен, усевшись на него, разложила на траве припасы. Следопыт устроился рядом, налил в одну чашу вина… и вдруг дева, вскинув на него глаза, прикрыла вторую чашу ладонью.
Арагорна бросило в жар, сердце у него заколотилось, как тогда, на вершине холма, когда он ждал ответа любимой. Что она делает? Неужели… Он и мечтать о таком не смел!..
Глаза у Арвен блестели, все лицо ее словно осветилось изнутри. Она пригубила чашу и передала ее Арагорну — тот тоже сделал глоток, — потом преломила хлеб… Да, влюбленные завершали обет по древнему, полузабытому обычаю. Отныне они — муж и жена точно так же, как если бы во всеуслышание объявили об этом на свадебном пиру, и гости потратили бы полдня на приветственные и хвалебные речи…
У Арагорна голова шла кругом, пламя, которое он сдерживал в себе столько дней, казалось, вот-вот сожжет его дотла. Их души уже соединились — их плоть тоже жаждала единства. Наконец они могут дать друг другу последнее — самое истинное — доказательство любви!
Арагорн порывисто обнял возлюбленную — и она прильнула к нему, нашла губами его губы, провела пальцами по шее, по плечу… это было все равно что маслом тушить пожар… руки Арвен скользнули ему под рубаху… И остатки разума у него улетучились.
Они ли были это или какие-то другие, неведомые существа? Одежды мешали им — и скоро оказались брошенными на траву, как ненужные оболочки. Тела их были неопытны и неумелы — пусть! Горячими, торопливыми ласками они направляли друг друга. Казалось, плоть их плавится, будто воск в огне; они не были больше разделены — две половинки срастались, становились целым. Две пряди сплетались в неразрывную нить, два родника сливались в мощный, бурливый поток, два огонька объединялись в пламя куда ярче, чем мог бы вспыхнуть каждый… И когда это случилось — когда двое на миг стали новой, единой сущностью! — небывалая радость молнией пронзила все естество человека.
Потом они обнявшись лежали в сладостной истоме — голова Арвен на плече Арагорна — под высоким пологом из ветвей и листьев, сквозь который прорывался золотой предвечерний свет. Разнежившись, Арагорн задремал… но вдруг очнулся от взгляда — завернувшись в плащ, Арвен сидела рядом и пристально смотрела на него.
— Что ты?.. — сонно пробормотал следопыт.
Она, не отвечая, провела рукой по его телу: тонкие пальцы коснулись старого рубца под ключицей, тронули отметину от стрелы между ребер, скользнули по длинному шраму поперек живота…
— Тебе достается, — сказала она тихо.
— Не больше, чем другим…
И тут он заметил в глазах любимой слезы и, окончательно проснувшись, сказал торопливо:
— Брось, не бери в голову! Это все ерунда, царапины… Ты же видишь — я жив-здоров! Не тревожься — я везучий…
Не отнимая руки, Арвен покачала головой; и тогда Арагорн притянул ее к себе и поцелуями осушил слезы, и ласками заставил забыть о неважном и далеком. Вскоре они расстанутся — так стоит ли тратить мгновения любви на дурные воспоминания и страх?
Увы, мгновения те пробежали слишком быстро. День Солнцеворота, как ни был он долог, вплотную подвинулся к вечеру, и откладывать возвращение в Галадхэн стало совсем некуда. Половинкам пришлось разделиться. Они оделись, допили вино и доели хлеб… И вот уже тропа снова послушно ложится под ноги, пробуют голоса ночные птицы, и вечерний туман поднимается между стволами, зыбкой завесой отделяя их от места чудесного преображения.
Смеркалось. Арвен шла впереди следопыта скорым, легким шагом; светлое платье ее мерцало в тенях леса; казалось, всю ее окутывает слабое сияние — словно отсвет далекой звезды. Такой же отсвет лежал на душе Арагорна. Счастье переполняло его, и он рад был бы поделиться им со всем миром. Но…
В нем шевельнулось сомнение. Прежде всего, следует известить мать и Владыку Элронда. Разделят ли они радость влюбленных? Матушка, наверное, да; а вот Элронд — едва ли: как бы любовь к человеку не отняла у него дочь до конца времен! Да и здесь, в Лориэне, не все будут в восторге от выбора Арвен. По крайней мере, один… хм… советник… вряд ли смолчит и здорово отравит ей жизнь своими сокрушениями и порицаниями!
Все же Арагорн спросил, нагнав Арвен там, где тропа была пошире:
— Любовь моя, когда мы скажем о нас другим?
Та, не останавливаясь, пожала плечами:
— Не знаю… А зачем?
— Но Владыки… И твой отец — он должен знать, — пробормотал следопыт озабоченно.
Впрочем, он был уверен, что Галадриэли и Келеборну нет нужды в их признаниях — они догадаются, едва увидят на руке Арвен кольцо Барахира; но таиться от Элронда равносильно лжи, а лгать ему Арагорн не мог и не хотел.
Арвен подтвердила его мысли:
— Владыкам не потребуются объяснения, — молвила она безмятежно, — а отец… — тут она запнулась и замедлила шаг. — Да, ему надо рассказать… Он поймет… Ты ведь скажешь ему? А я напишу письмо… О, если бы я могла быть там, перед ним, вместе с тобою!
Арагорн сдержал тяжелый вздох. Разговор с Элрондом наверняка будет непростым. Владыка мудр и сдержан, но тут-то речь пойдет о его дочери и о воспитаннике, который пренебрег его прямым советом… Что ж, следопыт готов был отвечать за содеянное и отстаивать их с Арвен решение. Не прятаться же, в самом деле, за ее юбкой! Но худо выйдет, если он первым делом поссорится с отцом возлюбленной — с тем, кто в свое время заменил отца и ему…
