Выдохнув, парень сделал шаг из тени колонны и, нацепив на лицо маску тотального безразличия, уверенным и гордым шагом спокойно прошествовал вперёд, тщательно игнорируя «Смотрите, это же Малфой!», «Ого, а он что, не в Азкабане?», «Как ему только совести хватило заявиться сюда!», «Предатель!», «Убийца!» и прочие возгласы за спиной. Он не сломается, не дождутся, мрази. Драко будет идти и ухмыляться, пока вся эта челядь захлебывается своей собственной ядовитой слюной, не кинет ни на кого из них ни одного взгляда, игнорируя их, как пыль, как скользкую грязь под подошвой ботинок. Будет идти с идеально прямой спиной и гордо поднятым подбородком, и пусть говорят, что эта надменность делает его точь-в-точь похожим на Люциуса, потому что если отец и научил его чему-то полезному, так это тому, как сохранять честь и достоинство независимо от обстоятельств. Равнодушно пройдя мимо толпы, как по команде расступавшейся перед «сыном того самого Пожирателя», Драко абсолютно спокойно зашел в поезд и без заминки нашёл свое купе, где наконец мог вздохнуть спокойно без лишних глаз, ушей и прочих частей тела любопытной толпы, так и норовившей кинуть на него взгляд. Спустя минуту за ним последовали и все остальные, в том числе и Паркинсон с Забини, появившиеся буквально за пару минут до отправки.
Когда поезд тронулся, Малфой неожиданно поймал себя на мысли, что учащихся старших курсов непривычно мало: далеко не все пережили битву за Хогвартс, а потому многие уже никогда не вернутся в эти стены. Совершенно случайно вспомнилось, как перед шестым курсом, сидя на этом самом месте, Драко говорил друзьям о том, что ему, скорее всего, теперь будет не до учёбы, гордясь своим зачислением в ряды Пожирателей. Кто бы мог подумать, что пройдёт всего два года и его мировоззрение кардинально поменяется, а черная метка, когда-то служившая предметом восторга, будет вызывать лишь жгучую ненависть в первую очередь к самому себе, выделяясь на слишком бледной коже как что-то совершенно чуждое, неправильное.
Сидя во всегда тихом купе учащихся Слизерина — аристократам не свойственно кричать, шуметь и слишком буйно выражать свои эмоции, а именно они составляли преимущественное большинство слизеринцев, — Драко отметил, что из его факультета пало жертвами войны отсутствовало всего пять человек, которые, слава Мерлину, были ему не больше, чем сокурсники, но никак не приятели или друзья. Подумав о последних, взгляд серо-голубых глаз переместился на сидящих напротив Паркинсон и Забини, так и не объяснивших причину своего опоздания. Пенси традиционно сидела у окна, наблюдая за сменой пейзажей, и изредка вставляла пару реплик в диалог друзей, а Блейз, облокотившись о стол, смотрел куда-то прямо перед собой, отвлекаясь от своих дум только для того, чтобы задать Драко несколько рядовых вопросов. И оба — ни слова о том, где были. Впрочем, это было бы лишь проявлением вежливости, не более, ведь в действительности Малфою было плевать.
Парень перевёл взгляд на вид за окном — поезд проезжал по мосту, что говорило о том, что до прибытия в Хогвартс осталось не больше получаса. Блондинистая голова безвольно откинулась на спинку кресла, а веки устало прикрылись. Перед глазами снова оживали картинки прошлого, воскресавшие из недр памяти (а они вообще умирали?) каждый раз, стоило ему только их закрыть.
Мысли возвращались в британский замок, где ему предстоит провести ближайшие месяцы. Восстановили ли его полностью, или, может, меньше чем через час, Драко увидит полуразрушенное здание? Много ли преподавателей осталось в живых?
Что вообще его ждёт?
Последний год в школе.
Первый год после войны.
Комментарий к Часть первая: «Каникулы кончились»
Мне очень приятно, что фанфик так быстро нашёл отклик у аудитории и всего за сутки были набраны 3/3 ждущих продолжения.
Надеюсь, эта глава вам тоже понравится, так как она ведёт к началу развития основных событий сюжета.
========== Часть вторая: «Сюрприз в змеином коридоре, или Засекай, Малфой» ==========
Каждое первое утро абсолютно каждого учебного года в Хогвартсе Гермиона начинала с похода в библиотеку. Так было и на первом курсе, и на всех последующих, и даже сейчас, после войны, Грейнджер не собиралась нарушать свою маленькую традицию. Девушка тихо ступала по длинному коридору, пол которого был устлан мягким ковром, что делало каждый шаг ещё менее слышимым. Бледные лучи только-только вставшего солнца нежно скользили по её лицу, навевая атмосферу спокойствия и умиротворения. Волшебница уже практически преодолела все закоулки коридора, приблизившись к лестнице, когда до её ушей донесся глухой стук с этажа ниже. Гермиона остановилась, прислушиваясь: звук повторился, став громче и ещё чётче раздавшись в звенящей тишине.
Гриффиндорское любопытство взяло верх.
Спускаясь по лестнице, Грейнджер старательно убеждала себя в том, что не хочет этого делать, а также в том, что на это было множество причин. Во-первых, на это утро у неё были совершенно другие планы, во-вторых, то, что происходит этажом ниже — абсолютно не её дело, и в-третьих, что самое главное, это этаж Слизерина, где она в любой момент может встретить или профессора Снейпа, внушавшего ужас одним своим видом, или противного блондинистого хорька, который не упустит возможности бросить ей в лицо свое любимое «грязнокровка» и фыркнуть, одарив ее этой-своей-чисто-малфоевской ухмылочкой. И, о Мерлин, Гермиона и правда не знала, что из этого хуже. Тем не менее, игнорируя все «против», девушка решила, что, возможно, у кого-то из учеников «змеиного» факультета беда и им грозит опасность, а значит, гриффиндорка просто обязана помочь.
Сделав пару шагов по коридору Слизерина, девушка осмотрелась вокруг. Обстановка была той же, что и на других этажах, но волшебница была готова поклясться, что здесь ей стало холоднее. Опуская этот факт, считая его действием предрассудков и глупых сплетен, она, не обращая ни малейшего внимания на проступившие на коже мурашки, гордо подняла подбородок и, взмахнув копной вьющихся каштановых волос, двинулась дальше. Волшебница преодолевала метр за метром, все чётче слыша звук, но до сих пор не видя его источника. Напряжённая ладонь сжалась на древке палочки и, глубоко вздохнув, девушка сделала шаг за последний поворот и тут же уставилась вперёд с искренним недоумением в глазах: в тёмную дверь слизеринской гостинной стучал филин, призывая кого-то выйти и забрать привязанное к его лапке письмо, чем и вызывал шум, который распространяло эхо безлюдных коридоров. Грейнджер невольно улыбнулась, не веря, что предметом всех её переживаний, страхов и догадок была всего-навсего обычная сова.
Впрочем, была ли она такой обычной, какой казалась?
Прищурившись и наклонив голову вбок, Гермиона разглядела на письме (которое показалось ей странным, так как было больше стандартных) марку Министерства Магии.
Сердце пропустило удар.
Неужели что-то случилось? Опасность? Последователи Тёмного Лорда? Пожиратели? Или кто-то ещё хуже? Что им нужно от слизеринцев? А главное — от кого из них? Так много вопросов и ни одного ответа, хотя содержимое конверта, несомненно, могло их дать.
Пародируя девушку, филин тоже наклонил голову, уставившись прямо на неё. Выйдя из раздумий, волшебница шустро подошла к птице, извлекая из цепких когтистых лап конверт, скрепленный печатью. На обложке красовалась надпись: «Мистеру Драко Люциусу Малфою».
Неожиданно захотелось проснуться в своей постели и осознать, что все произошедшее — не более чем сон. Кошмарный, но сон. Только вот проснуться никак не получалась, а потому ситуацию надо было как-то разрешать.
Первой мыслью было постучать в дверь и всунуть эту дурацкую бумажку первому попавшемуся слизеринцу. Однако, вероятность того, что дети змеиного факультета не спят в шесть утра (а занятия в Хогвартсе начинались в девять) была ничтожно мала, а того, что её будут рады здесь видеть, вообще уходила в минус, находясь на границе с фантастикой, а значит, вариант отпадал сам собой. Объяснить ситуацию даме на портрете, охраняющей вход в гостиную, и попросить разрешение пропустить её без всякого пароля, чтобы она оставила конверт на столике и мирно ушла? Нет, не получится. При всем желании, изображенная на холсте мадам не имела никакого права впускать кого-то без кодового слова, да и этого желания у неё, скорее всего, не было, а потому было бессмысленно даже пытаться. На этом варианты заканчивались. Не идти же ей, в конце концов, к Снейпу?! Уж кто-кто, а он точно не будет рад видеть её в столь ранний час, а только скажет что-то неприятное и снимет очки с факультета.
