- Всех тигров укротила! – сидя на куче из Кристофера, Нуры и Вильяма, щебечет Стод под дружный смех.
- Укротительница, блин, - фырчит Кристофер, пытаясь столкнуть с себя всех, но закидывает голову назад в бессильном хохоте, от того, что Вероника начинает его щекотать.
Мэри,
стань укротительницей
моих
диких
зверей.*
Комментарий к Cain mark.
* “Знаешь, Мэри, в моей голове звери.” - Джио Россо.
========== sannheten. ==========
Кристально серый взгляд скользит по надгробию. В этом месте всегда чисто и аккуратно, всегда лежат две свежие бордовые розы (дело рук Вильяма, он привозит их каждую неделю). Чёрным выжжено «Волкири Магнуссон. 1967 - 2005.»
Сероволосая аккуратно забирает с плиты подсохшие розы и кладёт свежие. Она не была здесь четырнадцать лет. Четырнадцать лет назад, в этот день, она, будучи маленьким смышлёным ребенком, услышала как отец сказал: «Эта наркоманка спрыгнула с многоэтажки». Эти слова так засели в голове малышки, что она возненавидела мать всем своим большим сердцем. «Она кинула тебя», - раз через раз давил на малышку отец.
Всегда бежала от себя. И только глубокой ночью, когда она оставалась наедине с собой, знала, что никуда не сбежать нельзя. Каждый раз смотрела в зеркало, и, несмотря на цвет волос, видела в себе часть отца, часть Николая, часть матери. Все те части, которые так отчаянно пыталась похоронить - вылезали наружу через разорванную душу.
С Вильямом они никогда не говорили о матери, только вскользь, когда девушка напоминала брату, что вся их семейка - один из лучших сумасшедших домов мира. Ещё бы, здесь премия «Семья года» и «Оскар» за исполнение главных актерских ролей.
Все поменялось после подвески, которую она прямо сейчас сжимала в своих пальцах. Она почему-то носила её с гордостью, будто бы это то, что всегда принадлежало ей. Даже Александр стал смотреть на неё иначе, видел в ней кого-то другого, не девушку с серебристыми волосами так прекрасно владеющую собой. Скорее, ту, кем она была раньше, ту, которую он никогда не знал. Та девочка со светло-русыми волосами, которые с каждым годом её жизни становились насыщенно русыми. Как у матери. Как у Николая.
- Прости меня, - тихо говорит девушка. - Я не должна была так вести себя, и вообще многое не должна была делать, - руки подрагивают, но её душа на месте. Не то, чтобы не было душевного успокоения. Было. Все части были на месте, все предохранители прочно стояли и не мешали работать шестеренкам. И только, будто бы, как ресничка попадает в глаз и зудит, такая же маленькая ресничка сидела в мозге. А сейчас дышится легко. Ей удалось подковырнуть и вытащить раздражитель.
- Ви? - неожиданный голос брата заставляет её вздрогнуть.
- Привет, Вил, - она слегка шмыгает носом, не смотря на него.
- Ты здесь, - то ли констатируя факт, то ли не веря в то, что видит, говорит он.
Парень садится на траву рядом с сестрой. Они молчат. Долго не смотрят друг на друга. Иллюзия воссоединения семьи говорит всё за них. На какой-то момент, девушка думает, что возможно где-то в параллельной вселенной у неё есть живая мама, прекрасный отец и два любящих брата. Где она просто училась, потом бы просто работала, просто проживала свою жизнь. Возможно, где-то на отдаленных галактиках так и есть. Всё с этим пресловутым «просто» и, до приступов тошноты, банально.
Рони кривовато улыбается, отчего неглубокая ямочка появляется на её щеке.
- Я всё поняла, - тихо говорит Вероника.
- Иногда нужно многое потерять, чтобы усвоить главный урок в своей жизни, - философски замечает старший брат.
- С такими темпами, я скоро Академию Мазохизма открою, - слегка смеётся девушка.
- Отлично! Буду преподавать там английскую литературу!
В школьный двор, с оглушающей музыкой, въезжает Agera RS. Вокруг обладательницы этой машины слухов уже накопилось на хороший том Толкового словаря. Что знают о ней? Сестра Вильяма Магнуссона, преподавателя английской литературы Hartvig Nissens, негласного главаря Пенетраторов. Невеста Кристофера Шистада, директора Schistad Global Industries: Института микробиологии и нанотехнологий. Хорошая подруга и однокурсница Нуры Амалие Сатре. И чего о ней не знают? Почему с ней тесно общаешься преподаватель физкультуры? Из-за чего умер её друг? (некоторые говорят, что в этом виноваты Якудзы) Почему она почти ни с кем не общается? Для чего вся эта аура недоступности и скрытности? И ещё тысяча и один вопрос. Не меньше.
Наконец, показывается фигура Вероники Стод. Волосы собраны в высокий небрежный хвост, солнцезащитные очки скрывают последствия вчерашней вечеринки, светло-голубые облегающие джинсы, чёрная футболка и кожанка. Вокруг правого рукава обвязана белая бандана с кроваво-красными буквами «RIOT».
Сама она не напрашивалась в этот автобус, настояли брат и, черт бы его побрал, женишок. Они решили, что у неё так мало проблем, что повесили на неё главенство Риота, ссылаясь на то, что большей бунтарки, чем она - не найти. (И она всегда будет под чутким присмотром Вильяма)
Она старалась не привязываться ни к кому, а в сухом остатке - стала неотъемлемой частью жизни многих людей. Настолько многих, что если она исчезнет, то причинит слишком много боли.
Каждый из Пенетраторов здоровается с ней, приобнимают, целуют в щеку. В какой-то момент за её спиной вырастают двенадцать парней с точно такой же рекламой клуба Риота. Среди них - она единственная девушка, что, безусловно, раздражает остальных. Она - сестра Вильяма Магнуссона. Иначе и быть не могло.
Девушка, в очередной раз, закатывает глаза на тупую шутку парней. Фирменная фишка? Да.
- Нет, серьезно! - смеётся Хенрик. - Вы вчера с Шистдом были просто звёздами этой вечеринки, - парень весело толкает девушку в бок.
Чёрная кожанка, будто бы вторая кожа Кристофера Шистада, распахнута. Мол, нате, смотрите, я не капли не изменился; видите?
Светомузыка играет всеми оттенками радуги по его волосам, даже сквозь чёрные линзы солнцезащитных очков (почему он в них? Потому что он так хочет) все видят его взгляд полный страсти и любви, направленный лишь на один объект в его жизни. Алкоголь.
Он делает глоток, смотря на свою девушку. Она общается с Хенриком, то и дело оголяя зубы в улыбке, или закидывая голову назад от смеха. Видит, как Зак Эверли Шелби приносит ей очередную порцию /дозу/ алкоголя.
- Крис Шистад и долгие отношение, - слышит он знакомый голос над своим ухом. - Долгие отношения и Крис Шистад, - даже в свете софитов её волосы всё так же /как и раньше/ отдают ярко-рыжим отблеском.
- Эва Мун и алкоголь, алкоголь и Эва Мун, - парирует Шистад, ловя на себе вопросительный взгляд Стод. - Твоё здоровье, - делает очередной глоток, начиная двигаться в такт музыки. Мун подхватывает его игру.
- Что ты строишь из себя? Мы все знаем твою натуру отъявленного мальчика-блядуна, - скалится она, расстегивая две пуговицы светло-зеленой рубашки, плотно облегающую талию и грудь девушки.
- Она тоже знает мою репутацию, крошка, - Кристофер проводит языком по контуру своих губ, в то же время, пока его большой палец проводит по контуру скулы собеседницы.
- Н-да? - девушка подвигается ближе к его руке.
- А я не знал, что ты стала настолько общепитом… - протягивает Шистад, понимая, что уже и не помнит её фамилию. - Как твоя фамилия, кстати?
- Не притворяйся, Шистад! - она резко отдёргивается от него. «Общепит» начинает проявляться на её коже, под кожей, на органах. Общепит.
Ну и кем ты стала, Эва Квиг Мун?
Шистад весело врывается в центр танцпола. Он выглядит собой: не отказывается от внимания дам, свободно разговаривает с ними, приобнимает за талии и, иногда, может прошептать что-то на ухо. На этом всё. Не позволяет ни одной к нему прикоснуться, останавливает, когда его выводят на провокацию верности. Он мудак, каких стоит поискать. Он не может отказаться до конца от девушек и оставить в своей жизни только одну (глазки есть у всех, смотреть не запрещается никому). Его душа прогнила, таит в себе полчища чертей. Кристофер Шистад - не лучшая кандидатура для семейной жизни. Но именно Кристофер Шистад не бросит тебя, как тряпичную куклу в воду, если начнёт тебя уважать, если ты поселишься в его гнилой душе и приглянешься рогатой орде.
