А с губ Габриэля сорвалось тихое, но прекрасно различимое:
— «Тонка дверь в Бездну, но мы стоим подле неё с мечами…» Прощай, Рихо, — он поднял ладонь, медленно отступая во мрак: — Прощай, и, надеюсь, мы больше никогда не увидимся.
— Нет! — Рихо всё же сделал шаг вперёд, не обращая внимания на пламя и лихорадочно пытаясь сообразить, что бы сказать: — Габриэль, я знаю, что виноват перед тобой и мне нет прощения, но…
— Виноват только я, Рихо. Я… заигрался. Считал, что мне нечего терять. И не подумал, что за ошибки придётся заплатить не только мне, но и моим людям. Не вздумай винить себя, слышишь?
— Габриэль! — снова беспомощно воскликнул Рихо, увидев, как тьма окутывает и словно бы растворяет в себе фигуру его друга. Рванулся за ним, но почувствовал, как что-то удержало его на месте — и чуть не заорал от ужаса, увидев изящную ярко-алую ладонь, вцепившуюся в его правое плечо.
И в следующий миг проснулся, с некоторым смущением поняв, что за плечо его держит хозяйка дома, чьи костлявые пальцы немилосердно впились в руку.
— Господин церковник, — со вздохом отпрянула госпожа Руже, увидев, что Рихо открыл глаза. — Прошу прощения за грубость… Я пыталась вас разбудить, а вы никак не просыпались.
— Ничего страшного, — ответил он, сев в постели.
— Как ваша рана?
— Всё в порядке, уже не болит, — Рихо сказал чистую правду — сейчас он вообще не чувствовал, что вчера ему раскроили ногу зубы «крысы». — Но вы же меня будили не для того, чтобы поинтересоваться моим самочувствием?
— Разумеется, нет, — поджала губы госпожа Руже. — Маг очнулся и хотел вас видеть. Я подумала, что лучше сказать вам сразу, а то кто его знает…
— Вы правильно сделали, — согласился Рихо. — Я приду к нему.
Соседняя комната в доме лекарки оказалась едва ли не меньше той, в которой ночевал Рихо, но, пожалуй, светлее и опрятнее. Правда, куда сильнее обстановки его заинтересовал вид лежавшего на узкой койке Лейфа, который выглядел не более здоровым, чем вчера.
— Явился-таки, — тихо сказал тот, открыв глаза, испещрённые красными жилками лопнувших сосудов. — Ну что, церковник, вижу, вы из джунглей нормально добрались, никто вас не сожрал?
— Нормально, — сказал Рихо, усаживаясь на стоявший возле койки табурет. — Хотя если бы не пришлось тащить тебя, вышло бы лучше. Что с тобой случилось, маг?
— Немного… перестарался, — Лейф закрыл глаза, но его губы по-прежнему кривились в усмешке. — Зато вас впечатлил, верно?
— «Перестарался»? Может, ты не будешь врать, а?.. Что у тебя за магия такая, что её то нет, то сразу много?! Сколько живу, никогда такого не встречал!
— Правду говорят… что вы, Гончие, как репьи, прицепитесь — так не отстанете. Ладно, слушай, — Лейф на какое-то время примолк, видимо, собираясь с силами, но потом всё же заговорил: — Я когда-то был магом не из последних в Ковене, но теперь магии у меня почти не осталось. И пользоваться ею мне не слишком-то под силу. Устроит тебя такой ответ, церковник?
Рихо с сомнением посмотрел на Лейфа, но кивнул. Он понял, что маг явно сказал ему не всю правду, но решил, что давить на него сейчас не время.
— Зато я тебя впечатлил, верно? — хрипло усмехнулся тот, тут же закашлявшись.
— Я и не такое видел, — фыркнул Рихо. Но понял, что сочувствует магу — он и сам ненавидел показывать слабость посторонним и отлично понимал, почему тот из последних сил напускает на себя бравый вид. — И благодарен за помощь, вот только, возможно, тебе не стоило…
— Стоило… Знаешь, неплохо иногда бывает кому-то и вправду пригодиться, — последнюю фразу произнёс словно бы в полусне. Но потом снова распахнул глаза и сказал уже совсем другим тоном: — А теперь, пока я ещё… в себе, у меня, церковник, будет небольшая просьба. Исполнишь?
— Смотря что за просьба.
— Сумку мою возьми сначала, — Лейф слабо махнул рукой, и в указанной им стороне Рихо действительно увидел лежавшую на стуле большую сумку из потрёпанной тёмной кожи. — И найди там внутренний карман, в нём мешочек… тяжёлый, сразу поймёшь, что это он.
Мешочек из грубого полотна и впрямь оказался увесистым.
— Развяжи, глянь, — приказал Рихо Лейф, и тот послушно распустил завязки.
То, что лежало внутри, сначала показалось Рихо похожим на куски тёмного битого стекла, но потом он понял, что перед ним были изумруды — неогранённые, казавшиеся тускловатыми и скучными. Но точно стоившие очень и очень немалых денег.
— Это…
— Ты же понял, да? — ухмылка Лейфа стала шире. — Это товар для неё, для хозяйки. Но, как видишь, я сейчас не сильно-то гожусь, чтобы везти их в Суллану. Поэтому прошу, сделай это за меня.
— Провезти контрабанду, да? — прищурился Рихо. — Ловок ты, маг… слишком ловок.
— А у тебя, бахмиец, есть повод любить имперские власти?
— Я эдетанец!.. Но какое значение…
— Тем более — отомсти им за то, что они захапали вашу бывшую колонию!.. Тебе же это ничего не будет стоить — я бы посмотрел на того, кто вздумает обыскать офицера Гончих.
— Именно потому, что я офицер Гончих, я не могу это взять!
— Тогда просто подумай о том, что, если госпожа Обье не получит камушки и в этот раз, ей не поздоровится, — устало сказал Лейф. — Ты же понимаешь, что в Хайнрихштадте есть люди, которым она обязана?.. И эти люди очень недовольны тем, что товар пропадает. А прощать долги они не привыкли.
Вивьен!.. Вот упоминание о ней действительно заставило Рихо задуматься. Слишком уж слова Лейфа о «непрощающих» людях были похожи на правду. Когда-то по вине Рихо погиб самый дорогой ему человек, а Вивьен он хоть и не считал… близкой, но чужой она для него тоже уже не была. И разве её безопасность не стоила того, чтобы пойти против закона страны, прежний правитель которой приказал убить лучшего из всех людей, которых Рихо когда-либо знал, а нынешний и вовсе пришёл к власти благодаря сделке с Бездной?..
— Ладно, — сказал Рихо, стиснув в ладони мешочек. — Я отдам это госпоже Обье, так уж и быть.
— Вот и славно, церковник… вот и славно. Я начинаю думать, что ты не такая уж и… унылая сволочь, как… мне показалось сначала.
— Не наглей, маг, — проворчал Рихо.
Но Лейф не издал ни звука в ответ, и Рихо понял, что тот опять то ли уснул, то ли потерял сознание.
Вздохнув, он вышел из комнаты, подумав, что в любом случае госпожа Руже позаботится о перетрудившемся маге лучше. И чуть ли не на пороге столкнулся с тут же вытянувшимся в струнку перед командиром Лино.
— Господин Агилар! — широко улыбнулся самый младший член отряда Рихо, на которого тягостная атмосфера, воцарившаяся в поселении, кажется, не действовала вовсе. — Вы приказывали мне прибыть с утра!
— Да, — ответил Рихо. — У меня для тебя будет отдельное поручение — отправишься с посланием к Асторре, ему стоит знать о том, что здесь происходит. А ты парень шустрый, так что задание как раз для тебя.
«И слишком юный, чтобы сдохнуть в ловушке, в которую стремительно превращаются эти отнюдь не райские кущи. Поэтому в случае чего я буду рад, если выживешь хотя бы ты… да простят мне Трое эту слабость», — подумал Рихо, глядя, как Лино кивнул, явно довольный тем, что командир не собирается наказывать его за ночную проделку с Шарлем.
Только когда Рихо вернулся в свою временную спальню, отдал Лино письмо и надёжно спрятал в сумке изумруды, он позволил себе вернуться к размышлениям о странном сне. До тех пор точно было бы рано — стоило ему воскресить в памяти лицо Габриэля, видневшееся сквозь языки огня, как думать о чём-то, кроме ночного видения, он сделался абсолютно не в силах.
Рихо хотел бы, чтобы представшее перед ним ночью оказалось только сном, но понимал — такое маловероятно. Оставалось только понять: пыталась его поймать в свои сети Бездна, с которой он вчера соприкоснулся, или же он всё-таки и вправду видел друга, пытавшегося его о чём-то предупредить. Первое казалось почти очевидным, во второе отчаянно хотелось верить, и Рихо не знал, чего боится больше — поддаться демоническим уловкам или, наоборот, пропустить дарованное ему небесами предупреждение. Он так и не понял, кем была упомянутая его мёртвым другом «она», но никак не мог выбросить странный диалог из головы. Рихо то перебирал в памяти знакомых ему женщин — на ум приходили и Вивьен, и Минна, и даже госпожа Руже, то пытался найти в образе Габриэля из сна хотя бы малейшую фальшь, которая изобличила бы в нём морок, наведённый обитателями Бездны… Но так и не мог сказать ничего определённого на этот счёт.
