Случайное упоминание о гриффиндорке пронзило понимаем, что молодой человек не знает, выполняет ли она порученное занятие, а Грейнджер, в свою очередь, понятия не имеет, когда её «миссия» подойдёт к своему логическому завершению. Необходимо было как-то связаться с ней, чтобы держать ситуацию под контролем, находясь вне замка, но как? Драко не может долго пробыть в мэноре, так как очередной «обыск» вполне мог начаться в любой момент. Если же он найдёт какое-то пристанище и отправит письмо, то, во-первых, о его местоположении станет известно Грейнджер, что само по себе плохо, и, во-вторых, почту без всяких проблем могут перехватить злоумышленники или, например, Макгонагалл, Кингсли и Уокер. Тогда проблемы будут у всех.

Решение этого вопроса ещё не пришло в блондинистую голову, но другое, не менее важное, уже окончательно закрепилось в ней.

— Я остаюсь в мэноре.

Темно-карие глаза Нарциссы, все это время безотрывно следившие за тем, как изменяется мимика сына в процессе мыслительной деятельности, оторвались от складки между бровей, залегшей на бледном лбу, и сосредоточились на серо-голубых глазах, в стальном отливе которых читалась непоколебимая уверенность в своих действиях.

— Драко, но как же Хогвартс? Ты должен вернуться в школу.

«Должен», — Малфой ненавидит это слово.

— Мой друг прикроет меня, — спокойно ответил слизеринец, решив не посвящать мать в подробности. Вряд ли она обрадуется, если узнает, что тем самым «другом» является героиня войны собственной персоной, обладательница самой грязной крови и Ордена Мерлина из самого чистого золота.

Недоверчивый взгляд оценивающе осмотрел юношу, словно взвешивая его слова.

— Как ты свяжешься со своим «другом»? Насколько я понимаю, его могут неправильно понять, если он будет получать письма из особняка, в котором тебя официально нет.

Слизеринский принц снова нахмурил брови, молясь милостивому Салазару, чтобы тот послал ему озарение или хоть как-то ответил.

И ответ действительно пришёл!

— Хотя, пожалуй, у меня есть одна мысль по этому поводу… — задумчиво произнесла аристократка, глядя куда-то вдаль. — Мы можем использовать Volumen Cantata, если ты, конечно, понимаешь, о чем я.

Пораженно уставившись на женщину, Драко едва не раскрыл рот от удивления. Конечно, он знал, что дом Блэков всегда славился широкими познаниями в области темной магии, а особенно древней, но то, что его мать тоже переняла эти сведения, искренне удивило его, причём даже больше, чем когда она использовала «Руку Лжеца» перед его посвящением в Пожиратели.

Так и не найдя слов для ответа, парень просто кивнул, в миллионный раз убеждаясь, что Нарцисса Малфой определённо была одной из умнейших женщин.

— Сообщи другу, что скоро пришлёшь ему кое-что, Драко, — поднявшись со своего места, сказала волшебница. — Я же найду необходимые книги.

***

Полностью абстрагировавшись от вечного шума, заполнившего Большой зал, но, тем не менее, кинув грозный взгляд на младшекурсников, громко переговаривающихся и хохочущих над лишь им понятными шутками, Гермиона уткнулась в свою тарелку, стараясь не замечать, что за весь ужин ни Гарри, ни Рон не сказали ей ни единого слова. После неприятной встречи с Забини и Паркинсон сегодня в обед у девушки совершенно не осталось сил даже для того, чтобы просто идти, не говоря уж о том, чтобы в очередной раз придумывать более-менее вменяемое извинение, поэтому она банально легла спать, надеясь, что к пробуждению проблемы разрешается сами собой. Увы, этого не произошло.

— Гермиона, — неожиданно нарушил молчание Рон, из-за чего гриффиндорке сначала показалось, что друг обращается вовсе не к ней. — Я, конечно, очень хочу есть, но глядя на то, как на тебя пялятся эти, — парень кивнул в сторону слизеринского стола, где девушку без зазрения совести буравили взглядом те, кого она едва не сбила сегодня в коридоре, — у меня напрочь пропадает аппетит.

— Что им от тебя нужно? — вмешался Гарри, очевидно, тоже заметивший, что темно-зелёные и шоколадные глаза с соседнего факультета чуть ли не прожигают дыру в спине его сокурсницы.

«Ничего».

«Всё в порядке».

«Вам показалось».

Пухлые покусанные губы уже разомкнулись, готовясь произвести на свет стотысячную лишь за сегодняшний день ложь, когда над высоким потолком неожиданно пролетала большая белая сова — «та самая», как отметила про себя Грейнджер — и, преодолевая зал взмахами мощных крыльев, опустилась к столу Гриффиндора, сбрасывая прямо в руки Гермионе несколько пергаментов, свернутых в трубу и перевязанных зелёной шелковой лентой.

Студенты мгновенно затихли, обращая свои взгляды на «виновницу торжества», тупо уставившуюся на бумагу в её ладонях.

— Ты не собираешься посмотреть, что там написано? — вкрадчиво поинтересовалась Джинни, с любопытством рассматривая подарок подруги.

— Нет, — настолько хладнокровно, насколько это было возможно, ответила волшебница. — Думаю, бумага может подождать, пока я закончу ужин.

— Гермиона? — не сдавался Поттер. — Ты же ничего не скрываешь от нас, верно?

— Конечно, Гарри! — натянуто рассмеявшись, произнесла девушка, озираясь по сторонам и понимая, что весь чёртов зал следит за развитием диалога.

— Тогда открой пергаменты, — настаивал Уизли, хмуря брови, спрятанные под рыжей чёлкой.

— Может, ты что-то недоговариваешь, а, Грейнджер? — раздался насмешливый голос за спиной гриффиндорки, обладателем которого оказался какой-то слизеринец. — Неужели у «золотого трио» появились секреты?

— Тебя это вообще никак не касает…

Прежде, чем Гермиона договорила, Пенси выхватила из её рук бумагу, разворачивая и удивлённо рассматривая содержимое. Проклиная себя за неосмотрительность, друзей за дурацкие вопросы, Паркинсон за тихие шаги и ловкие руки и, наконец, Малфоя за беды всего человечества, включая ее собственные, умнейшая-ведьма-своего-поколения прикусила губу так, что и не заметила, как из ранки выступили солёные капельки крови. Мысленно неоднократно чертыхнувшись, волшебница приготовилась услышать приговор и публичное разоблачение, но вместо этого…

— Что за черт, грязнокровка?! — лихорадочно перебирая присланные указанной персоне листы и поворачивая их под самыми разными углами, возмутилась слизеринка.

— Что там, Пенс? — лениво отозвался из-за стола Блейз.

— Пусто! — до сих пор не веря своим глазам, растерянно произнесла девушка. — Пусто, как на счету Уизли в Гринготтсе! — казалось, её негодованию не было предела.

— Если ты закончила, верни Гермионе её посылку, Паркинсон! — отчеканила Джинни, угрожающе сверкнув глазами.

— О, ради Мерлина! — тонкая ухоженная рука с негромким хлопком бросила бумаги на место. — Не думай, что мне доставляет удовольствие пачкать руки!

***

Три чёртовых дня.

Три чёртовых дня Драко провел в состоянии нервного напряжения, пытаясь найти решение для возникших проблем, снова просыпаясь на рассвете и приступая к занятиям, глядя на которые Нарциссе оставалось лишь охать и качать головой. Женщина прекрасно помнила, как Уокер подставил её сына, выставив предателем не только в глазах общественности, но и родного отца, а потому, увидев его на своём пороге в середине октября, предпочла оставить его визит в тайне, в первую очередь — от Драко. Однако, очевидно, волшебнице так и не удалось справиться со своей задачей, раз сын все же обнаружил в документации — Мерлин, зачем он вообще туда полез! — гостевой учёт. Именно с этого момента слизеринец, всегда находящийся настороже, на все сто процентов перешёл в состояние полной боевой готовности.

Утро понедельника в Малфой-мэноре началось с того, что Драко «от» и «до» перерыл все документы и архивы в кабинете отца, заклинаниями проверил на наличие тайников стены, не найдя в них ничего, кроме мешка с сотней галлеонов за каменной кладкой за шкафом и едва не перевернул вверх дном весь кабинет Люциуса. Издалека слыша формулы самых разнообразных чар, леди Малфой все больше и больше убеждалась, что хотя повернуть помещение на триста шестьдесят градусов невозможно — по крайней мере, всегда было невозможно, — если Драко захочет, он вполне сможет это сделать, обманув законы физики, потому что усердию, с которым он чуть ли не разбирал по кирпичикам кабинет отца, можно было только позавидовать.