И как бы там ни было, он вряд ли смог бы назвать своё нынешнее положение иначе, нежели отчаянным — ведь даже добраться до последней порции зелья ему бы сейчас никак не удалось.

Но, несмотря на всё это, услышав поблизости чьи-то шаги, Лейф подобрался и открыл глаза, размышляя, что придумает для него зеннавиец на сей раз. Однако, вместо этого с изумлением понял: к месту его мучений приближалась одна из ташайских жриц. Причём именно та, которую он уже успел приметить среди прочих змеепоклонниц особо: внешне девушка чем-то неуловимо отличалась от прочих туземок. Хотя узковатые и раскосые глаза на округлом личике с тонкими чертами не добавляли ей сходства с жителями континента, Лейф мог бы поклясться, что перед ним какая-то странная метиска, а не чистокровная ташайка.

А тем временем девица решительно поднесла к губам Лейфа большую флягу и на вполне разборчивом эдетанском бросила:

— Пей.

Лейф, которого жажда мучила уже давно, противиться не стал. Только немного удивился, что жрица самолично стала возиться с пленным — ему казалось, что своей готовностью к смерти эти женщины обеспечивали себе положение, позволявшее не заниматься грязной работой.

Но, ка бы там ни было, тепловатую воду он покорно глотал, пока девица не убрала флягу, и с той же бесцеремонностью не сунула ему под нос кусок кукурузной лепёшки, скомандовав:

— Ешь!..

— Прямо здесь? — всё-такиосведомился Лейф, кивнув в сторону трупа. — Не самое удачное для этого место, вам не кажется, госпожа?.. И, может, вы хотя бы развяжете мне руки?

— Не пререкайся со мной — ешь или умирай с голоду, — прошипела она. — Я и так делаю для тебя больше, чем стоило бы.

— Можно поинтересоваться, зачем?..

— Ты ведь хочешь жить, церковник?

— Я не церковник! — заорал не выдержавший наконец Лейф.

— Для тебя бы лучше, чтобы ты был именно им — трусливый бродяга мне не нужен, а вот воин вашего бога… Ну, так выслушаешь меня или снова станешь отпираться?

«А, к дьяволу!.. — подумал Лейф. — Как будто у меня есть другой выход… Если ей зачем-то понадобился Гончий, придётся его изобразить — едва ли так уж сложно будет это сделать для дикарки. Да и мне всего-то надо завоевать её расположение достаточно, чтобы мне развязали руки, а уж там… Хотя бы если и умру, то быстро».

— Да… Да, госпожа. Говорите, прошу вас.

***

С силой брошенный амулет приземлился в самую гущу повизгивавших тварей.

Грохнуло, полыхнуло, и пара из них разлетелась неаккуратными клочьями, а ещё нескольких объяло яркое пламя. Нелегальные «побрякушки» Лейфа, оказались на диво мощными, хотя Рихо и опасался их использовать, пока чёртовых выползков Бездны не стало слишком много. Но теперь, когда они ринулись из джунглей всей сворой, любые средства казались хороши.

Радуясь передышке, которую дал ввергший тварей в некоторое замешательство взрыв, Рихо подумал, что хотя бы пару амулетов стоит сохранить, чтобы потом отдать их Андре: если у местных умельцев получилось изготовить нечто подобное, тот и подавно сможет. Главное, чтобы при этом не угробил себя и окружающих.

Пара осмелевших чудовищ всё-таки рванулась вперёд, пока остальные застыли на месте, издавая нечто среднее между рыком и скрежетом. И Рихо, быстро шарахнувшись в сторону, успел полоснуть одну из тварей по раздутому боку, из которого тут же хлынула чёрная зловонная жидкость.

Подобных существ — размером где-то с крупного волка, с длинными туловищами на относительно коротких ногах и узкими мордами с едва ли не по-крокодильи вытянутыми челюстями — Рихо видел впервые. Но в очередной раз убедился: порождения Бездны отличались как разномастностью, так и неизменной отвратностью. Одни костяные отростки по обеим сторонам от хребтов, неприятно напоминавшие вывороченные рёбра и полупрозрачные, лишь кое-где прикрытые чёрным пушком шкуры, под которыми виднелись внутренности, уже делали тварей на диво уродливыми.

Однако, Рихо радовало, что особой прытью мерзкие бестии не отличались. Похоже, бешеная жажда крови присущая всем хищникам Бездны, гнала тварей вперёд, но пребывание в чужом мире, где они оказались заперты после разрушения портала, не пошло им на пользу. Они выглядели заторможенными и нападали куда более неуклюже, чем недавние «крысы» встреча с которыми закончилась для отряда церковников столь плачевно.

Нынешняя же схватка скорее вышла изматывающей, нежели яростной. И, отсекая для надёжности голову последнего уродца, Рихо подумал, что почти соскучился по этой части своей службы — честному бою с однозначным злом, безо всяких неразрешимых дилемм и неизбежных жертв. И без вездесущей политики, то и дело перекрашивавшей врагов в союзников, а преступников — в невинных жертв произвола, заставляя Рихо чувствовать себя тупоголовым болваном, не способным заучить правила игры, вроде бы простые, но меняющиеся слишком стремительно и непредсказуемо.

Теперь же Рихо мог действовать привычными методами, и это вернуло ему хоть какую-то уверенность. Даже несмотря на смертельную усталость и странную слабость, так и не отпустившую после инцидента с зеннавийской ловушкой. Пожалуй, если бы он ещё знал, что Ноэми выживет и не останется калекой, то оказался бы почти счастлив. Но именно из-за раненой девчонки, которая так и не пришла в себя, возвращался в лагерь с тревожным чувством.

И оно только усилилось, когда оставшийся охранять Ноэми рядовой кинулся Рихо навстречу.

— Сектантка очнулась, господин Агилар, — объявил молодой эдетанец с довольно обескураженным видом.

— Как она? — тут же требовательно спросил Рихо, почуяв подвох во вроде бы радостном известии.

— Хорошо. Прямо даже слишком.

— Слишком?.. Что это, чёрт возьми, значит?! Говори толком!

— Она… Руки её… Да вы лучше сами гляньте, господин Агилар, — вконец замялся парень.

Недовольно глянув на подчинённого, Рихо всё же последовал его совету. Он быстро нырнул в сооружённое из пары полотнищ холстины подобие палатки, которое служило пристанищем для Ноэми, и тут же увидел девчонку сидевшей на устроенной для неё постели.

Ноэми выглядела растрёпанной и как будто ещё более исхудавшей. Но при этом — вполне спокойной и уж точно не мечущейся в бреду или подвывающей от боли, какой её уже привык видеть Рихо в последние дни. И, к тому же, с её пристроенных на коленях ладоней оказались начисто содраны повязки.

— Ноэми… — нерешительно спросил он. — Ты как?..

— Нормально… Наверное, — она как-то странно дёрнула плечом, а потом вдруг добавила: — Рихо, скажи… Это что… это теперь так и останется?.. — и протянула руки к нему.

Тот коротко вздохнул — зрелище, конечно, было впечатляющим. Ладони девушки густо покрывали розоватые вспухшие рубцы и рытвины шрамов, окружённые стянутой кожей.

Но куда больше впечатлял не их вид, а то, что образовались они на месте ран за несколько часов.

— Нет, думаю, нет, — проговорил Рихо, пытаясь скрыть своё смятение. — Старые шрамы всегда выглядят менее заметно. Так что пройдёт время, и…

— Но полностью они не исчезнут?.. — требовательно перебила его Ноэми.

— Чары Светлых целителей убирают такие отметины практически бесследно, — попытался утешить её он. Хотя и не был уверен, что сказанное им относится к следам от столь странной магии. — Так что, думаю, тебе не придётся ходить с ними слишком долго.

Ноэми только вяло кивнула ему, продолжая разглядывать свою изуродованную кожу, а потом, всё тем же ровным тоном, спросила:

— Сколько я лежала… тут? И где мы вообще?

— Трое суток. А так — почти там же. Мы недалеко от поселения.

— Трое суток? — Ноэми вновь недоумевающе уставилась на свои ладони. — Но, руки… Я же помню!.. Неужели то, что я видела — правда?!

Рихо вздрогнул, тут же вспомнив собственную бесследно исчезнувшую рану и чёртов кошмар. «Защити её», — но как он сможет это сделать, если они оба уже отмечены Бездной?! Едва ли та окажется столь щедра, чтобы не взять за свою помощь плату сполна!.. Но постаравшись успокоиться, чтобы не перепугать собеседницу ещё больше, мягко спросил её: