Гермиона до крови прикусила губу, не отрываясь от учебника по Трансфигурации, когда в миллионный за день раз услышала писклявое: «Ох, Драко, наконец-то ты вернулся!». Какая-то недалекая девица пришла в щенячий восторг, увидев аристократа в компании его свиты, о чем немедленно решила ему сообщить. Прислонившись спиной к стене и ожидая появления Макгонагалл, чтобы та открыла класс, гриффиндорка не поднимала глаз, но и без этого могла быть уверена, что слизеринец кивнул той девушке, равнодушно бросив что-то вроде: «Я никуда и не уходил», и та захихикала. Годрик милостивый, как вышло так, что мимика и жесты Малфоя отпечатались у неё — Гермионы — под веками, будто их гвоздями приколотили к коре головного мозга?! Между тем, подобные сцены всему восьмому курсу приходилось наблюдать с самого утра, когда Драко, вне всех ожиданий, заявился на завтрак впервые за две недели и сидел за столом так, будто ничего не произошло.

«Не уходил он, ага, как же!» — внутренне негодовала Грейнджер, громко перелистывая страницы, будто те были виновны в её ужасном настроении.

Гермиона сама не знала, что раздражало её в этой ситуации больше: тупоголовые волшебницы, постоянно щебечущие про то, как они скучали, нескончаемые шутки а-ля «если внезапно выпал снег, то жди возвращения блудного принца», или то, что этот самый «принц» её игнорировал. Умнейшая-ведьма-своего-поколения была готова поспорить, что если бы она не выронила из рук свою сумку, с грохотом упавшую посреди Большого зала, то Малфой бы не удостоил её взглядом вообще ни разу. Конечно, Гермиона не ждала, что как только Драко вернётся, он кинется её обнимать и в слезах благодарить за оказанную помощь, но на проявление хоть какого-то подобия вежливости она надеялась. Мог бы, в конце концов, просто кивнуть, как делал это для оравы своих девиц, но, видимо, слизеринец не посчитал нужным сделать и это. Вполне ожидаемо!

— Придурок. — мрачно буркнул Рон, и гриффиндорка мысленно от всей души с ним согласилась. — С каких пор девчонки вешаются на Пожирателей Смерти?

— Прости? — волшебница недоуменно уставилась на друга, на долю секунды решив, что он говорит о ней. Мерлин, как вообще можно было допустить такую глупость?!

— Сама посмотри: они липнут к нему, как мухи! — искренне возмущался Уизли тому, что он, герой войны, не пользуется тем же спросом среди прекрасной половины Хогвартса. — Хорёк как-то быстро перешёл из разряда «предателей» во «всеобщие любимчики»! Ещё недавно с ним никто обращаться не хотел, а теперь? Нет, вы только посмотрите!

— Да, я тоже заметил, что волна общественной ненависти схлынула с него. — присоединился к дискуссии Гарри, подозрительно поглядывая то на Малфоя, рассказывающего что-то с безэмоциональным выражением лица, то на его снобистскую компанию, смотрящую на лидера едва ли не с открытыми ртами. — Как так вышло?

— Вам что, внимания не хватает?! — гриффиндорка решила прервать обсуждение того, кто и так мешал ей нормально учиться весь этот невыносимо долгий день, придя к разумному выводу, что лишнее напоминание о том, что она две недели потратила на помощь бессовестному неблагодарному засранцу, ей ни к чему. — Насколько я знаю, вы тоже не страдаете от одиночества!

— Да, но мы-то не принимали Тёмную метку! — вспыхнул от негодования Рон. — Да и вообще, с каких пор ты защища…

— Ещё одно слово о Малфое, Рональд, — предупреждающе процедила Грейнджер — и я не буду говорить с тобой до конца недели!

Поттер с любопытством поглядывал то на рыжего, то на шатенку, пытаясь держаться нейтральной стороны. Гриффиндорец уже давно для себя уяснил, что в перепалки друзей лучше не лезть: себе дороже.

— Ладно, ты права. — сдался, наконец, Уизли, нарочито громко вздохнув. — Гораздо важнее, что тебе больше не придётся отчитываться за Хорька перед профессорами.

«Действительно, а ведь это и правда так! — осенило гриффиндорку. — Наплевать и на Малфоя, и на то, что он не оценил мои героические труды по спасению его задницы. Главное, что теперь я полностью свободна и от свитков, и от его слизеринских дружков, и, что самое приятное, от него самого!»

— Наконец-то ты сможешь вернуться в режим полного игнорирования Малфоя, Гермиона! — поддержал слова друга Поттер.

Довольная своими выводами и рассуждениями гриффиндорцев, умнейшая-ведьма-своего-поколения с гордо поднятой головой прошествовала в класс, ловя себя на мысли, что даже не заметила, когда директриса успела прийти и открыть дверь.

***

Прикрыв глаза, Драко медленно массировал виски, мечтая исчезнуть прямо посреди обеда в Большом зале, раствориться, расщепиться на молекулы и атомы. Разумеется, как выходец из чистокровного рода, он привык к постоянному вниманию, но несмотря на это его раздражала роль «звезды дня». С самого завтрака и вплоть до нынешнего момента весь гребаный Хогвартс считал нужным бросать на него свои многозначительные взгляды, якобы незаметно перешептываться, а в случае с девушками, ещё и здороваться, при этом по-идиотски хихикая. Очевидно, в этом году его все-таки не оставят в покое. Тем не менее, любопытные студенты были лишь вершиной айсберга под названием «тысяча и одна проблема Драко Малфоя». Гораздо хуже было то, что едва волшебник окончил завтрак, он встретил в коридоре Уокера. Конечно, выражение лица последнего определённо стоило того, чтобы потерпеть присутствие министра в стенах школы, и слизеринец действительно наслаждался в течение тех секунд, пока Лукас не скрывал за маской равнодушия свой шок, но сладкое марево развеялось ровно в тот момент, когда мужчина сообщил, что им нужно лично переговорить. После отбоя. Вне школы. Блядь!

— Грустишь, Драко? — усмехнулся Забини, делая глоток тыквенного сока. — Думаю, если бы слышал, какие увлекательные слухи о тебе ходят по школе, сразу бы повеселел!

— Какая-то пуффиндуйка с третьего курса уверяла, что все это время ты потратил на променады с ней. — дополнила мысль мулата Пенси, не скрывая того, что находила подобные розовые мечты младшекурсниц весьма забавными. — По версии гриффиндорцев ты собираешься стать новым Тёмным Лордом.

Блейз несдержанно прыснул в кулак, представляя блондина без носа и в мантии с капюшоном. С другой стороны, Драко ведь всегда был к лицу чёрный, так может…

Тем не менее, аристократ не разделял всеобщего веселья. Ни один мускул на бледном лице не дрогнул в ответ на шутку, а плотно сжатые губы не делали ни намёка хотя бы на подобие улыбки. Слизеринца уже достали за день сомнительные анекдоты и томные взгляды, вызывающие жгучее желание проклясть Непростительным тупоголовых шутников и горе-соблазнительниц.

— Может, наш принц заболел, а, Драко? — предположил Грегори, кривя губы в глупой ухмылке. — Не пора ли к Помфри ещё на две недели?

— Если ты не заткнешься, то поводов заглянуть в Больничное крыло у тебя будет куда больше. — тут же парировал Драко. — Как думаешь, трудно лечить травмы от Круциатуса одновременно с врождённым слабоумием?

Гойл недовольно фыркнул, но замолчал, ни капли не сомневаясь, что блондин вполне может воплотить угрозу в жизнь. Сфокусировав все внимание на тарелке с обедом, волшебник довольно быстро забыл обиду.

«Правильно, жри, ублюдок. — мрачно хмыкнул Малфой. — Твоих куриных мозгов хватает только на это.»

Бледная кисть воткнула вилку в котлету так, что серебристые зубчики согнулись пополам. Драко сжал челюсти, чувствуя, как трясутся кончики пальцев из-за резкого звука: скрежет по посуде заставлял оголенные нервы сжиматься сильнее, ввинчиваясь куда-то в голову и отзываясь болью в затылке. Слизеринцу казалось, ещё чуть-чуть, и он всерьёз начнёт бить окружающих током из-за своего напряжения. Помимо идиотов-студентов и идиота-Уокера блондина просто невероятно бесило поведение идиотки-Грейнджер. После того, как она феерично выронила свою безвкусную дешёвую сумку посреди Большого зала, уставившись на него — Драко — так, словно тот был ожившим покойником, гриффиндорка ещё несколько лекций подряд сверлила его взглядом, полным осуждения, недоумения, шока и ещё черт знает чего. Однако, очевидно, у неё в голове что-то переклинило, и теперь девушка специально игнорировала волшебника. Отворачивалась, утыкалась носом в книжки и беспрерывно болтала с излюбленным ею дуэтом «слабоумие и безрассудность» в лице Уизела и Шрамоголового соответственно. Драко знал, что Грейнджер хочет с ним поговорить, но был уверен, что она ни за что не подойдёт к нему первая. Трусливая сучка! Буравя взглядом копну каштановых волос, разбросанную по худым плечам, слизеринец ещё сильнее погнул вилку, кожей ощущая разъедающую его злость.