— Само собой, — Джинни взяла его за руку. — Но на это нелегко решиться. Это сложнее, чем попросить у нас совета или рассказать, что получил на уроке «Тролль», — она понизила голос до шёпота: — Это его жизнь, Гарри. Его жизнь. Нам нужно быть терпеливыми.

Гарри кивнул, большим пальцем огладив её костяшки.

— Терпение — не самая сильная моя сторона.

— О-о-о, — Джинни наклонилась, чмокнув его в губы, — это предельно ясно каждому, кто провёл хотя бы пару минут в твоём присутствии. Я могла бы написать хренову серию книг о твоей нехватке терпения.

— Уверен, вышел бы настоящий бестселлер, — улыбнулся Гарри, сжав её ладони своими.

— Дурак, — улыбнулась в ответ Джинни. — Я серьёзно, Гарри. Оставь Джеймса в покое до тех пор, пока он не будет готов.

— Да, но что, если ему просто…

Внезапно лицо Джинни оказалось очень близко к его. Мачо-аврор сжался в тени своей миниатюрной жены, решительно насевшей на него и яростно сверкающей глазами:

— Если ты хоть слово ему скажешь, я тебя на куски порежу. Я позвоню маме, и она разотрёт тебя в порошок своей скалкой. Джордж вывернет наизнанку, Билл спрячет останки, а Чарли скормит остатки улик своим монстрам, — она опасно сузила глаза. — Не. Шути. Со мной. Понял?

Гарри сглотнул, с готовностью кивая. Иногда он почти забывал, что женился на одной из Уизли.

— Я не скажу ни слова. Он расскажет нам, когда будет готов.

— Хороший мальчик, — она похлопала его по щеке. — Что ж, ты мне поможешь, наконец, найти свои аврорские мантии?

— Да, — не задумываясь отозвался он.

— Так как прошла твоя встреча с министром, кроме того, что он заложил тебе нашего сына?

— Хорошо, — Гарри всё ещё пытался оправиться от страха, что нагнала на него жена. — Сказал, что они будут рады заполучить меня обратно.

— Он уже просил тебя помочь ему с кампанией?

Он закатил глаза.

— Он не выпускал меня из своего кабинета.

— Мой брат собирается сделать тебя своей сучкой?

Гарри тяжело вздохнул.

— Вы страшная семейка, Уизли.

***

— Позволь я поведу.

— Нет, — отрезала Гермиона.

— Ну пожалуйста.

— Нет.

— Как я вообще научусь, если ты не даёшь мне практиковаться? — надулся Драко.

— Потому что я беременна и на карту поставлена уже не только моя жизнь. Смотри, лошадки, — сказала она, проезжая мимо поля, где паслись несколько лошадей.

— О, да ладно тебе. Не так уж я и плох.

— Драко, мне стоит тебе напомнить о тех сотрудниках автомобильного проката, которых мне пришлось заобливиэйтить после того, как ты сел за руль в начале лета?

Он притих, отворачиваясь к окну.

— Это не моя вина. О, лошадки.

— Ты в ту же секунду врезался в две другие машины, но это ещё не конец. После ты попытался заделать вмятины с помощью магии.

— Привычка, — Драко продолжал спокойно изучать пейзаж за окном.

— Ты великовозрастный ребёнок. И тебе нельзя играть с большими машинками. Вот сиди и смотри на лошадок.

Ни один из них не испытывал восторга от поездки на вечеринку к родителям Гермионы в Хэмпстед. Но аппарация небезопасна для беременных, а из-за маггловских родственников Гермионы подключать камин Грейнджеров к сети Летучего пороха было неразумно. Предполагалось, что их ждёт милый и тихий ужин с родителями. В действительности Джин Грейнджер, по всей видимости, разнюхала имена и адреса всех знакомых Драко и Гермионы, выяснила, как отправить им сов, и засунула в одну комнату с кучкой высокомерных магглов.

Гермиону выводило из себя, что ей придётся пережить этот день на трезвую голову.

— Как прошёл твой осмотр у Помфри?

При воспоминании об этом она закатила глаза.

— Мисс Грейнджер, — мадам Помфри ещё никогда не выглядела настолько довольной собой.

— Мадам Помфри.

— Итак, вы с мистером Малфоем пренебрегли защитой и теперь ожидаете пополнение в семье.

Она сравнила её и Драко с парочкой перевозбуждённых подростков, по-быстрому перепихнувшихся в кладовке для мётел?

— Ну, наша семья станет больше чуть раньше, чем мы планировали, но мы оба очень этому рады, — всего наполовину ложь. Драко был в восторге, а Гермиона примирилась со случившимся. Впрочем, стоило ей всего лишь однажды увидеть крошечный комок на УЗИ, и она тут же начала сюсюкать, как любая будущая мать.

— Мне нужно провести осмотр, чтобы убедиться, что ваше здоровье и здоровье малыша в порядке. Это не больница Святого Мунго, поэтому у меня нет зелий, чтобы вызвать образ ребёнка в вашей матке. Для этого вам стоит записаться на приём к целителю, специализирующемуся на акушерстве.

— Конечно.

Мадам Помфри даже не пыталась скрыть ухмылку.

— Надеюсь, вы понимаете, что на время беременности вам придётся отказаться от ваших авантюр. Для вас и ребёнка такие воздействия крайне вредны.

Гермиона выдохнула неопределённый раздражённый звук.

— Сколько ещё раз я должна вам повторять, мадам Помфри? Я уже не подросток. Я профессор в этой школе. Я ваша коллега. Я больше не ищу неприят…

— О! Слышу сердцебиение ребёнка. Хорошее и сильное.

Гермиона тут же забыла обо всём, что собиралась яростно отстаивать.

— Могу я послушать?

Мадам Помфри приподняла брови:

— Это очень дорогой инструмент, мисс Грейнджер.

— Опять-таки, я взрос…

— Я дам вам несколько брошюр о том, как следует изменить своё питание и образ жизни на следующие несколько месяцев. Надеюсь, вы понимаете, что вам категорически запрещены любые штуковины из этих мерзких «Всевозможных Вредилок» Уизли. Уж я-то знаю, что вы, дети, не отличаете обычные сладости от шуточных.

— Старая перечница не на ту напала, — сказала Гермиона. Она поправила ремень безопасности — он неприятно давил на её грудь, ставшую намного чувствительнее в последнее время. И больше. Совсем скоро придётся купить новые бюстгальтеры.

— Ненавижу свои сиськи.

— Да ты из ума выжила, — сказал Драко, глядя на её грудь.

— Только представь, что тебе приходится таскать на себе эти штуковины.

Драко замолчал.

— Драко?

— М-м-м? Извини, — не его вина. Это же она попросила его представить, каково иметь грудь. Мерлин, он бы никогда и ничем больше не смог заниматься. Как женщинам вообще удаётся не лапать себя за грудь день напролёт? Если бы у Драко была грудь, особенно такая красивая как у Гермионы, он бы игрался с ней дни напролёт…

— Ты витаешь в облаках, — сказала Гермиона. — Смотри, ещё лошадки.

— Прости. Я немного нервничаю. В конце концов, мы собираемся рассказать твоим родителям о ребёнке. Уж извини, если я не в форме.

— Ты слишком остро реагируешь.

— Повтори это, когда твой отец закончит отрывать мне голову.

Гермиона закатила глаза:

— Ты себя накручиваешь.

— Может, всё дело в том, что сегодня утром кое-кто не позволил трахнуть себя в душе. Лошадки.

— Мы это уже обсуждали. Секс в душе переоценивают. Там холодно, и неудобно, и ты каждый чёртов раз меня роняешь. Наша разница в росте не даёт заниматься этим с комфортом. Не говоря уже о том, что у тебя есть прекрасная ванна.

— Говори что хочешь, Грейнджер. Лично я никогда не оставлю попыток убедить тебя в обратном. Лошадки.

Гермиона ухмыльнулась себе под нос. Этот мужчина, самый настоящий засранец, украл её сердце, обрюхатил, настоял на том, чтобы сделать её порядочной женщиной, а в это самое время подпевал Дэвиду Боуи, старательно выводя самые высокие ноты¹. Он не мог вести машину, дабы не подвергать опасности их собственные жизни или жизнь их ещё не рождённого ребёнка, так что это пришлось делать его беременной жене. Он уже не менее трёх раз с начала поездки требовал остановить машину, чтобы пописать, хоть она и просила сделать это до выхода из дома. Он жаловался на голод, ненадлежащую температуру (жару или холод) и скуку безостановочно с тех самых пор, как они сели в машину.

Гермиона взглянула на любовь всей своей жизни. Своего будущего мужа. Отца своего ребёнка. И вздохнула.