— Но, знаете, — на лице Габриэля появилась лукавая усмешка, — я бы, конечно, не был эллианцем… и Фиенном, если бы не попросил о кое-какой ответной услуге.

Чего-то подобного Асторре ждал с того момента, как переступил порог «Бархатной розы». И вполне искренне ответил:

— Я — в вашем распоряжении. Готов служить так, как вы сочтёте нужным, и всем, чем сумею.

— Прекрасно, — улыбка Габриэля стала шире. — Тогда я могу поведать вам одну тайну?

— Разумеется, — ответил Асторре, гадая, что же за секрет ему хотят открыть и каким — пустяковым, приятным или жутким — тот окажется.

Вот только он точно не мог предположить, что дальше Габриэль произнесёт, слегка покачивая бокалом в руке:

— Я умираю. Нет, не смотрите с таким ужасом Асторре!.. Прямо сегодня я к праотцам отправляться не собираюсь, и прятать мой труп вам не придётся. Но три-четыре года в самом лучшем случае — это всё, что мне осталось. Вы, наверное, уже слышали о захвате замка некроманта Вэона?

— Да, слышал.

— Ну вот, мне там немного не повезло. Дорогой и ныне покойный хозяин этого чудного места швырнул в меня одним занятным проклятьем. Пока оно просто жрёт мои силы, но со временем гарантированно прикончит.

— Я уверен, что в госпитале Обители Терновых Шипов…

— Там уже определённо сказали, что сделать ничего не смогут, — в голосе его собеседника проскользнуло напряжение. — Бросьте, Асторре, я рассказал вам это вовсе не для того, чтобы вы утешали меня и говорили, будто бы от проклятья найдётся средство… Вы даже не представляете, как мне надоело подобное враньё!

Габриэль резко мотнул головой — так, что короткие пряди светлых до белизны волос упали ему на лоб. И, захохотав, откинулся на спинку кресла.

Асторре подумал, что чёртов мальчишка, видимо, уже изрядно пьян. Даже странно, если учесть, что пил он куда меньше своего собеседника, если только не начал до его прихода.

Хотя, если призадуматься, на месте Габриэля Асторре предпочёл вообще бы не трезветь. И уж точно не стал бы тратить отпущенное ему время на то, чтобы вызволять из цепких лап Белых Псов всяких недоумков, от которых отступились даже их родственники.

А Габриэль между тем, вновь выпрямившись в кресле, хрипловато сказал:

— Прошу прощения, — и продолжил, криво усмехнувшись: — Да и, если призадуматься, пара лет — тоже не такой уж краткий срок, за них многое можно успеть. Просто стоит подумать и о том, что будет… после тебя.

Дальше он говорил уже неторопливо и тихо, но чётко.

Асторре же внимательно слушал рассказ о самых дорогих его собеседнику людях — сестре Лавинии и друге — Рихо. О прочем его семействе — любящем, но слишком высокомерном, чтобы принять воспитывавшегося в доме Фиеннов и ставшего Габриэлю ближе родных братьев бастарда, чьими родителями были знатная эдетанка и соблазнивший её бахмийский пленник… И о желании Ледяного Меча позаботиться о Рихо, у которого после смерти лучшего друга не останется никого, кто защитил бы его от интриг церковного скорпионьего гнезда.

— Рихо — отличный церковник: умный, смелый и честный, — убеждённо говорил Габриэль, и Асторре зачарованно глядел на светлое пламя, полыхавшее в его глазах. — Но у него удивительный талант не ладить с руководством и вляпываться в сомнительные истории. Вы же, Асторре, я уверен, недолго останетесь в младших офицерах. Совершите что-нибудь умеренно-героическое и вернёте себе прежний ранг… А то и получите повышение. Так что, надеюсь, если ваши пути с Рихо пересекутся, вы сможете если не оказать ему покровительство, то хотя бы быть к моему другу снисходительным. Услуга за услугу, как принято на нашем благословенном побережье, ммм?..

Асторре на мгновение почувствовал, как его охватила жгучая чёрная зависть. Что особенного было в этом Рихо Агиларе? Из-за чего такой гордый аристократ, как Габриэль, оказался готов ради него заключать сомнительные сделки?.. Но всё же он сказал в ответ:

— Конечно, Габриэль. Не сомневайтесь, я не забуду о своём обещании.

— Отлично! А теперь, думаю, можно перейти и к более приятной части сегодняшнего вечера. Скажите, вам нравятся нуашийки?

— Никогда не имел с ними дела, — честно сказал Асторре, несколько опешивший от резкой смены темы.

— Я, признаться, тоже, — Габриэль спрятал улыбку за полупустым бокалом вина. — Но давайте попробуем приобщиться к островной экзотике. Говорят, они танцуют какой-то особый танец с веерами, в конце которого их тела остаются прикрытыми только… собственно, веерами. Ну, а если островитянки нас не впечатлят, тут есть девушки из всех цивилизованных и варварских земель, присмотрим кого-нибудь ещё.

Нуашийки и вправду оказались хороши. Юные, тонкие, гибкие, но с округлыми грудями и задницами. Даже желтоватая кожа изящных танцовщиц не показалась Асторре отталкивающей. А про маленький рост островных красоток он не преминул пошутить, когда уводил в роскошную спальню сразу двух льнувших к нему девиц.

Но каждый раз, когда Асторре думал о той ночи, то вспоминал не раскосые непроницаемо-чёрные глаза любовниц, а совсем другие — искристые и светлые, в которых веселье мешалось с отчаяньем.

========== Глава 13. Страхи и сомнения ==========

— А камни настоящие?.. У всех Гончих такие кинжалы есть? — тёмные глаза сверкали в тусклом свете зажжённой Рихо свечи неподдельным восхищением. А вот страха в них не читалось вовсе, что было довольно-таки странно, если учесть, что к шее их обладателя только что прижимался тот самый кинжал.

Заметив тень на пороге своего временного жилища, Рихо ожидал увидеть кого угодно, от не в меру похотливой сектантки, желающей со скуки свести поближе знакомство с одним из объявившихся в поселении мужчин, до приманенного еретиками отродья Бездны. Но никак не мог подумать, что его гостем окажется долговязый лопоухий паренёк лет пятнадцати, назвавшийся к тому же сыном главы поселения.

— Настоящие, — со вздохом ответил Рихо. — И — нет, не у всех. Это… подарок. Но скажи-ка… Шарль, ты ведь не полюбоваться на кинжал пришёл сюда посреди ночи?

— Нет, — мальчишка упрямо мотнул головой. — У меня есть что вам рассказать о пропавших людях. А днём меня бы заметили.

— Да? И с чего бы такое доверие к врагам твоей веры?

— А разве вы враги? Вы же не жечь нас пришли, а защищать.

— Вот только твой отец почему-то этого не понимает.

— Он многого не понимает! — Шарль упрямо выпятил подбородок. — Да только спорить с ним бесполезно… Он и Ноэми с отцом выставил! Сказал, что из-за них поселенцы из общины пропадают. Да только, вон, Манон на днях исчезла, хотя Бернары уже успели уйти!.. Вот я и решил просто заглянуть к вам.

— Та-ак, а вот это очень интересно, — протянул Рихо, усевшись на разворошённую постель и жестом пригласив Шарля пристроиться рядом: стульев в хижине не было. — Давай-ка, расскажи поподробнее о Бернарах. И обо всём остальном — тоже.

Долго упрашивать не пришлось, и на Рихо обрушился ворох сведений об общине, строгих воспитательных методах Родольфа и восторгов Шарля по поводу Ноэми Бернар — совершенно незаурядной, если верить словам рассказчика, девицы шестнадцати лет, у которой волосы были «как серебро».

Правда, Рихо гораздо больше заинтересовала не красота юной еретички, а конфликт её отца с главой поселения и недавнее исчезновение той самой Манон. Но о первом мальчишка знал только со слов Ноэми, которая ничего внятного ему не сказала, просто обозвав Родольфа «паршивым трусом», из-за чего они с Шарлем крупно поссорились. А о Манон Шарль сказал, что та часто ходила в джунгли, собирая какие-то корешки и плоды для снадобий своей матери-лекарки, да к тому же всегда была «немножко не в себе». Поэтому вполне могла забрести достаточно далеко, чтобы попасться диким зверям или попросту заблудиться. Правда, поселенцы её уже искали, но сами сильно углубляться в опасные заросли не рискнули.

Выпроводив Шарля перед рассветом, Рихо чувствовал себя абсолютно невыспавшимся, но зато получившим богатую почву для размышлений. И решил перед вылазкой в джунгли непременно заглянуть к матери Манон. Желательно только было сделать это незаметно. Как пройти к дому Марты Руже, Шарль подробно расписал, поэтому Рихо не мешкая отправился туда. Шанс, что его визит заметит кто-то из поселенцев, конечно, оставался, но несколько меньший, чем в более поздний час.