Лиар приблизительно представлял, хотя и ничего не знал о детстве братьев.
— Рэмзион не ценит чужие жизни, он и свою-то не ценит. Он рос настолько озлобленным, изворотливым и хитрым, что даже мне становилось не по себе. Наверное, он бы совсем голову потерял от своего яда, но встреча с Дарионом все изменила. Рэмзион был восхищен им, — с улыбкой произнес отец. — Успокоился немного, оттаял. А потом я встретил твою маму. Влюбился с первого взгляда. Время, проведенное с Элизой, было самым счастливым в моей жизни. А ты был нашим долгожданным ребенком, самым желанным. Наверное, поэтому мы тебя и баловали так.
Лиару было стыдно перед братьями за это. Отец всегда относился к нему иначе, с большей теплотой и любовью. Да и мама, пока была жива, окружала его заботой и вниманием.
— Знаешь, я ведь боялся, что твои братья попытаются тебе как-то навредить, — продолжил отец. — Поначалу они холодно относились к тебе. Элиза пыталась наладить с ними отношения, но и Дарион, и Рэмзион уже были настолько закаленными и замкнутыми мальчишками, что ей ничего не удавалось сделать.
— Я бы на их месте ненавидел еще одного твоего отпрыска, — произнес Лиар.
— Я и сам не понимаю, почему они приняли тебя, причем оба. Ты рос таким живым озорным мальчишкой, таким жизнерадостным и счастливым, что тебя сложно было не любить.
Лиар невольно вспомнил вечно хмурого парня Дариона, к которому постоянно приставал в детстве с просьбой научить драться, улыбчивого, но хитрого Рэмзиона, который так виртуозно показывал фокусы и обманывал служанок, если хотелось сбежать из замка на озеро.
— Мы с Элизой были такими счастливыми, поэтому, когда твоя мама умерла, мне казалось, я сойду с ума от горя. Она не была моей парой по природе, но я любил ее не меньше, чем если бы нас связывали узы пары. Я знаю, что такое боль от потери любимого человека, Лиар. Но даже зная, что меня ждет эта боль, я бы все равно тогда согласился любить ее, потому что это прекрасное чувство. Самое прекрасное, что есть в нашей жизни. Оттого я и рад, что ты способен услышать свое сердце. Ты самый удачливый мой ребенок, — оптимистично закончил отец.
— Ты знал, что я встречался с Ники? — тихо спросил Лиар. У них с отцом очень редко были откровенные разговоры, поэтому он чувствовал себя неуверенно.
— Надо быть слепым и глухим, чтобы не заметить твоей влюбленности, — вновь улыбнулся отец. — Ты весь светился. Я был рад за тебя, но когда узнал о том, кем является твой возлюбленный, то пожелал немедленно отправить его на седьмой уровень, но Райн отговорил. И теперь я даже не знаю, что это было — заботой о тебе или продуманным ходом в его ловушке. Но, так или иначе, я закрыл глаза на ваш роман.
Мысль о том, что Ники мог оказаться на седьмом уровне, вызывало дрожь по телу, несмотря на его предательство.
— Ты совсем не глупый, Лиар. И если ты доверился ему, значит, он того достоин, — внезапно произнес отец, чем окончательно ошарашил.
— Он соучастник заговора, который использовал меня, чтобы подобраться к трону. Он собирался меня убить.
Слова жгли язык, но они были правдивы. Как бы Лиар ни хотел оправдать Ники, он трезво смотрел на реальность, которая развела их по разным сторонам.
— Но не убил. Как не убил и Рэмзион. Я это говорю к тому, что твой мальчишка жив. А пока есть жизнь, есть и возможность все исправить. Думаешь, я не вижу, как ты маешься из-за него? Тебя едва ли не каждый день видят на границе с шестым уровнем. Отдай его Дариону.
— Зачем? — напрягся Лиар.
— Не на седьмой уровень, а в Пристань, в качестве исправительных работ. Убьем сразу двух зайцев. Ты успокоишься, когда поймешь, что твоему мальчишке ничего не угрожает. А супругу Дариона будет компания. Может, быстрей так оттает.
— Твоя прагматичность, как всегда, поражает. Не боишься, что они снова придумают что-нибудь?
— Они не настолько глупы, — отмахнулся отец. — Если уж на них обратили внимание мои сыновья.
Лиар уже и сам долгое время искал решение проблемы. Он ненавидел рыжего предателя, но боялся за него. Каждую ночь просыпался в холодном поту оттого, что с Ники может что-то случиться в тюрьмах шестого уровня. Лиар хорошо знал, что над заключенными порой издевались и сокамерники, и охрана.
— Думаешь, у Дэя и Джейми может что-то получится? — перевел он тему.
— Этого мальчика признал Храм Нептуна, кто мы такие, чтобы оспаривать решение предков? Если Дарион научится слушать свое сердце, у него все будет хорошо.
— А Джейми? Тебя не настораживает, что тот, кто лишил тебя сил и убил своего отца, снова вернется в нашу страну? Мне он уже не кажется тем безобидным мальчиком, который попал сюда в первый раз.
— О да, — рассмеялся Фэйтон. — Мои сыновья постарались на славу. Все в меня пошли, остолопы.
— Отец, я тебе о серьезных вещах говорю, — закатил Лиар глаза, не разделяя веселье отца.
Ему было стыдно за свою жестокость к Джейми в первую брачную ночь, но жалости к нему он не испытывал. В последнюю их встречу Джейми уже не был пугливым зайцем, трясущимся лишь от одного их присутствия. А если верить слухам, то омега и вовсе становился серьезной опасностью. В тихом омуте, как говорят, черти водятся.
— Чего ты опасаешься? Что он начнет мстить нам?
— Не говори мне, что мои опасения беспочвенны. Этот омега каким-то невероятным образом из Северных Лесов оказался в Поднебесной, и не где-то на ее границе, а в самом ее сердце, в замке, который охраняется так, что мне бы пришлось с многотысячным войском штурмовать его. А у него не было войска. Как он сумел пройти? Как смог убить одного из величайших магов современности? Эдмунд был равен тебе по силе, а тут вас обоих уделал какой-то омега с минимальными духовными силами!
Лиара уже начинало злить то, что все вокруг так беззаботно относятся к Джейми. Не понимают угрозы.
— Так не зря же судьба выбрала его в пару Дариону, — невозмутимо ответил Фэйтон, словно его нисколько не волновал тот факт, что виновник потери его магии вскоре снова будет на их земле. — Тебе нужно отдохнуть. Ты начинаешь видеть опасность там, где ее нет.
— Отлично, просто отлично, — раздраженно ответил Лиар, допивая залпом весь бокал.
Он не спорил с отцом. Ничего больше не говорил ни этим вечером, ни следующим утром, когда отправился на вокзал.
Казалось, все повторяется снова. Путь до вокзала, частный проход. Только Азу больше не рвется вперед, а едет медленно, словно заразился тоской хозяина. Хотя его любовь тоже оказалась предателем, как ни грустно бы было это вспоминать.
В этот раз Лиар сам позаботился о том, чтобы и духа журналистов не было. Никто не посмел ослушаться. Вокруг вокзала словно военная зона, и призрак не просочится через оцепление. А ведь совсем недавно он вот точно так же шел встречать свою навязанную невесту.
На перрон Лиар прибыл вовремя — лучевой поезд только-только прибывал, сверкая боками в лучах красного солнца. Вокруг не было толпы советников и зевак, желающих посмотреть на омегу. Лишь тишина, солнце и ветер, играющий со знаменем Ночных Глубин на шпиле.
Дурное предчувствие не оставляло Лиара ни на мгновение. Он не хотел в это верить, но ему казалось, что в этом поезде к ним возвращается их погибель. Отмахнувшись от безосновательных волнений, Лиар проследил взглядом за поездом, который сбросил скорость и медленно остановился, выпуская дым от спрессованных колодок с негромким шипящим звуком. Первым, кого в этот раз увидел Лиар, был Дарион. Брат не выглядел ни счастливым, ни радостным, да и в целом по его выражению лица невозможно было понять о том, как прошла его встреча в Поднебесье, успел ли он добраться до Триса и Вэя, смог ли вернуть свою пару.
Сойдя на перрон, Дарион отошел немного в сторону, и с поезда спустился Джейми. В этот раз он был в мужской одежде небожителей, которая одновременно и подчеркивала его хрупкость, и намекала на то, что с ним лучше не ссориться. От того трясущегося в страхе существа, который приехал сюда в первый раз, не осталось ничего. Джейми сошел уверенно и статно, как и полагается королевской особе, словно не боялся больше ничего на свете. Его хвосты, теперь уже почему-то однотонно-серые, не висели безжизненными рудиментами, в них словно появилась некая сила, которой и быть не должно.
