‒ Однако, вы фрукт. Ну-с крещением. Здесь нет человека не отведывавшего яда Ленара, за исключением Гектора. Железяка, что с ним сделаешь! ‒ констатировал граф.

‒ Итак, вам надобно убедить совет директоров пойти на сделку с Империей Арнов или к семье, дорогой друг, с поцелуем смерти на устах.

‒ Ах ты гад, ‒ внезапно Семён лихо спрыгнул с балкона и вцепился в горло несчастного. – Ты стучал в корпорацию сразу! Удавлю самолично! – мы с графом кинулись по лестнице и с трудом оттащили возмущённого эсера.

‒ Ленар, умеете окружить себя личностями! ‒ поправляя одежды, упрекнул граф.

‒ Только благодаря великосветскому чистоплюйству «графьёв» вовлечён в эти страсти. Здесь на болотах под корнями мангровых деревьев разлито настоящее, стопроцентное счастье, и что вы сделали с моим самоличным раем? Молчите уже, иначе обижусь навсегда! Звоните агентам, пусть уничтожат, осиное гнездо, Эль-Катиф. Сказали ‒ сделали, что тянуть?

‒ Надо вывести гражданских.

‒ А корпорация разбомбила бы во имя демократии без сантиментов. Вот вам и церемонии аристократов. В этом их слабость. ‒ Я обернулся к директору, ‒ Дорогой, а ведь там ваша семья.

‒ Да, действительно. Спасибо, граф. Я уже совсем отчаялся их спасти.

‒ А вы мне гуманизм, гуманизм! Не путайте с порядочностью, пожалуйста! Не могут арны из приличных семей ради прибыли убийством младенцев заниматься. Вот за идею ‒ это, да! Но банальное сребролюбие ‒ фу, какая гадость! Ну так-с: противоядие получите, когда вернётесь с задания. Не доверяю вам, испорченный вы стяжательством человек. Кстати, хоть раз задумывались о результатах? Ага, вот оно святое недоумение в глазах. Поздравляю с лучиком надежды.

‒ А вы знаете, что Семён зачипован? – с подленькой улыбкой спросил директор.

‒ Семён? – я повернулся к переменившемуся в лице эсеру. После драматической паузы, во время которой эсер чесал затылок, прокашлявшись, боевик ответил:

‒ Так это затея Антона, Кэп. Мы одна общая семья, нам нечего скрывать друг от друга.

‒ Дела, – я аж присел. ‒ никому верить нельзя! Кругом одни враги! И чё, давай вытащим дрянь, и дело с концом. Или предпочитаешь дзен буддизм?

‒ Сказали, дураком стану.

‒ Тебе можно за это не беспокоиться, всё случилось гораздо раньше. Граф, а если его алюминиевой краской обработать, чтобы не фонил? Жалко пассионария. Железного дровосека сотворим, товарища Гектору: им будет о чём поговорить.

‒ Вы серьёзно? – насупился Семён

‒ Вполне, молодой человек. Мне, например, вовсе не доставляет удовольствия знать, что кто-то рассматривает, как я ем или, когда пошёл в ватерклозет. Немедленно попрошу гвардейцев посадить вас в свинцовый ящик, - граф достал ультразвуковой свисток.

Семён вскочил на брошенный уницикл и с невероятной скоростью устремился прочь от безжалостной компании в сторону кованных ворот.

‒ Гектор, каковы шанса у объекта сбежать? ‒ спросил камердинера, разглядывая в армейский бинокль велосипедиста.

‒ Ноль, маэстро, полный ноль без дробей.

‒ Ага, пусть тогда покатается. Потом верни товарища Семёна к нам на медицинское обследование. Хирургом работал?

‒ Нет, но могу вставить перфокарту с инструкциями и быстро освою.

‒ Гектор, ты неподражаем! Но постарайся не пугать впредь скрытыми талантами, иначе продам графу, а у него ты деградируешь до халдея в блестящей ливрее с подносом.

‒ Маэстро, с вами лучше на ржавые запчасти, чем к графу в услужение. Тут можно хирургом стать, ‒ Гектор благодарно прослезился каплей машинного масла.

‒ Растрогал до невозможности, догоняй буревестника. Дело к ночи, а я ещё не принял обязательной мадеры. Граф?

‒ Да, да, конечно, присоединяюсь.

Гектор бережно доставил на вытянутых руках, спелёнатого по всем правилам психиатрии беглеца в поместье. Робот, раскачиваясь на универсальном колесе под тяжестью узника, въехал по парадной лестнице в столовую. Операцию решили провести на обеденном столе, чтобы в привычной обстановке не дрогнула рука у начинающего эскулапа.

‒ Семён, у нас только один вопрос перед возможным блаженством. Последние желание?

‒ Если выживу, в глаз директору можно зарядить?

‒ Даже и не обсуждается ‒ обязательно! Я его самолично подержу: чтобы мстил изящней, хотел расколоть ряды тимуровцев, шпана!

‒ Не надо, ‒ раздалось из-за спины, – пусть уже, вдруг взаправду повезёт. Потерплю! ‒ вытянув шею от любопытства, разрешил Шимоза.

Гектор облачиться в чистый накрахмаленный поварской фартук и колпак, воткнул в отверстие на груди перфокарту и сосредоточенно замигал лампочками.

‒ Не томи, Авиценна, ‒ зло потребовал Семён. – Да, ты поустойчивей встань, опустись с колеса на опоры.

‒ Не учите, товарищ эсер, в программе всё есть. Правда, она не совсем подходит для людей, но у млекопитающих приблизительно всё одинаковое.

‒ Подождите, садисты! А что он там читает? ‒ запротестовал Семён.

На корешке перфокарты мелким шрифтом было написано: «Чипирование крупного рогатого скота».

‒ Не беспокойся Семён, всё будет как надо. Граф, ‒ я показал название, ‒ думаю подойдёт. Вы как считаете?

‒ Абсолютно, ‒ граф с невозмутимым видом достал из нагрудного кармана монокль, чтобы не упустить мельчайших подробностей операции. – Голубчик, только наоборот, надо вынуть, вы меня понимаете? – он легонько постучал тростью по гулкой спине робота.

‒ Маэстро, вы меня ещё не продали? – механическим голосом спросил камердинер.

‒ Всё, режь, пили уже, обижаться надумал.

Семён ещё продолжал стонать, когда на стол перед нами легла мигающая капсула с нейроволокнами.

‒ Раздавить? ‒ хирург занёс металлическую руку.

‒ Ни в коем случае! Гектор, скорми тапирам. Пусть сынок познакомиться с нравами диких хрюшек. Думаю, их стадная жизнь весьма любопытна.

Стало подозрительно тихо ‒ мы обернулись. У Семёна неглубокое дыхание медленно поднимало грудь, указывая на ещё теплящуюся в жизнь в мятежном теле эсера. Череп с круглым отверстием на лбу казался навсегда обезображенным, если не знать, что умные нанобактерии уже приступили к регенерации костных тканей и через несколько часов на повреждённом участке невозможно будет найти следов операции.

‒ Доктор, какие прогнозы?

‒ Выживет, в справочнике указано, что на производительности быков эта процедура никак не отражается.

‒ Вот металлическая башка. А что с душой?

‒ Вы меня об этом спрашиваете?

‒ Извини, переволновался. Подождём до завтра. Мадеры принеси.

Ночью проснулись от жуткого грохота. По второму этажу ломился во все двери перебинтованный Семён с криком: «Где директор!» Пришлось успокоить больного:

‒ Семён, горишь жаждой мщения! Поздравляю, значит мозги в порядке! А директора мы отправили на Луну с боевым заданием: убедить корпорацию снять блокаду и начать переговоры. Прилетит и ради бога, соглашение в силе, бей по мордасам. Вернётся обязательно за противоядием. Сейчас ложись, пока голова не заживёт, у тебя постельный режим. Гектор, принеси ему горячего молока с мёдом.

2. Неожиданная встреча

Дни во дворце Рема походили один на другой, словно время растянулось вдвое и забыло напрочь для чего оно это сделало. Принцесса Ти устала выслушивать советы ворчливого Рема по поводу её здоровья. Старому дожу было неловко за свои манеры у «Сфинкса»; теперь он исправлял произведённое впечатление.

Взяв из гаража интроцикл, барышня поехала в Музей Колонизаторов и уже издали увидела на стоянке знакомый силуэт яхты «Модлен». Сразу подумалось, что все неприятности позади: Ферапонт прощён и маэстро вернулся, чтобы забрать её в Пальмиру из пыльного, провинциального Арагона.

‒ Маэстро Ленар! – вбежав на палубу, позвала принцесса.

‒ Милочка, вы кого-то ищите? – вышла незнакомая женщина.

‒ А где хозяин яхты?

‒ Вы собственно кто?

Из кубрика показался Антон. Принцесса сразу узнала сына Ленара, благодаря фотографии, которая висела в каюте маэстро. Зная о его репутации бунтаря, посчитала за лучшее не искушать судьбу и вернуться в замок. Она и кинулась назад к трапу, но путь преградила Модлен.