Рихо, между тем, с сомнением посмотрел на Ноэми, но всё-таки нехотя сказал:
— Ладно, оставайся. Но никуда не лезь и вообще не отходи от меня, поняла?
Она кивнула. А когда Рихо подошёл к так и оставшемуся лежать на земле Ансу, отстала от своего спутника на шаг. Лидер ташайцев, пусть и поверженный, но живой и буравящий её взглядом тёмных глаз, всё ещё вызывал у Ноэми оторопь.
Однако первое «приветствие» Ансу оказалось предназначено вовсе не ей:
— Тиррский ублюдок! — обнажив крупные желтоватые зубы не то в болезненной улыбке, не то попросту в оскале, он окинул издевательски-оценивающим взглядом Рихо.
Последний же лишь спокойно заметил:
— Какая проницательность с твоей стороны, ташайская мразь, — и пинком откинул в сторону копье, лежавшее поблизости от Ансу.
Ноэми ожидала застать своего врага умирающим и корчащимся в агонии. Но теперь видела, что Ансу даже умудрился сесть, привалившись спиной к ближайшему дереву. И пусть то и дело кривился от боли, но всё-таки продолжал казаться Ноэми опасным.
Встретившись с ним глазами, Ноэми тут же отступила за спину Рихо. Тот же невозмутимо продолжил разговор с Ансу:
— Может, ты ещё будешь и так любезен, что ответишь мне, какого дьявола вы тут творите?
— Что именно ты имеешь в виду, церковник?.. И, кстати, ты нашёл мой подарок — тот, с потрохами одной визгливой жирной сучки? Понравилось тебе, а?!
— Трупы твоих подгнивших сородичей смотрятся куда лучше. Как и дырка в твоём брюхе.
— Я хотя бы умру не напрасно. А вот ты точно зря пришёл сюда со своими вшивыми дружками, выродок! Здесь вы и сдохнете, когда наш бог обретёт своё былое могущество! — выкрикнул Ансу.
Ноэми вздрогнула, так и не сумев определить, что звучало в его голосе сильнее — злоба или боль. Вот только такая вспышка ярости, похоже, впечатлила лишь саму Ноэми, но отнюдь не Рихо.
— Вот это уже интересный разговор, — удовлетворённо кивнул он. — И госпожа Бернар вам тоже понадобилась для вашего бога? Зачем именно?
— А с чего ты подумал, что я скажу, церковник? — Ансу лишь усмехнулся в ответ. — Чем мне пригрозишь — пытками, костром?.. Смешно. Умирающему это не страшно.
— Ты ещё не умер. И, судя по вашей дикарской живучести, наверняка проживёшь ещё несколько часов. Поверь, я сумею сделать их очень увлекательными. Настолько увлекательными, что смерть покажется тебе желанней всего на свете, — слова Рихо звучали вкрадчиво, почти ласково. Но от их смысла Ноэми снова пробрала дрожь, пусть даже жалости к Ансу его бывшая пленница не испытывала вовсе. — Ты будешь скулить и умолять о ней. Непременно будешь, не сомневайся. Есть то, что стерпеть просто не в человеческих силах. Во всяком случае, за десять лет службы я что-то не встречал таких, чтобы стерпели… Но, знаешь, я охотно опущу эту не особо приятную нам обоим часть. Если ты, конечно, ответишь на несколько вопросов… Тогда после ты уйдёшь к своему богу так быстро, что ничего и не почувствуешь. Обещаю.
— Лучше ползи в свою вонючую нору и лижи у себя под хвостом, тиррская шавка!
— Жаль. Я-то думал, ты умнее, — хмыкнул Рихо, тут же обернувшись к стоявшим чуть поодаль рядовым: — К дереву его привяжите! Вон то подойдёт… Да поаккуратнее, этой сволочи ещё рано помирать! — А потом, обернувшись к Ноэми, снова опустил руку ей на плечо и сказал: — Тебе стоит уйти. Поверь, про твоего отца я тоже обязательно с ним потолкую.
Та судорожно сглотнула. Уйти действительно хотелось. Хотелось в принципе бежать отсюда без оглядки, и как можно скорее забыть обо всём увиденном. Однако же, Ноэми пересилила себя и твёрдо сказала:
— Нет. Я останусь. Это касается и меня!
— Именно поэтому я непременно расскажу тебе всё, что узнаю, даю слово, — Рихо пристально смотрел в глаза Ноэми. — Но сейчас ты уйдёшь. Тебе не нужно тут оставаться.
— Потому что я женщина, да?! — начала закипать она. — Только вот беда, я только что видела, как тут убивали людей! И тех, кого вряд ли можно так назвать — тоже! Почему…
— Потому что я буду не убивать. Во всяком случае — не сразу. И твоё счастье, что ты понятия не имеешь, чем конкретно я стану заниматься. Никому на это любоваться не стоит, будь он мужчиной или женщиной, — голос Рихо по-прежнему был тихим и глуховатым.
Ноэми эта невозмутимость отчего-то особенно задела. И следующие фразы она выплёвывала уже с расчётом хоть как-то расшевелить треклятого бесчувственного болвана:
— А тебе оно и нравится, да?! Такая власть — мучить, калечить, уродовать… Небось чувствуешь себя самим мидландским императором и бахмийским султаном в одном лице!..
Пальцы Рихо неожиданно сильно сжали её плечо, и Ноэми подумала, что, возможно, поступила не слишком умно. Злить вооружённого и распалённого недавним сражением мужчину было, пожалуй, не лучшей затеей.
Но через мгновение Рихо просто отступил в сторону, мотнув головой:
— Бессмысленный разговор. Можно подумать, если я заявлю, будто подобное ненавижу, что-то изменится. И наш ташайский друг выложит всё сам, проникнувшись моими терзаниями. Ян, уведи отсюда госпожу Бернар, — обратился он уже к одному из своих людей, закончивших с не особо сопротивлявшимся Ансу. — И лучше держитесь поблизости. Гляди в оба — вроде живых тварей не осталось, но мало ли…
— Хорошо, господин Агилар, — ответил Ян, крепко взяв Ноэми под руку.
Ноэми дёрнулась было, но поняла, что тягаться в силе с церковником оказалось бессмысленно. При желании Ян, которому она едва доставала макушкой до груди, мог бы без усилий перекинуть её через плечо и отправиться к нужному месту уже так. К тому же Рихо попросту повернулся к ним спиной, ясно показав, что обсуждения окончены. Да и сама Ноэми чувствовала себя слишком уставшей, чтобы продолжать спор.
…Когда они с Яном доплелись по тропе до какого-то поваленного дерева, на которое провожатый указал Ноэми широким жестом, предложив присесть, та вздохнула с облегчением. Но ненадолго.
Она уже погрузилась в полусонное оцепенение, подперев голову руками, когда раздавшийся со стороны бывшего лагеря церковников вскрик заставил Ноэми подскочить на месте. Был он коротким и тут же оборвался, сменившись едва слышными отсюда, но едва ли дружелюбными фразами на ташайском. Потом на какое-то время настала тишина, и Ноэми успела успокоиться, но вскоре вновь услышала вопли. Их, не зная что именно происходит, она скорее бы приписала животному или нечисти, нежели человеку. А то, что последовало чуть позже, и вовсе до тошноты напомнило Ноэми услышанный однажды визг свиньи, которую забивали ко дню Восхождения Двоих.
Через какое-то время — Ноэми не смогла бы ответить, прошло полчаса, час или куда больше — она всё же не выдержала. Вскочила, чтобы броситься прочь: куда угодно, только бы не слышать этого. И не думать о том, что же этот мерзавец делает с человеком, да ещё таким сильным и гордым, раз тот начал издавать подобные звуки. Но, разумеется, сбежать ей не дали. Ян бесцеремонно усадил Ноэми обратно и, кажется, что-то сердито ей выговаривал. Вот только она ничего не могла разобрать, словно бы в уши напихали ваты. Продолжала слышать лишь крики — те звучали будто бы внутри головы.
Потом Ноэми всё-таки вывернуло у корней ближайшего дерева, отчего ей сделалось отвратительно стыдно перед бесстрастным Яном. Но, когда она напилась тепловатой воды из протянутой им фляжки и слегка умыла лицо, Ноэми стало чуть легче. И даже ощущение того, что во вроде бы привычной душной влажности джунглей сделалось вдруг нечем дышать, исчезло. А чуть погодя окончательно стихли и крики. «Может, он уже мёртв, — подумала Ноэми, вспоминая злое и надменное лицо Ансу. — Очень надеюсь, что всё-таки мёртв… Пусть и не стану просить Троих принять его душу».
Правда вот Рихо пришёл к ним далеко не так скоро после этого, как Ноэми предполагала. Когда тот всё же появился из зарослей, она вскочила, пошатнувшись, и сделала шаг навстречу. Однако сразу же попятилась, чувствуя мерзкий запах и видя влажные пятна на его мундире. Теперь Ноэми точно не бросилась бы Рихо в объятия.
