В пустоте коридора эхом раздалось тихое:

«Чёртов Малфой.»

Комментарий к Часть тринадцатая: «Чёртов Малфой!»

Мы все ждали этого и дождались! Они поцеловались! Хвала Мерлину! К слову, изначально ничего подобного не планировалось. Герои творят, что хотят, я лишь описываю. Всё вопросы к ним!

========== Часть четырнадцатая: «Это все огневиски» ==========

Утро первого декабря началось со снегопада. Белоснежные хлопья плавно кружили в воздухе, покачиваясь на ветру, а затем, завершая свои «па», падали на землю, заметая пожухлую траву и осенние листья. Драко стоял у окна и наблюдал за тем, как крыши башен замка постепенно прячутся под снежным покровом, а птицы жмутся друг к другу в щелях, спасаясь от пронизывающего до костей мороза. Хаотичное движение снежинок напоминало волшебнику его собственные мысли: такие же спутанные, перемешанные и холодные. Стоило Малфою вернуться в Хогвартс, как вновь появились и кошмары — видимо, к его крепкому сну в мэноре все-таки приложила руку Нарцисса, — а потому, проснувшись на рассвете и заранее зная, что уже не вернётся в объятия Морфея, слизеринец решил продуктивно провести время за решением насущных проблем, глядя в окно.

Во-первых, необходимо написать матери, чтобы та применила защитные чары к поместью. Драко видел прямую связь между тем предметом, который ищет Министерство Магии, побегом из Азкабана и проклятым артефактом с колдографии в кабинете Люциуса. Сбежавших Пожирателей Смерти при всем желании нельзя было списывать со счетов, поэтому полагать, что они не заявятся в мэнор, если сочтут это нужным, было проявлением величайшей глупости и почти детской наивности. Следовательно, нужно как можно скорее убедить Нарциссу внять разумному голосу логики и прислушаться к сыну.

Во-вторых, стоит разобраться с приспешниками Волдеморта. Как они вообще могли сбежать из чёртового Азкабана — самого охраняемого места заключения в стране?! Учитывая, что метки не работают, а вокруг блуждают дементоры, остаётся только полагать, что волшебникам кто-то помог выбраться на свободу. В глубине души Малфою были абсолютно безразличны Пожиратели: и те, что умерли, и те, что выжили, и те, что в тюрьме, и даже те, что каким-то чудом устроили побег. Наплевать. Единственное, что волновало слизеринца, так это то, как ситуация отразится на его семье. Если даже мисс-самая-добрая-душа-всея-Хогвартса-Грейнджер не упустила первой же возможности выяснить, не Драко ли случайно освободил своих бывших соратников, то не стоило и думать, что когда в массах распространится информация о произошедшем в Азкабане (а рано или поздно, это все же произойдёт), то к Малфоям у общественности не будет вопросов.

Отсюда плавно вытекала и следующая, третья, задача, именуемая Гермионой Грейнджер, и заключающаяся в странном характере их взаимоотношений. Вернее, проблема состояла в том, что этих самых «взаимоотношений» не было, а вот поцелуй, произошедший не позднее, чем прошлым вечером, вполне был, и, если уж смотреть правде в глаза, то стоило признать, что этот «казус» случился по его — Драко — инициативе. Это он заставил гриффиндорку пятиться вверх по лестнице, он буквально вжал её в угол, и он же поцеловал. Непонятно только одно: зачем? И правда, Малфой, какого хера ты впиваешься в грязнокровку так, словно она — единственный источник кислорода? Тем не менее, на фоне всего, что творилось вокруг, этот инцидент казался совершенно незначительным, не стоящим драгоценного внимания самого слизеринского принца. В конце концов, у Драко был трудный день: сначала донимали расспросами студенты, потом к ним присоединились профессора, а завершением послужил затянувшиййся разговор с Уокером, так что поцелуй с Грейнджер — не больше, чем способ отвлечься, избавиться от надоедливых мыслей. Банальная разрядка. Кратчайший путь к успокоению нервов.

Да, точно.

Так и есть.

Главное поверить в это самому.

— Опять кошмары? — сзади послышался сонный голос Блейза. То, как он всегда замечал, что его друг проснулся, оставалось для Малфоя загадкой.

— Снова.

Секунду спустя до слуха блондина донеслись тяжёлый вздох и последовавший за ним скрип кровати. Забини поднялся с постели и тихо подошёл к другу, тоже устремляя взгляд в окно.

— Ты так и не рассказал, куда исчез. — задумчиво произнёс мулат, глядя куда-то вдаль. — Днём мешали посторонние, а вечером ты ушёл.

— Как ты знаешь, ещё в сентябре мне пришло письмо из Азкабана: отец просил встречу. Макгонагалл не дала разрешение на трансгрессию, поэтому я аппарировал в мэнор самостоятельно, а уже оттуда — в тюрьму. — Малфой мысленно мрачно усмехнулся, отмечая, сколько любопытных подробностей опустил. — Однако, из-за Уокера по некоторым причинам план провалился. Чёртов ублюдок!

Блейз нахмурил тёмные брови, переводя взгляд на друга:

— Ты перемещался, используя…

— Да. Метку. — на выдохе продолжил фразу слизеринец, из-за чего складывалось впечатление, что последнее слово было буквально выплюнуто. Драко помнил, как именно на его предплечье появился этот символ, а потому внутренне проклинал не исчезнувший с бледной кожи знак. Внешне аристократ оставался невозмутим, но в глубине души он ненавидел метку, и Блейз знал это.

— Теперь понятно, почему грязнокровка проявила такой интерес к литературе по Тёмной магии. — ухмыльнулся Забини, кожей чувствуя недоуменный взгляд сокурсника. На свете существовало мало факторов, способных заинтересовать Драко Малфоя, но Блейз, похоже, только что нашёл один из них.

— Грейнджер?

— Забавно, что в первую очередь ты подумал о ней.

Драко отвернулся от мулата обратно к окну, возвращая привычную маску, скрывающую любое проявление эмоций. Пока серые глаза скользили по белеющим верхушкам сосен и елей Запретного леса, мозг старательно пытался сформулировать следующие вопросы максимально лаконично и однозначно. Не хватало ещё, чтобы Забини узнал о том, как Драко общался с Гермионой через зачарованные свитки все это время, или — упаси Мерлин! — о том, что произошло между ними вчера вечером. Безусловно, Блейз не будет осуждать, но это не значит, что он поймёт.

— Мы с Пэнс, конечно, в добровольно-принудительном порядке убедили весь факультет тактично умалчивать, куда пропал наш дорогой «принц», но сами не бездействовали. — спокойно заговорил мулат, решив, что проще рассказать все самому, чем ждать, когда Драко найдёт «правильные» вопросы. — Только кретин не счёл бы странным, что Грейнджер отчитывается за тебя перед профессорами, поэтому самыми разными путями мы пришли к тому, что грязнокровка, во-первых, знает про побег Пожирателей, а во-вторых, изучает информацию про Тёмную метку.

Малфой неопределённо хмыкнул. Он и не сомневался, что как только у гриффиндорки появятся вопросы, та сразу же побежит в библиотеку в объятья пыльных фолиантов. С другой стороны, Драко не мог её осуждать, ведь большую часть своего отсутствия он сам провел в той же компании…

— Когда оказалось, что все нужные книжки Макгонагалл уже забрала себе, мы с грязнокровкой и Пенси организовали кражу. Да-да, наша гриффиндорская заучка поступилась своими принципами! — с усмешкой продолжил слизеринец. — Всё прошло довольно успешно, надо сказать. При этом, правда, мы устроили потасовку прямо напротив кабинета директора, но это уже была идея Паркинсон. В любом случае, главное, что это сработало: Грейнджер забрала себе всю литературу, а Пенси перестала паниковать, что мы ничего не можем сделать для спасения твоей аристократической задницы! — резюмировал Блейз, и, когда он закончил свою пламенную речь, губы Драко непроизвольно растянулись в улыбке: приятно знать, что есть кто-то, кого волнуют твои жизнь и здоровье. Да, им с Забини и Паркинсон далеко до «Золотого трио», но их собственное, платиновое, выстроенное из стекла и битого хрусталя, было в чем-то даже лучше. Про них не напишут в «Ежедневном пророке», и вряд ли они когда-нибудь будут сражаться со злом, но у них была верность, а это даже важнее, чем Орден Мерлина. Драко был в этом уверен.