Сидящий рядом Гарри прыснул от смеха.

— Удивительно, что ты вообще поднялся с постели, Рон. Вчера я еле дотащил тебя до комнаты.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, молодые люди. Где вы взяли огневиски?

Уизли поперхнулся.

— Мерлин, Гермиона, ты говоришь прямо как Макгонагалл. — Поттер похлопал по спине друга, после чего тот продолжил: — Этот тон пугает.

Гарри в подтверждение кивнул.

Рядом с Гермионой на скамейку присела Джинни, поприветствовав друзей и с толикой смущения улыбнувшись мальчику-который-выжил. В целях спасения Рона от того, чтобы поперхнуться снова, Грейнджер предпочла промолчать, что этой ночью подруга была далеко не в спальне девочек.

— Итак, надо подвести итог. На ваш взгляд, как все прошло? — поправив тёмную прядь волос, гриффиндорка проскользила взглядом по лицам друзей. Мерлин, вся эта авантюра Малфоя полностью заполнила её мысли прошлой ночью, из-за чего девушка и вовсе забыла про свои обязанности организатора, даже не удосужившись убедиться, что мероприятие шло по плану.

— Было чудесно, Герм, тебе не о чем волноваться! — заверила девушку подруга. — Любой со мной согласится!

Шатенка улыбнулась, решив не напоминать младшей Уизли о том, как относится к подобным сокращениям собственного имени.

— Да, сестра права. Тебе действительно не стоит переживать по этому поводу, — проговорил Рон, одновременно пережевывая свой завтрак.

— Можно подумать, ты что-то помнишь! — во всю смеялся Гарри. Гермиона заметила, что он сегодня в необычно приподнятом настроении и попыталась не думать о том, какой вклад в оптимизм Поттера внесла его девушка.

— Всё-таки, ребята с Когтеврана — абсолютно точно умные люди, — проигнорировав шутку друга, продолжил рыжий. — Огневиски, который они приготовили, был выше всех похвал.

Все за столом засмеялись.

— Если честно, я думала, что ваша импровизированная алко-вечеринка — дело рук слизеринцев, — призналась Уизли.

— Они достаточно умны, чтобы его принести, но не для того, чтобы приготовить, а вот наш синий факультет прекрасно с этим справился, — подметил Гарри. — Кстати, интересно, что теперь будет Терри Бутом?

— О чем ты? — гриффиндорка нахмурилась.

— Ты не знаешь? — голубые глаза Джинни расширились от удивления. — Филч поймал его с бутылкой огневиски в коридоре. Мерлин, да об этом говорил весь Большой зал, как ты могла не слышать?

Слабо улыбнувшись в ответ, не говоря ни слова о том, что в это время она либо ещё была с Малфоем на Астрономической башне, либо уже плакала от бессилия в собственной спальне, Гермиона перевела взгляд за слизеринский стол. Неоднократно оглядев его от начала до самого конца, она убедилась, что Драко за ним действительно нет. Грейнджер до последнего лелеяла надежду, что сказанное Малфоем — шутка, очередной глупый фокус в духе Слизерина. Никуда он не аппарировал (как вообще можно использовать Черную метку для перемещений, если Волдеморт мёртв?), а просто отсыпается сейчас в своей комнате, мучаясь от головной боли, которую он, несомненно, заслужил, подвергнув её такому стрессу. Когда подвернётся удобный случай — может, даже за сегодняшним обедом, — она в отместку запустит в него Летучий Глаз и будет смеяться над тем, как искажается его надменное бледное лицо.

Да, все обязательно так и будет!

Только вот Драко не пришёл на обед.

***

Тонкие пальцы отбивали барабанную дробь, а затем с силой сжали «Пособие по истории открытия магических существ», впиваясь ногтями в мягкий корешок фолианта. Нервозность последних дней дала о себе знать, синими тенями осев под глубокими карими глазами, взгляд которых ловил каждое движение проходившей по внутреннему двору школы слизеринской команды по квиддичу. Темно-зелёная спортивная форма, быстрые метлы последней модели, надменные лица — все как всегда, если бы не одно «но». Игроков было шестеро.

Не хватало ловца.

Дурацкого ловца дурацкой слизеринской команды, то есть не менее дурацкого Драко Малфоя, до этого дня не пропустившего ни одной тренировки без уважительной причины. Конечно, Гермиону никогда не интересовали ни привычки, ни увлечения высокомерного волшебника, но Гарри говорит, что Малфой в этом спорте действительно хорош и никогда не упускает возможности оказаться верхом на своём новеньком «Нимбусе», ответственно подходя к процессу тренировок. Сама же Грейнджер считала, что слизеринцем руководит не любовь к квиддичу, не воспитание, и уж тем более не совесть, а исключительно снобистское желание продемонстрировать свои отточенные навыки, а потом, на игре, быть лучше всех, без крохи смущения выражая собственное превосходство. Тем не менее, на этом занятии Драко не было, как и везде, куда бы ни приходила Гермиона — а она неоднократно обошла весь Хогвартс с первого до последнего этажа — в последние два дня, то есть с ночи пятницы до нынешнего вечера воскресенья. Думать о том, что Малфой действительно аппарировал, а она сама даже не попыталась его остановить, совершенно не хотелось, к тому же теперь, когда в случае непредвиденных ситуаций, ответственность за его жизнь и здоровье целиком и полностью лежит на её плечах.

Решив, что стоять у окна посреди коридора и беззастенчиво пялиться на змеиную команду по меньшей мере глупо, Гермиона сочла более целесообразным пойти туда, где всегда тихо, спокойно и немноголюдно, благодаря чему можно без помех подумать, а то есть — в библиотеку. С самого первого курса в Школе Чародейства и Волшебства девушка питала особую страсть к этому месту, приходя туда едва ли не чаще, чем в гостинную родного факультета. Кинув последний взгляд на пейзаж за окном и убедившись, что игроки покинули зону видимости, Грейнджер направилась к цели, решив по пути поразмышлять о том, что происходило в последние месяцы, уделив особое внимание недавнему разговору с Драко в пятницу ночью.

«Итак, вопрос номер один: куда и зачем отправился Малфой?»

Неосознанно замедлив шаг, гриффиндорка решила начать рассуждение с «конца». Драко аппарировал, используя Черную метку, потому что Макгонагалл не дала ему разрешение на трансгрессию. Очевидно, если слизеринец обсуждал этот вопрос с директором, посещение выбранного им места было позволено законом. Осталось только понять, что конкретно это за место. Для перемещения Малфою было нужно, чтобы кто-то подтвердил наличие у него министерского письма, чем, собственно, и была вызвана необходимость присутствия Гермионы в кабинете директора. Семью Малфоев и Министерство Магии связывает множество уз, но в последнее время этими самыми «узами» стали допросы в аврорате и судебные заседания в Визенгамоте, о которых все лето гремел «Ежедневный Пророк». Грейнджер мало интересовали статьи о послевоенной участи этой чистокровной семьи, а потому она лишь мельком просматривала их, прочитав полностью лишь ту, где на обложке был изображён Люциус в кандалах, когда стало официально объявлено о его заточении в Азкабан. Может, поэтому Малфою пишут из органа магического правопорядка. Его отец заболел? Умер? Нет, конечно же нет. Волшебница никогда не испытывала симпатии к безумному аристократу, но не желала ему смерти, отдавая этим дань уважения его супруге — Нарциссе, женщине, обманувшей самого Волдеморта и тем самым спасшей Гарри Поттеру жизнь. Если в министерском письме дело действительно касается Люциуса, Драко, скорее всего, аппарировал в Азкабан. Причина же, однако, так и остаётся неизвестной.

«Вопрос номер два: почему Драко обратился за помощью именно к Гермионе?»

Найти ответ на этот вопрос было уже гораздо сложнее. То, почему свидетельствовать о правдивости слов Малфоя должна была Грейнджер, не стало загадкой: она единственная, кто видел конверт из Министерства в его руках и мог подтвердить слова студента. Это просто и очевидно. Однако, как объяснить то, что слизеринец позвал на Астрономическую башню именно её и почему доверил столь рискованное дело гриффиндорке, она не знала. История их с Малфоем неприязни была стара как мир. Камнем преткновения стала чистокровность (точнее нечистокровность, в случае Грейнджер), а затем их пути развели «Отряд Дамблдора» и «Инспекционная Дружина», конфликтующие между собой, как когда-то Гриффиндор и Слизерин, после была война, где студенты снова стояли по разным сторонам баррикад, только вот былая школьная вражда уже отошла на второй план, уступив свое место битве не на жизнь, а на смерть. Смотря на ситуацию со стороны, можно было бы заметить, что у гриффиндорки и слизеринца довольно много схожих черт, но, увы, различий было ещё больше. В конце концов, на её руке шрам «грязнокровка», а на его предплечье — метка Пожирателя Смерти. Какие здесь могут быть вопросы? Тем не менее, Драко обратился именно к ней. Почему? Конечно, после войны многие волшебники отвернулись от Малфоев, в том числе и некоторые «змеи», но те, кто остался на их стороне все-таки были. Драко вполне мог бы предложить «прикрыть» его мулату — кажется, его звали Блейз, — сидящему с ним на Зельях, или Пенси, с которой он танцевал на всех балах, кроме последнего, Хеллоуинского. Почему он попросил помощи у врага, а не у друзей? Логично было бы предположить, что он рассчитывал, что репутация «хорошей девочки» обязательно заставит Гермиону согласиться с ним и сохранить его побег в секрете, но гриффиндорка понимала, что это явно был недостаточный повод. Нельзя доверять такое опасное дело человеку только потому, что он — отличник с Гриффиндора, и Малфой знал это, как никто другой. Так почему же он выбрал именно её?