— Я проверила: все в сборе.

Самодовольная ухмылка Драко говорила о том, что наличие на её коже мурашек, огневиски у Блейза и какого-то плана — наверняка зловещего! — у самого слизеринца явно интересовали студента больше, чем глупые формальности на пергаменте гриффиндорки.

За усмешкой, подчеркивающей собственное превосходство, и показной веселостью Гермиона разглядела в стальных серых глазах серьёзность, сосредоточенность и активную работу мысли. В том, что Малфой что-то задумал, больше не было смысла сомневаться. Умнейшая-ведьма-своего-поколения потому и считалась «умнейшей», что знала наверняка: любой, кто распределен на факультет змей, будет самыми невообразимыми путями добиваться своей цели, а тем более, если этот «любой» — слизеринский принц. Прежде, чем девушка успела задать прямой вопрос, прозвучал голос Макгонагалл, начавшей приветственную речь.

Когда Гермиона обернулась, Драко за её спиной уже не было.

***

Чертового хорька не было чёртовых сорок семь минут.

Шатенка нервно сжимала в ладони нежный шёлк платья, совершенно не концентрируясь на выступлении когтевранок с пятого курса. Мысль, что пока она сидит на стуле, блондин делает что-то ужасное, совершенно не давала покоя, отзываясь болью где-то в висках. Война научила Гермиону многому и, в частности тому, что лучше сделать хотя бы что-то, чем ничего.

С этим намерением гриффиндорка поднялась со своего места и тихо прошмыгнула к той части зала, где располагались места приглашённых гостей. Минуя несколько человек и извиняясь за беспокойство перед каждым, девушка, наконец, достигла своей цели в лице министра Магии собственной персоной. Сказать, что мужчина был удивлён, стало равносильно тому, чтобы не сказать ничего: он явно не ожидал вторжения героини войны в свое личное пространство, тем более посреди выступления.

— Мистер Кингсли, — шёпотом произнесла Гермиона. — Прошу прощения, что отвлекаю. Могу я задать Вам вопрос? Это очень важно.

— Да-да, мисс Грейнджер, конечно, — так же тихо ответил министр. — Слушаю Вас?

— Понимаю, что это несколько несвоевременно, но скажите пожалуйста, согласно Кодексу Права Магической Британии, с какого возраста гражданин может стать поручителем для другого человека или хотя бы свидетельствовать по его делу?

— С шестнадцати лет в обоих случаях, мисс Грейнджер. У Вас какие-то проблемы?

— Нет-нет, абсолютно никаких, — соврала Гермиона. — Благодарю за ответ, мистер Кингсли. Приятного вечера! — улыбнувшись, девушка направилась к своему месту.

Сидя за организаторским столом, гриффиндорка буквально разрывалась от нестерпимого желания сообщить Малфою новости. Теперь, когда на их стороне официальный закон, Макгонагалл не сможет так просто порвать документ. Гермиона плохо понимала, с каких пор проблемы слизеринца стали её собственными, но решив подумать об этом позже, она все чаще оглядывала зал, силясь найти знакомую тёмную фигуру.

Фигуру, которой — Мерлин, сколько время?! — не было уже час и три минуты.

Номер когтевранок подошёл к концу и когда зал захлестнула волна аплодисментов, рядом с Грейнджер внезапно появился хогвартский эльф. Девушка вспомнила, что он был одним из тех, с кем она совсем недавно обсуждала праздничное меню.

— Вас просят пройти к Астрономической башне, мисс, — прошептал неожиданный гость, после чего исчез.

Макгонагалл объявила короткий перерыв, предназначенный для свободного общения, перекуса и, судя по некоторым студентам, танцев.

Гермиона направилась к дверям.

***

Стук каблуков о каменный пол эхом отзывался в холодном безлюдном коридоре. На ходу поправив причёску одной рукой и сжав палочку в другой, девушка дошла до крутой лестницы и сделала шаг на первую ступеньку.

Кто её ждал?

Зачем?

Вопросов с каждой минутой становилось все больше, в то время как количество ответов стремительно мчалось к нулю. Хеллоуинский бал стал первым важным событием не только для учебного года, но и для всего магического сообщества, что давало уверенность в том, что все студенты собрались в Большом зале. Гости, с большинством которых гриффиндорка не была лично знакома, находились там же и даже если бы кто-то из них изъявил желание поговорить с ней, это вполне можно было бы сделать во время одного из перерывов. Последний из которых, к слову, уже закончился, о чем давали понять приглушённые аплодисменты и последовавшая за ними тишина.

Размышляя, Гермиона не заметила, как преодолела последний поворот и оказалась на освещенной лунным светом площадке. Деревянный пол скрипнул под подошвой её туфель, в то время как она сама озиралась вокруг, пытаясь различить в полутьме хоть чью-то фигуру.

Мужской силуэт сделал шаг к окну из темноты и Грейнджер смогла различить в нем черты своего горе-коллеги по организации мероприятия, после чего облегчённо вздохнула.

— Малфой? — лунный свет озарил блондинистую макушку. — Мерлин, Малфой, почему мы здесь?! Пойдём в зал, нужно следить за праздником и, кроме того, я расскажу тебе, что я узнала от Кингс…

— Грейнджер, — перебил Драко, пронзая девушку взглядом ледяных глаз.

Как ни странно, это подействовало, и гриффиндорка правда замолчала, обрушив на и без того безмолвную башню мертвенную тишину.

— Я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня, — бархатистый голос звучал спокойно, но, несмотря на это, Гермиона явственно чувствовала в нем сталь. — Так как Слизерин с некоторых пор посещает все лекции вместе с Гриффиндором, в ближайшее время ты должна прикрывать моё отсутствие перед профессорами.

— Что? — в широко распахнутых карих глазах читалось непонимание.

— Говори что хочешь, Грейнджер: занят, заболел, в библиотеке, да хоть сдох, это не важно. Главное, чтобы ни у одной живой души не возникло сомнений, что я в Хогвартсе. Ты все поняла?

— Куда ты собрался? Зачем? Почему никто не должен знать? Что вообще происходит?

— Слишком много вопросов, Грейнджер. — Драко покачал головой, снисходительно улыбнувшись гриффиндорке, словно та была неразумным ребёнком. — Пока что я могу лишь сказать, что по мере необходимости найду способ связаться с тобой.

Гермиона продолжала то ли непонимающе, то ли неверяще смотреть на парня, словно сомневаясь в своём рассудке или в том, что все происходящее — явь, а не сон.

«Увы, не сон», — пронеслось где-то в глубине подсознания.

— Кингсли сказал, что по закону я имею право свидетельствовать о правдивости твоих слов для профессора Макгонагалл.

— Ты же знаешь, это бесполезно. Если у неё есть какие-то причины не выпускать меня, значит она будет стоять на своём, даже если бросишь этой бумажкой в её морщинистое лицо.

Девушка чувствовала, что ей необходимо подумать, взвесить все «за» и «против» и лишь потом принять правильное, рассмотренное со всех сторон решение. Безрассудство — это черта Гарри, безоговорочная верность — Рона, но не её, Гермионы, никак не её.

Она не совершает необдуманных поступков, ведь имеет голову на плечах и никогда не забывает об этом.

Гермиона Грейнджер не импульсивна.

Не импульсивна от слова «совсем».

Но когда в дело вмешивается Драко Малфой она, игнорируя все и всех, ныряет в омут с головой.

Вопрос в том, не даст ли он ей утонуть?

— Когда ты вернёшься?

— Снова неправильный вопрос, Грейнджер. Где же твои хваленые мозги?

Девушка в какой-то бессильной ярости, или даже обиде, топнула каблуком по старому дощатому полу и неопределённо взмахнула руками.

— Мерлин, да как ты не понимаешь, ты… — впервые Гермиона обнаружила, что ей не хватает нужных слов. Таких, чтобы он понял, чтобы осознал. Хотя, наверное, было бы лучше, если бы это самое «осознание» пришло к ней самой. — Просто будь осторожен, Драко.

Малфой вздрогнул.

«Драко».

Из её уст это звучало как-то странно, иначе, нежели у других.

Наверное, ему стоило успокоить Грейнджер, сказать, что он сумеет со всем справится и любое море ему по колено. Прошептать, что будет аккуратен и не найдёт лишних проблем на свою блондинистую голову. Заставить поверить, что он вернётся целым и невредимым, или хотя бы просто вернётся.