— Рассказывай. — прямо начал Поттер, внимательно глядя на подругу сквозь стекла очков. Он давно заметил, что волшебница что-то скрывает, но старательно не обращал на это внимание, считая, что при необходимости та все расскажет, но после сегодняшнего инцидента молчать было уже невозможно.

— О чем ты, Гарри? — присев на ярко-красное кресло, девушка непонимающе посмотрела на гриффиндорца, недоуменно выгнув бровь. Годрик милостивый, это псевдоудивление стало таким привычным! — Что-то не так?

— Серьёзно, Гермиона? — громко выпалил Уизли, поражаясь тому, как подруга может не замечать настолько очевидных вещей. — Что имел в виду Забини?

— И как это связано с Малфоем? — добавил Гарри, видя прямую взаимосвязь.

Гермиона тут же поймала понимающий взгляд Джинни, мгновенно напомнивший о том, как совсем недавно у девушек был разговор на ту же тему. Однако, если беседа с младшей Уизли прошла довольно неплохо, то суровые лица парней не предвещали ничего хорошего. Грейнджер могла их понять: у «трио» никогда не было секретов друг от друга, а после войны утаивать что-то стало не только глупым, но и опасным. Тем не менее, волшебница не могла рассказать им. Образ Малфоя, заставившего Блейза замолчать за секунду до того, как тот собрался сказать что-то явно лишнее, не выходил у гриффиндорки из головы и отметал в сторону все попытки признаться друзьям.

Она не может. Просто не может. Никак.

— Что такое ужасное знает о тебе Забини, чего не знаем мы? — повторил вопрос Рон. — О чем он хотел рассказать Макгонагалл?

Джинни аккуратно взяла ладонь Гарри в свою, как бы пытаясь успокоить, и это действительно получалось, хотя и с огромным трудом. Пальцы волшебников переплелись, но гриффиндорец все ещё был напряжен и настроен весьма решительно.

— Дело в том, что… — нерешительно начала Грейнджер, напрягая все свои извилины, лишь бы придумать какую-то ложь, вычленить из всей истории самые безобидные факты. — мне очень была нужна одна книга, но вышло так, что она находится в Хогвартсе в единственном экземпляре и хранится у профессора Макгонагалл… — набрав в лёгкие больше воздуха, гриффиндорка задумчиво прикусила губу, продолжая делить информацию на «подходящую» и «лишнюю». — Поэтому мне пришлось временно одолжить её, а Забини случайно увидел, как я выхожу из кабинета директора… О, Мерлин, мне так стыдно! — девушка закрыла лицо ладонями, всеми силами души уповая на свое актёрское мастерство. Не зря же она в детстве ходила в маггловский драматический кружок?

«В конце концов, это ведь почти правда! — рассуждала Гермиона. — Мне действительно нужна была информация о Тёмной метке, а она находилась в книгах, которые забрала профессор. У меня не было выбора, я думала, что Малфою грозит опасность! Тем более, я довольно скоро вернула всю литературу, так что можно считать, что фолианты действительно были взяты в долг. Кроме того, зная темпераменты Гарри и Рона, им лучше не знать, как на самом деле в эту историю оказались вмешаны Паркинсон, Забини и Малфой. Это для общего блага!»

— Ты лжешь. — сухо констатировал Поттер, отрезав тем самым любые пути к отступлению. — Почему-то мне кажется, что история с Забини — это лишь одна из тем, в которые ты не желаешь нас посвящать!

Видимо, драматический кружок не помог.

— Гарри, конечно же нет! — тут же поспешила оправдаться гриффиндорка. — Ты ошибаешься!

— Разве? — вмешался Уизли. — По-моему, ошибаешься здесь только ты, Гермиона, доверяя не тем.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Сначала чёртов Малфой исчезает непонятно куда, а ты его покрываешь. — продолжил мысль друга мальчик-который-выжил. — Однако, мы верим твоим словам, что это лишь из-за случайных совпадений, хотя такое объяснение, честно говоря, звучит как полнейший бред. — парень вырвал ладонь из руки Джинни и громко стукнул по спинке дивана. — Потом к тебе постоянно лезут малфоевские дружки. Ты говоришь, что это не стоит нашего внимания. Убеждаешь, что все нормально, однако с каждым днем у тебя все больше перебинтованных пальцев, порезанных одному Мерлину известно при каких обстоятельствах! На вопросы о проблемах отмалчиваешься. Теперь Забини утверждает, что у вас есть какие-то общие секреты, а половина Хогвартса уверена, что ты состоишь в сговоре с Малфоем!

— Кстати, это довольно странно, что Хорёк появился за сутки до уезда мистера Уокера. — перебил друга Уизли. — Интересно, кто же ему об этом сказал, Гермиона? Не хочешь объяснить, как и зачем ты это сделала?

Грейнджер растерянно переводила взгляд с одного друга на другого, чувствуя себя загнанной в угол. Пока в течение двух недель она представляла себя величайшим мастером лжи, оказалось, что все её не особо-то хитроумные махинации уже давно раскрыли. В этой ситуации ей не могли помочь ни Джинни, ни Малфой, ни сам Мерлин.

— Мы прошли через войну, Гермиона. — слишком тихо сказал Рон. — Потеряли слишком многих. Нам нужно держаться вместе, понимаешь?

— После всего, что мы пережили, подобные поступки приравниваются к предательству. — тем же убийственным тоном продолжил Гарри. — Догадываешься, к чему я веду?

— Мальчики, неужели вы… — широко распахнутые карие глаза защипало, а в горле будто встал ком. Появилось стойкое ощущение, что внутренности разом треснули и с грохотом упали куда-то на пол. Туда же, где последние две недели валялась её — Гермионы — гриффиндорская честность.

Не договорив, а вернее, не найдя слов, чтобы продолжить, девушка резко встала с кресла и быстрым шагом направилась к дверям, рукавом смахивая предательские слёзы, опаляющие кожу. Казалось, где-то там, в глубине пустых тёмных коридоров (судя по тишине, уже объявили отбой), Гермиона сможет сделать правильные выводы, хотя они и так лежали на поверхности: девушка неоднократно обманула друзей, непонятно зачем защищая врага, и поплатилась за это. Всё просто и как нельзя прозаично.

Тем не менее, глупая вера, что среди холодных каменных стен найдётся необходимый выход из положения, не покидала гриффиндорку. Не зря же говорят, что надежда умирает последней, правда?!

Жаль только, что до этого именно она убивает все остальное.

***

На улице было холодно. Драко почти сразу же признал, что поступил крайне безрассудно, не прихватив с собой хотя бы мантию. С другой стороны, подобная глупость вполне могла быть обусловлена подсознательным нежеланием быть готовым к долгому времяпровождению с Уокером.

Спрятав руки в карманы чёрных брюк, молодой человек исподлобья наблюдал за мужчиной, стоящим у подножья лестницы, ведущей к дверям Хогвартса. Отвернувшись от ветра с хлопьями мокрого снега, Лукас упрямо пытался зажечь трубку — «отвратительное маггловское приспособление!» — как отметил про себя Драко, — что получалось из рук вон плохо. Не без презрения осматривая министра, слизеринец пришёл к выводу, что за эти полгода тот постарел. Мужчине было не больше сорока пяти лет, но морщины, залегшие на всегда сосредоточенном лице, и тонкие седые нити, блестящие под мутным лунным светом в копне чёрных волос, добавляли ему возраста. Лукас был одним из тех людей, про кого говорят, что их потрепала жизнь. Драко не знал ничего ни о его прошлом, ни о настоящем, но впечатление, что стоящий под пронизывающим ветром мужчина многое видел, не покидало. Тем не менее, аристократ пришёл сюда не для того, чтобы анализировать и жалеть врага. Нужно было переходить к делу, и чем скорее, тем лучше.

— Уокер? — хриплый голос, казалось, растворился в завываниях ветра, но все-таки донесся до адресата.

— Ты уже здесь, Драко. — скорее подтвердил, чем спросил, Лукас, не поворачиваясь лицом к собеседнику. — Ты рано.

— Сразу после отбоя.

Выдохнув из сухих и слегка посиневших губ облачко грязно-серого дыма, мужчина убрал трубку в карман темно-коричневого пальто, и, поднявшись на одну ступеньку, обратил свое внимание на блондина.

— Несанкционированное проникновение в Азкабан, угроза работнику Министерства Магии с применением оружия, нападение на двух служащих тюрьмы… И все за один день! Нынче у всех семнадцатилетних такая интересная жизнь?