«У тебя и такого таланта нет, Малфой!»

Он слабо ухмыльнулся. Наверное, их старые-добрые колкости — единственное, что не даёт ему сдохнуть, когда это кажется верным решением. Если бы ещё пару лет назад Драко сказали бы, что спор с грязнокровкой однажды станет первой причиной для его улыбки за весь день, он бы, не раздумывая, запустил Аваду себе в лоб. Теперь же её упертость немного поднимала настроение, а фраза: «Просто будь осторожен, Драко», сказанная в Астрономической башне, вновь и вновь запускала сердце, гнала кровь по венам.

«В любом случае, я просто хотела убедиться, что с тобой все нормально.»

«Как мило, Грейнджер, я сейчас расплачусь. Чертовски по-гриффиндорски.»

«Можешь насмехаться сколько угодно. Во всяком случае, теперь моя совесть чиста!»

Разумная часть сознания истерично вопила, что это — наилучший момент, чтобы свернуть пергамент и уйти к себе в комнату, но другая, чувствительная, просила, чтобы Малфой не отталкивал её сейчас. Как бы то ни было, общие секреты имели тенденцию сплачивать людей и, сама того не замечая, Гермиона упустила из виду момент, когда говорить с Драко по вечерам стало приятной привычкой, а он сам — неотъемлемой частью её жизни. Разрушать это хрупкое доверие, выстроенное на крови и общей тайне, совсем не хотелось. Наверное, подобные мысли — результат затянувшегося одиночества. Во всяком случае, в это очень хотелось верить.

«Уж извини, Грейнджер, но за всю эту неделю мне было больше не над кем тренировать остроумие, так что потерпи. »

«Ты что… один?»

«Надеюсь, это был риторический вопрос.»

«Серьёзно, Малфой, неужели вокруг тебя нет никого, кто оценил бы твоё отвратительное чувство юмора?»

«Мерлин, Грейнджер, отвратительна здесь только ты!»

Несмотря на оскорбление, мгновенно определённое в разряд привычных идиотских шуток, Гермиона видела, что собеседник уже не так сильно давит пером на бумагу, а значит, ему стало немного лучше, и в этом есть её заслуга. Гриффиндорка помнила, с каким лицом блондин обычно ходил по школе, его мимика в такие минуты не выражала абсолютно ничего, кроме какой-то вселенской усталости, поэтому мысль, что сейчас, возможно, она заставила хоть на мгновение стать чуточку более «живым», заставила её улыбнуться. Плевать, что когда Малфой вернётся, они снова будут врагами, «хорьком» и «грязнокровкой», это будет потом. Главное, что сейчас умнейшая-ведьма-своего-поколения полностью успокоилась и её руки больше не трясутся из-за последних новостей, а слизеринский принц, должно быть, слабо приподнял уголки своих губ и, наверное, на долю секунды даже перестал быть таким холодным.

«Доброй ночи, Драко!»

«До завтра, Гермиона.»

***

Сладко потянувшись в постели и сдув со лба тёмную кудрявую прядь, Гермиона поймала себя на мысли, что удивительно хорошо спала. Конечно, более-менее стабильный режим дня и постоянные умственные нагрузки всегда помогали ей не страдать от бессонницы, но что-то подсказывало, что в этот раз дело было совершенно в другом. Может, в том, что поленья в камине трещали этой ночью особенно по-уютному, может, воздух был более чистым и свежим, а может в том, что кто-то блондинистый и очень высокий впервые назвал её по имени и хоть немного снял свою привычную маску, из-за чего гриффиндорка ложилась спать с чувством чего-то тёплого и очень приятного на душе, при этом глупо улыбаясь. Как бы то ни было, соседки по комнате ещё спали, а значит у волшебницы был реальный шанс попасть в душ без всяких очередей и столпотворений. Улыбнувшись самой себе и такому варианту развития событий, девушка села на кровати и замерла.

За окном был…снег?!

Мгновенно подскочив на месте и с босыми ногами помчавшись к ближайшему окну, гриффиндорка дотронулась порезанными пальцами до холодного стекла, завороженно глядя на то, как изящно кружатся снежинки в морозом воздухе, а затем, не менее грациозно завершая свои «па», оседают на ещё небольшие, но весьма заметные сугробы.

— Первый снег… — сорвалось с покусанных губ, после чего на стекле появилось маленькое запотевшее пятнышко. — Мерлин, сейчас же только конец ноября!

На ходу надевая самое тёплое, что нашлось в шкафу, гриффиндорка выбежала в коридор, направляясь к лестнице, чтобы поскорее подставить лицо летящим снежным хлопьями, вздохнуть полной грудью чистый воздух и почувствовать себя абсолютно счастливой, забыв на короткие мгновения про все, что ждёт её в стенах школы. Именно так Грейнджер и поступила, уже спустя пару минут открывая высокие дубовые двери и, сгорая от нетерпения, выбегая на улицу. Холодный ветер мгновенно потерялся в копне тёмных кудряшек — Годрик, она ведь совсем забыла про шапку! — и Гермиона весело засмеялась, чувствуя, как мороз начинает приятно покалывать щеки, окрашивая их в лёгкий румянец.

Говорят, с первым снегом жизнь начинается сначала. В такие моменты в это утверждение особенно сильно хочется верить, наивно полагая, что мягкие сугробы скроют тот факт, что гриффиндорка так ничего и не объяснила друзьям, соврала практически всем профессорам, а ещё упорно умалчивала о том, что если уже завтра Драко не вернётся в школу, у него будут серьёзные неприятности. Может, снег и правда спрячет все эти секреты от жестокой реальности? Наверное, так будет гораздо лучше и проще для всех. Тем не менее, как бы ни было приятно бродить по кристально-белому одеялу, надёжно закрывшему пожухлую траву, и ловить кончиком носа снежинки, надо было возвращаться в замок и решать насущные вопросы.

***

— Знаете, я каждый год наблюдаю за тем, как радуются снегу первокурсники, и картина никогда не меняется: все окна оккупированы вдоль и поперёк любопытными, но невероятно счастливыми детьми! — заключил Поттер, глядя, как темно-русый мальчик в очках, похожий на него самого, выпрыгивает из-за спин своих друзей, чтобы разглядеть в запотевшем окне хотя бы кусочек зимней сказки.

— Ну, а меня больше радует то, что скоро мы пойдём в Хогсмид, а то, боюсь, как бы у меня в организме ни развился недостаток сливочного пива! — весело добавил Рон, который, хотя и стремился казаться отважным героем войны, тоже проникся атмосферой и пребывал в состоянии радостного предвкушения чего-то особенного.

Гермиона шла между смеющимися парнями, не принимая участия в разговоре, но полностью разделяя их настроение. Несмотря на то, что до Нового года было ещё далеко, гриффиндорка мысленно напевала незатейливую рождественскую мелодию, чувствуя, как с каждым шагом внутри все больше разрастается смесь волнения и восторга — трепет. Казалось, с минуты на минуту случится что-то невероятное! Погружаясь в предчувствие с головой и пытаясь понять, хорошее оно или все-таки нет, умнейшая-ведьма-своего-поколения и не заметила, как их легендарное «Золотое трио» преодолело весь путь до Большого зала.

Зайдя внутрь и улавливая ароматы вкуснейших блюд, Гермиона инстинктивно повернула голову в сторону и замерла, выронив из рук тяжёлую сумку с книгами.

— Ого, принц вернулся! — послышалось где-то за её спиной. — Забавно, он прямо как снег на голову!

На шум обернулось множество студентов и, игнорируя несколько сотен пар глаз, гриффиндорка сосредоточилась на одних, внимательно изучавших её с ног до головы и словно читающих, как страницу одного из раскрытых, выпавших их сумки фолиантов.

Со слизеринского стола Гермиону гипнотизировали стальные глаза Драко Малфоя.

========== Часть тринадцатая: «Чёртов Малфой!» ==========

В какой-то момент Драко Малфоя стало слишком много.

Горький аромат одеколона с резкими нотками остроты и риска душил, заставляя задыхаться, а обоняние, как на зло, улавливало его среди прочих на расстоянии нескольких метров. Обычный чёрный костюм и того же цвета мантия постоянно привлекали внимание. Негромкий бархатистый голос слышался даже тогда, когда парень был в другом конце кабинета, а блондинистая макушка — Мерлин, дурацкая блондинистая макушка! — так часто попадалась на глаза, что казалось, на них вот-вот появятся мозоли. По какой-то невообразимой причине взгляд ловил каждый жест слизеринца, все ухмылки и подмигивания, а мозг запоминал их едва ли не лучше, чем параграфы в фолиантах.