Все ахнули, и Молли Уизли метнула на директора испепеляющий взгляд.

- Что ж, Альбус, - проговорила она. – Вам остается только одно: покинуть пост директора Хогвартса…

И в звенящей тишине она закончила:

- Добровольно.

========== Дело Блэка ==========

Свистящий ветер, холод камеры, ледяное дыхание похожих на предвестников смерти темных фигур дементоров, то и дело проплывавших по коридорам, голод, одиночество…

Все это стало давно привычным – если только можно привыкнуть к вечному вою, тьме, отсутствию пищи, общения, друзей, света солнца – в существовании Сириуса Блэка.

Опять же, мрачные дни, тянущиеся подобно бесконечной нити, сложно было назвать даже и существованием; заключенные теряли разум, сходили с ума и умирали мучительной смертью.

Десять лет, десять долгих лет… Не сбиться со счета времени и не думать, что он находился в страшной тюрьме бесконечную вечность Сириусу помогали лишь зарубки на стене, которые он оставлял каждый день с таким усердием и обязательностью, которых не показывал даже во время учебы в Хогвартсе, не говоря уже о жизни в целом.

Когда-то длинноволосый, дерзкий красавец, привлекавший немало внимания, популярный и яркий, теперь он стал жалким подобием самого себя, стал походить на собственную тень.

Бледность его лица контрастировала с кругами под глазами, делая их слишком уж отчетливыми; щеки давно ввалились, и давняя неровная щетина покрывала их жестким слоем; он исхудал настолько, что можно было свободно пересчитать ребра, и одежда мешковато висела на нем.

Вся жизнь, однако, сконцентрировалась в глазах мужчины – глазах, в которых можно было отчетливо прочитать всю смесь эмоций: боль, ненависть, усталость, тоску, отчаяние…

Отчаяние.

Оно было одновременно копьем, пронзавшим его, и единственным стрежнем, помогавшим ему держаться, не сходить с ума, не потерять рассудок. Сириус хватался за него, как за соломинку, грелся о негасимое пламя желания мести, освещавшее его тернистый путь, и верил, насколько это было возможно в соседстве с высасывавшими последние остатки тепла дементорами и проклинавшими свою жизнь безумцами, что когда-нибудь судьба сжалится над ним и даст ему шанс восстановить справедливость.

Раз за разом прокручивая в голове события той страшной осени и видя их так, словно это было вчера, он ощущал ядовитый вкус ненависти и горький вкус безысходности; эти эмоции причиняли ему такую боль, что дементоры пролетали мимо, понимая, что человека грыз злобный зверь собственных чувств.

Тем не менее, лишь это помогало ему не сдаваться, держало на плаву, помогало просто чувствовать живым…

Однажды, в один день, когда Сириус сидел в камере, обдумывая возможность побега в анимагической форме, дверь отворилась, и в помещение вошел Корнелиус Фадж.

- Министр… Магии?.. – Блэк потрясенно встал; в голове роились мысли, целая куча разнообразных мыслей, буквально разрывая мозг: среди них доминировали почему-то негативные, и противный голос нашептывал, что если уж к нему пожаловал сам министр, то наверняка ему либо хотят ужесточить наказание – хотя куда уж жестче, либо совсем…

О последнем он отказывался думать – он был готов отбиваться изо всех сил, доказывать свою невиновность любыми способами, драться, если понадобится… Ведь он должен был восстановить справедливость. Сделать так, чтобы его собственный крестник никогда не подумал о нем плохо.

Сириусу было уже плевать на глас общественности – десять лет в треугольнике смерти давали о себе знать – однако хотел, чтобы Гарри Поттер знал правду.

Несмотря ни на что.

- Да, Сириус Блэк. – Фадж взглянул на него серьезным взглядом. – Собирайтесь; направимся в суд.

Совершенно ошарашенный, мужчина пожал плечами.

- Я всегда готов. Мне нечего брать, кроме самого себя.

- Тогда идемте. – Министр направился вдоль по коридору, и Сириус последовал за ним, разрываемый внутренними противоречиями и догадками.

С одной стороны, он был рад покинуть проклятый Азкабан, хотя бы ненадолго; с другой же, он боялся, что его ждет наказание, и он так и не успеет доказать свою невиновность самому главному человеку.

Довольно долго они добирались до Министерства Магии, и всю дорогу министр молчал, а Сириус порывался задать ему мучившие его вопросы, но что-то останавливало его в последний момент.

Лондон изменился за десять лет; изменилось очень многое в мире магглов, в то время как в магическом внешне все оставалось на своих местах.

Сириус не знал того, как сильно его горячо любимый крестник повлиял на магический мир изнутри, перевернув очень многое с ног на голову; не мог он знать и того, при каких обстоятельствах и в каком виде он попал в Хогвартс, и какую череду событий повлекло за собой его появление…

Очутившись наконец в огромном здании Министерства, Сириус огляделся по сторонам, однако Фадж поторопил его, приглашая войти в большой зал.

Сердце бешено застучало, когда он подошел к дверям, за которыми его ждала неизвестность; однако, собравшись с духом, он все же вошел в зал и вышел в центр, ощущая на себе взгляды множества глаз.

Первые пару мгновений ему вдруг стало стыдно за свой неказистый, потрепанный вид, однако потом, подумав, что для обитателя Азкабана его состояние было еще более чем приемлемым, гордо вскинул голову и обвел присутствующих ответным взглядом горящих глаз.

Многие лица были ему незнакомы, однако его сердце вновь подпрыгнуло в груди, когда он увидел Хагрида, Дамблдора и Гарри Поттера – несмотря на то, что он ни разу не видел подросшего крестника, сходство мальчика с его старым другом Джеймсом было столь разительным, что Сириус ни капли не сомневался в правильности своих мыслей.

Переведя взгляд на того, кто сидел рядом с ребенком, он почувствовал мелкую дрожь – Северус Снейп смотрел на него прямо и, как показалось Сириусу, немного холодно.

- Сириус Блэк! – вдруг раздался голос Корнелиуса Фаджа. – Прошу вас рассказать о том, что же все-таки произошло осенью 1981 года…

У опального мага захватило дух и едва не полились слезы – спустя десять лет его наконец-то хотели слушать и слышать, наконец-то наградили правом голоса. Да, это еще ничего не значило – более того, все сказанное могло обернуться против него; однако присутствие Дамблдора и Гарри вдохновило его, и он начал рассказывать, обращаясь ко всем одновременно, но стараясь соблюдать максимально длительный контакт с крестником и его окружением.

При упоминании событий страшной ночи 31 октября 1981 года Сириус увидел, как Снейп отчаянно старался скрыть эмоции, безуспешно натягивая маску безразличия, и это еще сильнее вдохновило его – он понимал, что не он один боролся с эмоциями, не ему одному хотелось кричать. Ему даже казалось, что он видел слезы в глазах Гарри на таком расстоянии, даже через его очки; он говорил и говорил, стараясь не повышать голоса, но эмоции рвались наружу, крушили барьеры и изливались из него рекой – рвалось все, что он копил в себе долгих десять лет.

Закончив повествование, Сириус упал на колени и закрыл лицо руками, не в силах сдерживаться – и гулкая тишина повисла в зале суда.

Фадж нарушил ее первым, попросив Блэка присесть на скамью, выслушал свидетельские показания Хагрида…

Сириус едва не упал со скамьи, когда раздался голос, извещавший о том, что он, Сириус Блэк Третий, отныне свободен от всех обвинений и восстановлен в своем статусе.

Шатаясь, на ватных ногах, он подошел к трибуне, где сидел Гарри, и протянул к нему руки – и мальчик вдруг бросился к нему, крепко обнимая.

Сириус вцепился в крестника, поглаживая его по спине, и слезы лились из его глаз – он не мог поверить, что фортуна повернулась к нему лицом.