В полутёмный подвал, чьи заплесневелые камни разили гнилью, к которой примешивался сгустившийся в воздухе запах крови. К разрубленным телам Несущих Истину на полу и бледному лицу прикованного к стене Габриэля. В его глазах Рихо тогда видел точно такое же измученное выражение, которое, впрочем, сменилось злой радостью, стоило их взглядам встретиться. А спокойное: «Ты успел, Рихо. Я знал, что успеешь… Зря эти ублюдки мне не верили», — сорвавшееся с губ Габриэля вдруг сделалось наградой, гораздо более ценной, чем десяток сапфировых звёзд.

Тогда оба они меньше года, как закончили обучение в Обители Терновых Шипов. Пока что никто из них не мог и помыслить о будущей встрече Габриэля с Шайлой, её гибели и заговоре Багряных Стрел. Не случилось ещё вывернувшего им обоим души наизнанку задания в пропитанной ложью и ненавистью Аматерре; бойни у Пёстрой Скалы; поездки в султанат, где Рихо, наверное, впервые по-настоящему понял, как хрупко всё то, что они защищают, и как могущественны их враги. Не было всех тех тайн и славы, крови и грязи, беспредельной верности одних и потрясающей подлости других — всего того, чего сполна хватило в годы их короткой общей карьеры на континенте. Но уже тогда Рихо знал, верность кому для него важнее всех прочих законов. И лишь надеялся, что ему никогда не придётся выбирать между нею и верностью Церкви.

…Сейчас мысли об этом вихрем пронеслись у Рихо в голове, заставив его на миг застыть в нерешительности, убрав лезвие от горла пленницы. И этого вполне хватило, чтобы та рванулась вперёд, с силой впечатавшись лбом в подбородок Рихо, а маленькая ручка с зажатым в ней ножом метнулась к его груди.

***

Алгонна, древняя столица соланнских владений в Закатных Землях, поистине впечатляла. Даже сейчас, когда город уже столетия лежал в руинах, он мог дать неплохое представление о былом величии Царства Двух Океанов. Среди полуразрушенных дворцов из серого камня до сих пор оставались те, что вздымались к небу на десятки этажей, и можно было лишь предполагать, сколь высоки они бы оказались в первозданном виде. Украшавшие здания скульптуры и барельефы, изображавшие сцены не то из легенд и преданий, не то из истории древнего государства, удивляли как тонкостью работы, так и тем, сколь хорошо они сохранились. Закатные Земли действительно оказались подлинной сокровищницей соланнского наследия, и хотя бы поэтому Дарес не жалел, что оказался в этих краях. Пожалуй, прежде чем приступить к осуществлению ритуала, который должен был навсегда изменить судьбы мира, было всё же не лишним прикоснуться к отголоскам той эпохи, чей утерянный блеск Дарес и его соратники собирались вернуть к жизни.

Хотя сейчас, проходя по широким улицам мёртвого города в компании тощего ташайского жреца и сопровождавших того воинов, колдун пребывал в не слишком-то благостном настроении. Удушливая жара этих мест, в полуденный час совершенно немилосердная даже здесь, в предгорьях, докучала ему, как и нывшая рана в животе, которую даже сила Владыки Боли не могла заживить мгновенно. К тому же служитель Тшиена, знакомивший гостя с Алгонной, говорил по-эдетански с отвратительно грубым акцентом, что ужасно раздражало. Дарес, которому языки давались легко, досадливо морщился после каждой второй фразы. Даже речь тупых южных фанатиков не заслуживала, чтобы её так коверкала эта плешивая мартышка.

— И весь наш народ, господин, — снова каркнул жрец, глядя на него из-под круглого зелёного зонта, который держал полуголый прислужник, — будет счастлив послужить возвращению истинного господина мира! Вы легко можете в этом убедиться!

— Разве — весь? — возразил Дарес, расстегнув ещё пару пуговиц своей рубашки. — Я видел ташайцев в Хайнрихштадте и Суллане, и едва ли все они с сочувствием отнеслись бы к вашему делу.

— Это отребье! — надменно заявил его спутник. — Предатели, готовые лизать пятки вонючим заокеанским варварам! — но тут же торопливо добавил: — Конечно же, я не имею в виду вас, господин.

— Плевать, — лениво отозвался Дарес. — Лутецийские колонии всё равно гораздо севернее, а Зеннавия предпочитает продвижение на восток. Ни одна из стран, бывших мне домом, никогда не претендовала на эти земли. И потом, не забывайте, господин… Энхаи, что, когда подлинный владыка смертных вернётся под эти небеса, различия между вами и жителями континента сотрутся. Останутся лишь верные, которые возвысятся, и неверные, что станут прахом под их ногами.

— Разумеется, господин, разумеется, — закивал Энхаи и поспешно перевёл тему: — Угодно ли вам будет осмотреть жертвенные бассейны и арену?

— Не сегодня, — покачал головой Дарес. — Лучше проводите меня в мои покои.

— Как пожелаете, господин.

Покои оказались одним из просторных храмовых помещений с высокими потолками и парой больших окон, которые на ночь предполагалось прикрывать тяжёлыми ставнями. Из мебели тут нашлись лишь сундук, пара низких столиков да широкое, на массивных резных ножках ложе без спинки, застланное пёстрыми покрывалами и парой ягуаровых шкур — прекрасно выделанных, с мягким и блестящим мехом, но всё равно заставивших Дареса брезгливо передёрнуться, когда он вспомнил о гниющих заживо тушах Отмеченных.

Пол покрывали толстые циновки, и Дарес с брезгливой миной попинал край одной из них, прежде чем подойти к окну, за которым виднелись снежные шапки гор, терявшиеся в туманной дымке. Древняя столица была хороша, вот только теперь она оставалась лишь прошлым, пусть даже вызывавшим трепет и восхищение. В настоящем же Дарес вовсе не собирался торчать в пропахших падалью и дикарями руинах дольше необходимого.

Осмотреть Алгонну он смог бы и перед самым ритуалом. А время, оставшееся до него, куда с большим удовольствием провёл бы в цивилизованной Суллане. Уладил бы дела с местной бандитской верхушкой, в чьи круги собирался проникнуть, и заодно развлёкся дрессировкой дочурки Бенуа Аркура. Дарес был уверен, что уже через пару недель она сама стала бы умолять о возможности лизать ему пятки, как когда-то это делал её папаша.

Вот только проклятые лишайные псы в чёрных мундирах опять спутали ему планы!.. Дарес с досадой хлопнул ладонью по широкому подоконнику, чувствуя, как в крови вскипела родная стихия, теперь навечно слившаяся воедино с силой, дарованной ему Повелителем. По камню под рукой колдуна поползли трещины, а стена задрожала, и Дарес усилием воли заставил себя притушить магию — не хватало ещё самому погрести место будущего прохода в Бездну под обломками!.. Но пусть сейчас было не время творить разрушительные чары, ненависть к Гончим грызла Дареса с прежней силой. А вместе с нею — страх и подозрительность из-за того, что он понятия не имел, кто сдал его церковникам. Полбеды, если подобное исхитрилась провернуть маленькая сучка Вивьен, ведь мог быть и кто-то из приближённых, которых он до сих пор считал верными!..

Чем сильнее приближался день, к которому Багряные Стрелы шли годами и десятилетиями, тем чаще на их пути — то мелким, но способным больно ранить ступню камешком, то совершенно непреодолимым горным обвалом — вставали проклятые пёсьи выродки. К счастью, Дарес не имел никакого отношения к случившемуся несколько лет грандиозному провалу Стрел во Вьенне, причиной которого — кто бы мог подумать — стал изнеженный мальчишка-аристократик, за каким-то дьяволом подавшийся в церковное воинство. Да и мальчишку с тех пор уже успела догнать смерть. А точнее — даже то, что было для верного почитателя Троих куда хуже неё… Но зато воспоминания о собственном промахе на востоке Мидланда, где вроде бы поначалу всё шло легко и гладко, до сих пор приводили Дареса в ярость.

Будь он хоть немного суевернее, пожалуй, задумался бы о том, что паскудный офицерик-сосунок украл у него удачу, выжив под его ножом. Дирк Хейден должен был стать первой жертвой Мелани, которая отточила бы на нём способности шпионки и обольстительницы. А его изуродованными останками Дарес собирался украсить городскую площадь, устрашив местное население и в очередной раз продемонстрировав тому бессилие Церкви. Но в итоге всё пошло совсем не по плану…