– Не-не-не, – заикается Тетра и пятится назад, врезаясь спиной в стену. – Иди-ка ты нахуй, ведьма!

И он, трусливо поджав хвост, ретируется.

– Не стоит недооценивать хрупких девчонок, да? – усмехается Диего, выходя из-за поворота вместе с Крэйгом и Вэйрином, который уже существенно твёрже стоит на своих двоих.

– Всё, что могу, – с наигранным равнодушием пожимает плечами Куинн.

– Спасибо, – шепчу я, выходя из своего укрытия и порывисто обнимая её.

– Грейс здесь, – вдруг говорит Вэйрин, указывая на дверь в дальнем конце коридора. Я стремглав несусь вперёд, к окошку допросной.

– Грейс! – слёзы неконтролируемо катятся из глаз, когда я вижу её, забившуюся в угол. Она не выглядит голодающей или замученной: напротив, она чисто и аккуратно одета, но опустевший взгляд её тёмных глаз едва скользит по мне, кажется, без малейших признаков узнавания.

– Грейс, – едва слышно шепчет Куинн, – ты… ты слышишь нас?

– Куинн, – равнодушно произносит Грейс. – И ты здесь.

– Мы все выжили, Грейс, – я вспоминаю, что Рурк солгал Алистеру и Грейс о том, что нас якобы подстрелили при попытке побега. – Мы пришли вытащить тебя отсюда.

– Ага, – без каких-либо эмоций откликается Грейси. – Опять пришли. Опять. Уйдите прочь. Сколько можно меня преследовать?

– Эй, ты чего, крошка, – в раскатистом голосе Крэйга слышится непривычная обеспокоенность. – Мы… Это правда мы.

– Ну конечно, – кивает Грейс, безучастно глядя на него. – Уходите. Вам будет лучше без меня…

– Что? – встревает Диего. – Грейс, я понятия не имею, что тут с тобой было, но мы вытащим тебя отсюда!

– Мы здесь, чтобы помочь, – добавляет Вэйрин, дёргая дверь допросной. Крэйг помогает ему, и, кажется, все замки сломаны, но что-то не даёт двери открыться.

– Твою, блядь, – бормочет Крэйг, давая нам знак отойти. Когда мы это делаем, он разгоняется и что есть силы впечатывается плечом в дверь допросной. Ничего… не происходит.

– Что-то застряло в замке, – предполагает Куинн.

– Просто уходите, – снова бормочет Грейс. – Даже если вы действительно живы, то это ненадолго. Они поймают вас и убьют по-настоящему.

Нет, в замке ничего не застряло. Это сама Грейс позаботилась о том, чтобы никто не мог войти внутрь.

– Грейси, – говорю я. – Пожалуйста, открой дверь.

– Зачем? – вдруг взрывается она, вскакивая на ноги и подходя вплотную к окну допросной. – Что там, снаружи, может быть хорошего? Я останусь здесь, где никто не сможет до меня добраться.

Из стены внутри камеры внезапно появляется зеленоватое свечение. Призрачная фигура – Ваану, если верить Часовщику – пристально смотрит на Грейс, или мне так кажется, потому что у существа лица нет, и я, возможно, что-то себе напридумывала.

– Опять оно, – бормочет Диего.

– И вновь галлюцинации, – обречённо стонет Грейс, прислоняясь к стене и крепко зажмуриваясь.

– Грейс, – сбивчиво бормочу я. – Это Ваану. Он… он хочет помочь.

– Точно, Грейс! – кивает Крэйг. – Это работает!

– Просто возьми то, что он тебе даст! – добавляет Диего.

Внутри Ваану переливаются искры. Он протягивает Грейс рамку, в которой расположены аккуратно приколотые на булавку бабочки.

– Э-это, – Грейс осторожно открывает глаза и в изумлении смотрит на протянутую ладонь призрака. – Что…

Я прижимаю руки к стеклу.

– Пожалуйста, Грейс, возьми это, – уговариваю я. Она зачарованно глядит на Ваану, протягивает руку, и, хотя у нас даже нет телесного контакта, это всё равно происходит – я вижу то же, что и она.

Я стою на балконе, откуда открывается шикарный вид на ночной город. Сквозь стёкла видно, что я попала на выставку в галерею искусств. Внутри – внушительная толпа людей, переговаривающихся и оценивающе разглядывающих картины, на которых изображена мешанина геометрических палитр. Грейс открывает балконную дверь и в сопровождении Мишель выходит на воздух.

– Не могу решить, какая мне нравится больше, – восхищённо говорит Миш. – Нет, правда, Грейс, они все роскошны.

– Спасибо! – польщённо улыбается Грейси, заправляя за ухо тонкую косичку, выбившуюся из её замысловатой причёски. – Ты только дай мне знать, какую выберешь – и она, считай, уже украшает твою гостиную!

Мишель смеётся и ставит на перила запотевший бокал с шампанским. Но прежде, чем она успевает ответить, стеклянные двери снова открываются, пропуская на балкон ещё одну женщину. Смутно похожую на Грейс, но более утончённую – в безупречном деловом костюме, начищенных до блеска туфлях на невысоком каблуке и с неброским макияжем. Её тёмно-каштановые волосы зачёсаны назад. В какой-то безумный момент эта женщина напоминает Рурка с его показной идеальностью, и я понимаю, кто передо мной – Блэр Холл, небезысвестная матушка Грейси.

– Здравствуй, Грейс, – с широкой улыбкой, которая, однако, не затрагивает её глубоких тёмных глаз, произносит Блэр.

– Мама! – Грейс от удивления приоткрывает рот. – Мама, что ты здесь делаешь?

– О, Грейси, не будь глупышкой, – отмахивается Блэр. – Я всегда поддерживала твои маленькие хобби.

– Маленькие хобби? – потрясённо повторяет Мишель.

– Мама, пожалуйста, – Грейс явно теряется, её затравленный взгляд перебегает от подруги к матери. – Не смущай меня.

– Ну что ты, дорогая! – Блэр округляет глаза и поспешно поднимает ладони в примирительном жесте. – Я не собиралась тебя смущать! Я просто… Я заметила, что некоторые из твоих картинок немного… Тусклые. Хотела предложить тебе добавить немного цвета, дорогая.

– Ты… Ты упустила суть, мама.

– Я просто не понимаю, – продолжает Блэр, не слушая дочь, – почему бы тебе не заняться чем-то, в чём ты действительно хороша, дорогая.

– О-о-окей, – протягивает Мишель, берёт в руки свой бокал и опустошает его. – С меня хватит. Простите за грубость, миссис Холл, не могли бы вы заткнуть нахер свой поганый рот?

– Я… Что? – Блэр переводит на неё изумлённый взгляд, словно только что её заметила. – Следите за языком, юная леди!

Миш фыркает и ведёт обнажённым плечом, как бы говоря, что все свои замечания Блэр может засунуть себе куда поглубже.

– Скажи ей, Грейс, – шипит она, не сводя взгляда с миссис Холл.

– Мама, – терпеливо говорит Грейси, – все эти картины созданы путём сложных расчётов и с соблюдением геометрических пропорций. Цель этой выставки – отразить истинную красоту точных наук! Они не должны быть «яркими» или «тусклыми», они отражают совершенство самого мироздания!

– Да-да, – поспешно бормочет Блэр. – Я в курсе.

– Нет, ты не в курсе! – отрезает Грейс. – Ты никогда не принимала всерьёз то, что я делаю, в особенности то, к чему я питаю истинную страсть!

Глаза Блэр бегают между Мишель и Грейс, и она тушуется.

– Я… Я поняла. Ладно, я пойду.

Она разворачивается на каблуках и стремительно выходит с балкона. Мишель тем временем кладёт ладонь на плечо Грейси.

– Ты в порядке?

Грейс смотрит на неё так, будто впервые увидела, и расплывается в широчайшей улыбке.

– Я… Знаешь, что? Это было действительно круто!

– Хорошо, – широко улыбается Миш. – Думаю, она действительно всё осознает, Грейс. Она увидела, как ты талантлива, и это по-настоящему испугало её. Ну и в любом случае, я видела, как она подслушивала переговоры критиков-искусствоведов… Так что это всё реально её зацепило.

– Знаешь, – отсмеявшись вдоволь, делится Грейс, – когда я была маленькой, она дала мне коллекционный стенд с бабочками. Прекрасные образцы всех цветов радуги… Я обожала бабочек, это было моё первое серьёзное увлечение. Но, когда я подросла, я вдруг поняла, что я для неё – такая же бабочка за стеклом. – Она вздыхает. – Красивая вещица, которую нужно спрятать под стекло и убрать куда-нибудь подальше.

– Грейс, – тихо говорит Мишель, – ты сама решаешь, кто – твоя семья. Не позволяй узам, которые должны объединять, становиться разрушительными. Хорошо?

– Хорошо, – улыбается Грейси, поднимая голову к тёмному небу и выдыхая так, словно только что скинула с плеч тяжелейшее бремя.