Альтарио уже на всё был согласен, лишь бы прекратилась эта пытка, и он смог овладеть этой невероятно притягательной женщиной прямо здесь на диване.

‒ Что-то надо подписать? ‒ растерянно спросил он, понимая, что подобные предложения скрепляются чернилами.

‒ Здесь и здесь, ‒ Нарва положила перед доном на столик договор о сотрудничестве с ЦК из лифчика и стала расстёгивать блузку, не спуская с мужчины пугливого взгляда жертвы страсти. ‒ Свой экземпляр возьмите себе, там всё, всё что вам нужно, ‒ внезапно охрипнув прошептала придворная дама.

6 Жертва Купидона

Встретились в конторе «Альт Пальмиры», чтобы не травмировать Роджера Фиска архитектурой дворца «Вечность», мечта обладания которым непоправимо испортила кровоток в печени репортёра. Я, как и обещал, рассчитался полновесными графенами за снимок Семёна, чем временно успокоил раненное самолюбие писателя.

За панорамным окном непривычно сиял блестящий череп «Сфинкса», принявший вертикальное положение после ритуальной песни принцессы Ти. Пришлось перенастроить жалюзи из наноуглеродных треугольников, чтобы по комнате не бегали суетливые пятна от часто пролетающих яхт и геликоптеров с восторженными туристами.

‒ Всё в порядке? ‒ спросил репортёра, скрупулёзно, как все трезвые алкоголики, пересчитавшего гонорар.

‒ Нормально, ‒ пряча солидную пачку графенов, подтвердил Фиск, ‒ вот уверен, маэстро, что выстрелы в пещере «Красная скала» ваш инжектор произвёл. У меня, конечно, нет доказательств, но журналистский нюх слышит запах горелой резины.

‒ Я здесь в гостях, и не придумывайте романов. Мне ваши марсианские страсти совсем ни к чему.

‒ Ну не скупитесь, дайте тему. Вы у меня в вечном долгу после аферы со «Сфинксом».

‒ Шантаж, или я ошибаюсь?

‒ А как хотите, только тема обязательна. Откажитесь ‒ начну подкоп под агентство рыть для марсианской прессы.

‒ Всё-таки шантаж. Хорошо, сами напросились. Не страшно?

‒ Ой, ой, всё самое лучшее в своей жизни я уже потерял. На месте иллюзий остались руины Берлинской стены.

‒ Водку с кофе?

‒ Уже угощали ‒ забыть не могу ни разу. Так что?

‒ Помните на свадьбе императора новую фрейлину Её Величества?

‒ Нарва, кажется. Сумасшедшая женщина, при одном упоминании хочется высекать искры из мостовой обоими ногами. Вы меня заинтриговали. И что просите за сплетню?

‒ Боже мой! Какая сплетня, информация с полей сражений, из окопов Первой мировой, можно сказать.

‒ Могу простить пару кирпичей из стен «Вечности». Говорите уже.

‒ Нет, здесь речь о целой колонне, не меньше, потрёпанной, но колонне.

‒ Хорошо, убедили. Если меня потом убьют за враньё, обещаю стать персональным ночным кошмаром.

‒ Любовница, подумайте сами, любовница Альтарио. Прилетела на один день, и сразу к нему домой, и плевать на жену с домочадцами. Если узнают при дворе, скандал с отставкой гарантирован.

‒ Она же, вроде как, ваша протеже.

‒ Так в этом же и дело. Выручайте, это ведь какое пятно на мою репутацию! ‒ слукавил я, оттого что принцесса лично приглашала Нарву во дворец, но сейчас это выдумка провинциалов работала в мой гараж.

‒ Да-с и что она нашла в этом мухоморе? Подождите, подождите, я догадался! Вот она, связь с убийством в гроте: жена узнала и захотела наставить рога в отместку за измену! Замечательно! Нет, ну каков ходок!

‒ А что вы хотите от политиков? ‒ поддакнул я и всё-таки достал из холодильника финскую водку. Разжёг спиртовую горелку, чтобы сварить кофе. Не вовремя на столе начал яростно подбрасывать трубку телефон, так что пришлось открыть Второй фронт.

‒ Алё, да, Нарва. Говорите. Всё подписал! Требует участия империи. Шантажирует! Это ни в какие ворота. Держитесь. Что-нибудь придумаем, ‒ за время разговора кофе, чёрт бы его побрал! успел сбежать. Фиск вытянулся так, что чуть с кресла не опрокинулся, пытаясь услышать наш разговор с фрейлиной.

‒ Что за день такой! У вас здесь все шантажисты! Всегда думал, что Марс планета бога войны, получается обманывали. Здесь хоть кому-то верить можно?

‒ Неприятности? ‒ небрежно спросил Фиск и сам принялся готовить кофе.

‒ Этот купидон в ластах на босу ногу, обещает рассказать об интимной связи Её Величеству, если Нарва не похлопочет о карьере при дворе. Готов заведовать поставками гелия на Марс. Каков наглец! Она по женской бестолковости хотела помочь и вот благодарность! Радовался бы счастью, а он в комсомол решил записаться!

‒ То есть он теперь сидит на чемодане с билетом? Не успел стать дожем, а уже спешит на электричку! Хорош! ‒ Фиск умудрился поймать старт кофе. Выпили по пятьдесят холодной водки и тут же взялись за чашки с горячим ароматным напитком.

‒ Да-с, ‒ почти в один голос воскликнули и сделали ещё по глотку.

‒ Так чем надо помочь? – расслабившись, спросил репортёр.

‒ Вот любовное письмо к вдове Райх, подлинник; а вот копия договора с империей о сотрудничестве. Сами распорядитесь. Я думаю, что принцесса пожалеет обманутую фрейлину, узнав с каким негодяем она связалась. Нельзя, ни в коем случае нельзя, идти на поводу у шантажиста! Остаётся надеяться на монаршую милость. Хорошо, что у Нарвы компас на Полярную звезду поправку принял вовремя!

‒ А что Рем? Смотрю, будто бы и не собирается претендовать на пост дожа? Ни рекламы, ни интервью с дебатами?

‒ Так сидит без денег у любимого бассейна. Все, что заработал в агентстве, потратил на ремонт оазиса с хлоркой. Зря вы, Роджер, печенью штурмуете дворец. Поверьте, этот проржавевший линкор в одиночку стащить с мели невозможно.

7. Триумфальная арка

Не успел после поездки в деловой центр Арагона умыться и переодеться, как в гостиную ворвался Рем и потребовал:

‒ Рассказывай.

‒ Дарп всё узнал: второй корабль был с Ферапонтом, теперь его зовут Остап.

‒ Так, так, и что этот поганец забыл на Марсе?

‒ Отрабатывает бессмертие. Оказывается, он на Марсе собирается филиал Hydrogen´M открыть. Предпочитает вести дела через посредников, вот и подсылает троглодитов переростков. Слушай, дорогой, ты в такую осаду взял Нарву, что она готова сдаться. Только, ей не говори, что я разболтал секрет клубники. Доверие потеряю.

‒ Исключительно из научного интереса флиртовал. Придумаешь тоже ‒ я и Нарва. Ещё мне диатезу не хватало.

‒ Ты же говорил, что у марсиан не бывает?

‒ Правильно говорил, но ведь знаешь, что происходит с истребителями.

‒ Что-то ты темнишь?

‒ Тут Семён подошёл, врача спрашивал.

‒ Простыл что ли в твоём бассейне?

‒ Ну да, жалуется со слезами (плачет убедительно), говорит насморк замучил, сильный.

‒ Носовой платок ему подари и этот вьетнамский бальзам «Звёздочка», только предупреди, чтобы обязательно всё по инструкции делал, точки акупунктуры там всякие.

‒ Нет, я думаю, что Семёну лучше всё-таки лечиться на Земле. У меня это, дворец большой, сквозняки гуляют. Парень и так вложился, как локомотив, в космосе рисковал и фальцетом пел под гранатами. Пусть побудет с Нарвой, насладиться, так сказать, женским естеством.

‒ Ты меня удивляешь. То тебя отлепить нельзя от фрейлины, то буквально гонишь метлой.

‒ Возраст: характер портиться, внезапные смены настроения, изжога. Ничего не могу с этим поделать. Сам переживаю. Но, как известно, с дурной наследственностью лучше не спорить.

‒ Всё равно, не понимаю ‒ добился расположения, и к себе на балкон по пожарному трапу? А говоришь на Марсе огурцы другие и редиска размером с арбуз? Вот ты сейчас чем занялся? У тебя один день до выборов, а ты сквозняком удивился.

‒ Думаю, что Ферапонт начнёт кровь портить сразу ‒ малыш с большими шпингалетами. Надо его ликвидировать с гарантией.

‒ Другого пришлют, возьми этого Стакса ‒ хам болотный. А Ферапонта мы знаем со всеми крендельками. Сам вырастил.

‒ Вот убил бы, когда возможность была, и не мучился сейчас отрыжкой гуманизма.