Малфой иронично хмыкнул вместо ответа: ему почти льстил подобный «послужной список». Почти. Мерлин, видел бы Люциус, даже не в кого, а во что превратился его сын!

— Признаться, я был весьма удивлён, когда вернулся в тот кабинет и обнаружил своих коллег припечатанными к полу обездвиживающими заклинаниями.

— Они напали первыми. Один и вовсе использовал Непростительное.

— Насколько я заметил, оба получили по заслугам. Однако, я полагаю, ты так и не поговорил с отцом. Что планируешь делать дальше? Вернёшься и подорвешь Азкабан?

Драко сжал челюсти. Несмотря на то, что он стоял выше Уокера, у самых дверей, ощущения собственного превосходства почему-то не возникало, а этот ублюдок ещё и делал намёки на сарказм. О, Салазар!

— Ты ведь не глупый парень, Малфой. Не ищи себе проблем.

— Вы — моя проблема.

Лукас громко рассмеялся, найдя в словах слизеринца что-то невероятно забавное, а затем начал громко кашлять, наглядно демонстрируя вред от этой своей маггловской штуки. В то же время, небольшие чёрные глаза оставались по-прежнему холодными, и это невозможно было не заметить.

— Тем не менее, у меня есть ещё несколько вопросов. Во-первых, как ты узнал, что коллегия министров, в том числе и я, в школе?

— Это не Ваше дело.

— Я предложил, что кто-то тебе об этом сообщил. — проигнорировав выпад слизеринца, Лукас продолжил. — Кто же? Большинство твоих однокурсников отказались говорить со мной о тебе, другая же часть призналась, что не имеет ни малейшего понятия, где ты. Однако, знаешь, что весьма любопытно? Одна кудрявая девушка с Гриффиндора, кажется, мисс Грейнджер, упорно настаивала на том, что ты в Хогвартсе. Это наталкивает на определённые выводы, верно?

— Какие же, например? — наигранно удивился Драко. — Думаете, она моя подружка? О, ради Мерлина, Уокер! Грязнокровок никогда не было и не будет в моем окружении.

Криво усмехнувшись, блондин равнодушно перевёл взгляд куда-то за спину министра, всем своим видом показывая, что парня меньше всего на свете волнует судьба гриффиндорки. Нельзя допустить, чтобы Лукас что-то заподозрил, это исключено. Если в его идиотской башке закрепится мысль, что Грейнджер для Малфоя — не «все», не очередная знакомая, то ей конец. Она ещё глубже увязнет в этом дерьме, и, видит Салазар, это будет меньшим, что с ней случится. О том, что именуется «большим», думать не хотелось. Конечно, Драко не испытывал к поттеровской подружке каких-то глубоких чувств, вернее, старался в это верить, но за то время, когда они общались через свитки, и Грейнджер ежедневно вытаскивала его из пропасти бессилия и саморазрушения, он успел немного привязаться к ней. Да, её вечный нравоучительный тон, слышимый даже сквозь бумагу, жутко раздражал, но было в ней что-то такое, что до жути напоминало его самого.

Она понимала.

Драко не писал Гермионе о своих мыслях и эмоциях, не делился страхами и догадками, не разъяснял многочисленных сложных планов, но это и не было нужно. То ли гриффиндорка умела читать между строк, то ли видела на расстоянии в тысячи километров, но факт оставался фактом: Грейнджер улавливала его настроение, не задавала лишних вопросов и действительно понимала. Наверное, хотя бы за это стоит не ввязывать её в чёртово болото.

— Пусть так. — пожал плечами мужчина. — Тогда поговорим вот о чем: как ты выбрался из Хогвартса? Мы оба знаем, что каминные сети здесь ни при чем.

— Понятия не имею, о чем Вы, мистер Уокер. — до тошноты официально ответил Драко, увидев за спиной собеседника прибывшую карету, из которой к ним уже направлялись четверо министров. Волшебники остановились в паре метров от говоривших, с нечитаемыми лицами рассматривая обоих.

— Доброй ночи, мистер Малфой. — тем же тоном попрощался Лукас, приторно улыбнувшись.

И, прежде чем развернуться и уйти, напоследок тихо добавил:

— Мы ещё не закончили.

Фигура в темно-коричневом пальто, сопровождаемая ещё четырьмя, размашистыми шагами достигла транспорта и скрылась внутри. Сосредоточенный взгляд серых глаз внимательно следил за тем, как министры сели в карету, запряженную шестью пегасами. Животные мгновенно вспорхнули в небо, исчезая в грязных облаках. Наблюдая за тем, как коллегия растворяется в ночи, а потом и вовсе пропадает из виду, Драко шумно вздохнул. Конечно, диалог прошёл не слишком дружелюбно, но открытого конфликта не было. Уже хорошо. Кроме того, теперь, когда министров нет в школе, молодой аристократ может заняться важными делами: шкатулкой, побегом Пожирателей, встречей с отцом.

Мысленно кивнув самому себе, Малфой скрылся за дверьми, окунаясь в тишину замка и отмечая, что за время беседы с Уокером свитер до нитки промок из-за снега.

***

Стремительно преодолевая метр за метром одного из многочисленных тёмных коридоров, Гермиона совершенно не понимала, куда конкретно шла. Было больно и очень обидно, а потому разумные доводы подсознания, кричавшего, что гулять по Хогвартсу после отбоя — плохая идея, остались благополучно проигнорированными. Гриффиндорка искренне недоумевала, как вышло так, из-за врага она едва не потеряла друзей. Это возмутительно! Последний учебный год должен был стать самым нормальным и спокойным, но что же девушка имеет на данный момент? Ссору с лучшими — единственными! — друзьями, шлейф из слухов, портящих безупречную репутацию, и Малфоя, который то игнорирует, то помогает, то открывается, то вновь прячется за маской, то исчезает, то возвращается. Не человек, а ходячее противоречие! Однако, что того хуже, на это самое «противоречие» ей почему-то было не все равно. И, увы, о том, как решать такую головоломку, в книгах не пишут! Хотелось исчезнуть, испариться прямо посреди коридора, лишь бы не чувствовать себя дурой и предательницей, ошибочно расставившей приоритеты и теперь пожинающей горькие плоды. Решив проветрить голову в прямом смысле этого слова, девушка поспешила вниз по лестнице, на ходу смахивая слезы и совершенно не глядя под ноги. Главные двери школы запирались заклинанием, с которым могла справиться обычная Алохомора, так что возникновения проблем на пути к свежему воздуху не предвиделось. Холодный ветер поможет. Обязательно! Повинуясь ходу своих мыслей, Гермиона преодолевала последний лестничный пролёт, ведущий к холлу и высоким дубовым дверям. Практически все ступеньки уже остались позади, когда взгляд уловил во мраке чью-то фигуру. Резко остановившись, лучшая ведьма столетия едва не покатилась вниз.

— Грейнджер? — знакомый голос отразился эхом о стены и вонзился в голову.

Малфой.

Чертыхнувшись, шатенка ощутила ещё большее желание разреветься прямо здесь, как неразумная второкурсница, но тут же прогнала подобные мысли. Не сейчас. Только не на его глазах. Такого унижения гриффиндорка не допустит.

— Нарушаем правила, да, Грейнджер? — слизеринец подошел ближе, остановившись в самом низу лестницы. Тихий голос звучал насмешливо, но устало. — Боюсь, ваша деканша не погладит тебя по головке.

Гермиона продолжала стоять, молча глядя на волшебника сверху вниз и щурясь, пытаясь понять, что именно не так с его одеждой. Использовать банальный Люмос почему-то не хотелось, а пристальный осмотр в полутьме не давал никаких результатов. Сначала шатенка подумала, что дело в отсутствии на блондине мантии, но потом поняла, что все-таки нет. Что тогда?

— Решила сходить на прогулку под звездами? — предположил Драко, усмехнувшись. — В таком случае, где же Уизли?

В этот момент гриффиндорку осенило.

— Твой свитер… — нахмурившись и словно сомневаясь, девушка наклонила голову набок в точности, как всегда делает это Драко, вглядываясь в темноту.

Прежде чем волшебники осознали происходящее, умнейшая-ведьма-своего-поколения поступила совсем не по-умному, когда за долю секунды преодолела разделяющие студентов ступеньки и, остановившись напротив парня, крепко ухватилась за насквозь мокрую колючую ткань свитера.

— Мерлин! — поразилась девушка, и Драко вздрогнул то ли от голоса, прозвучавшего слишком громко в гробовой тишине спящего замка, то ли от неожиданного прикосновения тёплых ладоней к холодному телу. — Малфой, ты был на улице?