Но едва Тийя успела подумать об этом и ухитриться пнуть церковника по щиколотке, как новая вспышка боли пронзила её насквозь. Вместе с кинжалом, вошедшим в живот. Тийя не выдержала: утробно взвыла, слыша собственный крик словно бы со стороны. И, ощутив, что ноги её больше не держат, навалилась на противника всем телом.

Она чувствовала, как лезвие всё глубже входило в плоть, а во внутренностях словно бы разгорались десятки углей. Но всё ещё отчаянно цеплялась за Роэльса, надеясь, что сумеет задержать его хотя бы на несколько мгновений… Кажется, Тийе это и впрямь удалось, прежде, чем церковник смог отшвырнуть её в сторону.

А падать на пол оказалось совсем не больно. Хотя, может быть, Тийя просто не заметила новой боли за сжигавшим её изнутри огнём. Тем, который она силилась погасить, прижимая ладони к тёплой липкой ткани изрезанной туники… Но почему же всё стало таким мокрым, если она горела? Почему перед глазами было так черно?.. Темнота становилась лишь гуще и плотнее. Она смыкалась над головой, как бездонный океан. И горячие волны утягивали Тийю всё глубже. Туда, где даже громкие голоса неподалёку постепенно стихали, отрезанные от неё водной толщей.

***

Этот день для Кеару ничем не отличался от всех тех, что тоскливой чередой тянулись в лазарете Чёрной Крепости. Серая пелена яви, наполненной болью и ненавистью к себе, сменялась для него чёрными провалами сна. Разве что визиты заглядывавшего пару раз командира Сагредо несколько скрашивали безрадостное существование.

А Кеару вынужден был признаться себе: он с нетерпением ждал их. Хотя понимал — на самом деле ему следовало бы стыдиться. И того, что столь сильный воин видит его в таком жалком состоянии, и собственных раздумий о чём-либо, кроме достойной смерти. Но как он ни пытался запретить себе подобное, мысли всё равно упорно возвращались к командиру Сагредо: до сих пор вызывавшему у него восхищение, но очень странному человеку. Тому, который почему-то до сих пор смотрел на Кеару с сочувствием, но безо всякого презрения.

Однако же, ночами ждать визита Сагредо Кеару точно не приходилось. Может, отчасти ещё и поэтому тёмное время суток казалось ему куда более тягостным, нежели светлое. Некому и нечему было отвлечь его от мрачных размышлений. А они неизбежно сводились к скорому приезду господина Агилара и тому, что опекуну никак нельзя видеть своего воспитанника мерзким калекой… После всего этого приходивший часто только к рассвету сон казался благословением, даже если был полон кошмаров.

Но сегодня задремать Кеару попросту не дали. Сначала, уже погружаясь в бездумную темноту, он вынырнул из неё, услышав неподалёку странный шум и, кажется, даже чей-то быстро оборвавшийся вскрик. А потом дверь в палату распахнулась, и по дальней стене заплясал желтоватый круг света.

Порог переступили три чёрные фигуры. Две из них выглядели высокими, определённо мужскими. Но к постели Кеару кинулась, не замедляя шаг, третья — укутанная в длинный плащ и с большим масляным фонарём в руке.

— Кеару, — женщина — теперь уже это-то можно было сказать точно — опустилась на колени перед кроватью. Отставила фонарь так небрежно, что он зашатался, чуть не опрокинувшись, и сбросила с головы капюшон. — Кеару, я так и знала, что это ты, братец!

В полумраке он видел блестящие тяжёлые пряди её вьющихся волос и, не слишком отчётливо, резковатые черты красивого лица. Изменившиеся, но всё же — узнаваемые, пусть скорее и по наитию.

— Тамиса, — выдохнул Кеару и вцепился в её предплечье, когда сестра склонилась над ним. Ровно так же, как когда-то хватался за её юбки, спасаясь от злых деревенских собак или побоев старших жён отца. — Ты!.. Но как…

— Что же они сделали с тобой, — Тамиса до боли сжала его пальцы, прежде чем поднести их к холодным губам. — Мрази, вонючие восточные шавки! — прошипев последнюю фразу, она отвернулась.

Но Кеару успел увидеть, что её щёки сделались блестящими от слёз. И почему-то эта жалость не казалась ему позорной. Может, оттого, что она исходила от женщины… Или же Тамиса до сих пор осталась ему слишком близка, чтобы стоило её стесняться.

— Ладно, ничего, — сестра наконец отпустила его ладонь и легко поднялась с пола, — наш Владыка силён, а я… Я теперь его посвящённая жрица. Мне ведомы многие тайны. И будь я проклята, если сила Тшиена не исцелит тебя!

Это были простые слова. Не заклятие, не ритуальное песнопение. Но Кеару показалось, что они мгновенно обратили сердце в его груди в холодный, колющий изнутри кусок стекла. А потом точно такими же ранящими осколками набили горло, не давая говорить и дышать.

Тамиса — посвящённая жрица Тшиена!.. Его сестра — пособница самых страшных врагов, едва не убивших недавно господина Агилара. Тех, с кем он сам поклялся сражаться, служа Церкви Троих… Можно ли представить хоть что-то хуже?!

А вот саму Тамису это, видимо, нисколько не смущало.

— Берите его и уносите, — холодным тоном приказала она двоим мужчинам, всё это время молча простоявшим у двери. — И осторожнее! Если угробите моего брата, я лично выпотрошу вас на алтаре!

Но на её спутников, похоже, угроза не произвела особого впечатления.

— Не волнуйтесь, госпожа, — лениво бросил один из них. — Ничего ему не сделается.

— Нет! — чувствуя, как раны вновь резануло болью, а внутри что-то словно бы оборвалось, Кеару всё же приподнялся в постели. — Нет, Тамиса я не могу пойти с вами! Я… я теперь молюсь Троим. А ты, Тамиса… Ты сгубила свою душу!

— Глупый братец, — она только покачала головой, опустив ладони на плечи Кеару и заставив его лечь обратно. — Глупый, не вреди себе ещё больше.

Он почувствовал, что по коже разлилось тепло. Оно унесло боль, но одновременно лишило Кеару последних сил. Однако же почему-то при этом ему стало так хорошо и спокойно, как едва ли было хоть когда-то раньше… Разве только невозможность пошевелиться — хотя бы двинуть пальцем, приоткрыть веки — на мгновение показалась жуткой. Но страх промелькнул и растворился в белом дымчатом коконе, окутывавшем Кеару всё плотнее.

— Никакие Трое не сделают тебя прежним, братец, — ещё успел услышать он прежде, чем все слова — и мысли — стёрлись из его сознания. — А мой господин — сможет. И тогда ты точно поймёшь, на чью сторону стоит встать.

========== Глава 26. Пределы везения ==========

Расхлябанная наёмная повозка медленно тащилась по вечерним улицам Хайнрихштадта, поскрипывая всеми сочленениями. Но на возмущения Дирка, усевшийся рядом с ним на жёсткое сидение Андре возразил, что, мол, найти хоть какое-то средство передвижения в столь поздний час — уже удача.

Однако же, в любом случае путь до предместья Хайнрихштадта, где, судя по добытым Андре сведениям, жил бахмийский целитель, предстоял неблизкий. И, глядя на проплывающие справа от него улицы и здания, Дирк волей-неволей вернулся к невесёлым размышлениям.

Сегодняшний уже почти завершившийся день всё-таки выдался слишком безумным. Мало было новостей о двойном предательстве Мелани, так ещё и на ум постоянно лез диалог с Сагредо. От этого разговора у Дирка осталось чёткое ощущение, что командир Чёрной Крепости слишком легко согласился отправить его в погоню за Даресом. И чуть более смутное — что Сагредо не то сделал его пешкой в какой-то крупной игре, не то попросту отослал подальше, чтобы не путался под ногами. Пожалуй, Дирк, даже не знал, какой вариант разозлил бы его больше… А ко всему этому примешивались мысли о беседе с Тийей, подкараулившей его во дворе крепости, и том, что именно рассказала чернокожая колдунья. Ну почему, чёрт возьми, проблемы не могли сваливаться на него как-то более постепенно?!

— Послушай, Хейден, — уже привычно ехидный голос Андре вернул Дирка к действительности, — пока мы не добрались до места, хотелось бы кое-что прояснить… Я понятия не имею, кого сейчас Фаид держит у себя в охране. Может, парочку магов из Ковена, а может — и ташайских жриц, с него станется. Но одно знаю: у его стражи, наверняка, при случае хватит и сил, и наглости отправить нас обоих к Престолу Троих.