Оба повернулись и прислушались – в квартире было подозрительно тихо.

Взбешённая женщина слонялась из угла в угол. Окно – сиреневая стена с куском потолочной вагонки – дверь – снова стена – окно. Слава те господи, кондей воскрес.

– Марта, успокойся, – на пару приговаривали сидящие на кровати и водящие туда-сюда носами Викуля и Виталик.

– Я просто не понимаю, – кипела «тигрица». Кстати, платье под стать. – Неужели ей настолько на меня плевать, а, Викуль? Можно же было как-то мирно вопрос решить, я же не враг ей. Я всё понимаю, телефон забыла, бывает. Но подумать о матери разве нельзя? Что она переживает, ночь не спит.

– Молодёжь нынче нервная, – бесцветным голосом отозвался Виталий.

Марта нахмурилась. Себя-то она старухой не считала. Тридцатипятилетней женщине в душе было… ну, максимум двадцать. Да и не только в душе. На неё до сих пор обращали внимание молоденькие ребята. Один абитуриентик даже стихи писал. Но ей-то уже стрёмно зажигать с такими, а Виталий – вполне приличный вариант. Программист, естественно очкарик – классика жанра – худой, высокий, сутулый, тихий. Зато зарабатывает хорошо и по улице пройти не стыдно – бабки уважают, здороваются. Да, дочь его, конечно, ни во что не ставит, зато маме он нравится. А нравится ли Виталик самой Марте – это теперь не важно. На фоне тех козлов, что были до, этот – почти апостол.

– Антипова, успокойся, сядь, – не выдержала Викуля. – Никуда она не денется, погуляет и вернётся. Да и телефон же, кажется, взяла.

– Нет, мне просто обидно, – Марта плюхнулась в как будто специально оставленный под её широкие бёдра промежуток на кровати, меж двумя близкими людьми. – Мне обидно, что она вот так со мной, как с… как с… – женщина никак не могла подобрать подходящее слово.

– Ну ты же сама всегда хотела, чтобы вы с дочерью как подружки, – поглаживала по плечу её сестра.

– Ну да, но уважение-то должно быть… даже к подружке.

– Это просто переходный возраст, – заладил мужчина.

– Пойдёмте лучше на пляж, – вдруг предложила Вика. – Завтра уезжать, а мы даже не обгорели ни разу…

На пляже было полно народу. Не удивительно – время одиннадцатый час утра. Даже последние алкаши проспались. Сёстры раскинули каждая своё покрывало прямо на песок – в шезлонгах Антиповы не видели смысла, когда такая приятность под ногами. Солнце, конечно, уже палило вовсю. Но у запасливой Марты с собой имелся пузырёк дорогостоящего средства с максимальной степенью защиты, так что переживать было нечего. Женщина всегда заботилась о своей красоте – это в возрасте её дочери позволительно такое легкомыслие – выходить на улицу, не обмазавшись кремом с SPF хотя бы от двадцатки. А вообще, и ей нужно сказать, чтоб так не делала. Марта вот в детстве обгорела, семь часов к ряду пропалывая ненавистную картошку, теперь все плечи в пигментных пятнышках, как у замарашки. Картошка та, к слову, первая и последняя в её жизни была, слава те…

Запекаясь под горячими лучами, женщина думала о дочери. А ведь правда, самый возраст. Первая любовь, всякие глупости. Как раз в этом возрасте Марта совершила свою самую большую в жизни ошибку. Ох, нет, порой и в душе ей не двадцать. Всё-таки опыт есть опыт, каждый сам набивает свои шишки. Но как бы всё-таки хотелось, чтобы её дочь таких ошибок не совершала, чтобы всё иначе было у неё, и поменьше боли.

– Викуль, ты с телефоном? – из-под прикрывающей лицо соломенной шляпки спросила Марта.

– Ага, – вяло отозвалась сестра.

– Позвони ей.

– Лаадно, – послышался вздох…

***

Нагулявшись по немногочисленным поселковым улочкам, Санька вышла на набережную. Какое прекрасное место – жизнь кипит круглосуточно. И если б Антиповой так не хотелось спать, она бы уже пританцовывала вон в той кафешке, под бархатный голос вон того чернявого дядьки. Но сейчас этот голос её только убаюкивал. Выдохшаяся девушка присела на скамейку и достала из кармана шорт на сей раз незабытый телефон чтобы проверить – вдруг Егор написал, а она не услышала, но тут заиграла мелодия входящего – сейчас это были «Штампы» певицы Максим.

– Да, Викусь, – ответила Санька, которая была хоть и вспыльчивой, но сравнительно быстро отходила.

– Санька, где ты?

– Гуляю.

– Где гуляешь, козюлька? Мать волнуется.

– Пусть не волнуется, я вернусь.

– Когда? Мы…

– Вернусь! – перебила внезапно вспыхнувшая девчонка и скинула вызов.

Неохота разговаривать. Убрав телефон обратно, она откинулась на спинку и, пытаясь держать глаза открытыми, уставилась вперёд, на снующих между торговыми точками прохожих. Но вскоре их пёстрые силуэты расплылись в мутные цветные пятна…

– Девушка!

Санька очнулась. Она что, задремала? Взгляд наткнулся на большие карие глаза, показавшиеся Антиповой знакомыми.

– Санчес? Антипова? – улыбнулся парнишка с оголённым загорелым торсом и жевачкой в зубах, и девчонка резко вспомнила:

– Наумов? Сашка, это ты?!

Санька накинулась на земляка, чуть не задушив того в объятиях. Она просто офигела. Он-то как здесь оказался? С Сашкой они в детстве морковку с бабулиного огорода «тырили», в карты рубились в детском домике и лазили по заброшенному садику.

– Я, – кивнул паренёк, не двигаясь с места.

Санька узнавала своего застенчивого, милого, отзывчивого и весёлого давнего друга. А он почти не изменился – те же добрые глазюки, скромная улыбка. В детстве Антипова часто гостила в Н-ске у бабушки. Та жила (и по сей день живёт) в кажущемся каким-то рудиментом на фоне отстроенных высоток деревянном домике, а Наумовы по соседству. Но потом они пропали, и дом их тоже пропал. Бабуля сказала переехали. Жаль, контактов никаких не сохранилось, а то, может быть, наведалась бы как-нибудь Санька к Саньку в гости.

– Ты чего здесь делаешь? – весело спросила окончательно ожившая девчонка.

– Так то же, что и ты. Отдыхаю.

– Как? С кем? С предками что ли здесь? – Саньке не терпелось всё узнать.

– Да нет, я с друзьями.

– С друзья-а-ами, – завистливо протянула Антипова. – Круто тебе.

– Не жалуюсь, – сдержанно ответил парень, и отвлёкся на завибрировавший в руке телефон: – Извини… Да?.. На улице Ленина… Так, прогуляться решил…

Пока Наумов разговаривал, Санька не могла поверить своим глазам. Ей померещилось? В высветившейся на экране Сашкиного смартфона фотке она успела узнать… своего ночного знакомого, чьего звонка сама так сильно ждала.

– …Ладно, Рус, увидимся, – закончил Саша, и девчонка сдулась.

Какой такой Рус? Неужели показалось? Может, просто похож?

– А что за друзья у тебя? – аккуратно спросила она. – Я их знаю?

Не исключено. Ведь в их детской компании периодически появлялись и новые лица.

– Нет, вряд ли. Это одноклассник мой со своей сеструхой.

Мм… Егор же был с сестрой – вспомнила Санька. А, может всё-таки?..

– Как зовут? – стараясь не выдать волнения, поинтересовалась она.

– Тебе зачем? – щурясь от солнца, усмехнулся Саша. – А, можешь не отвечать. Тебе скучно? Ты с предками?

Санька бодро закивала головой.

– Тогда пойдём, познакомлю? С нами точно не соскучишься.

– Пойдём, – обрадовалась девчонка.

– Ну что? – ровным тоном спросила Бельская, когда сидящий рядом братец отнял трубу от уха.

– Сказал гуляет, – ответил тот и снова развалился, примостив голову на подлокотнике дивана и крутя телефон в руке. – Алинка, а ты кормить нас думаешь?

– Ой, Рус, только не это, – скривилась девушка. – Опять ты о жрачке. Хочешь, пойдём в кафе…

– Мм, – с закрытыми глазами поморщился Ерусланов. – Теперь там дрянь какая-то, я уже был.

– Ты про какое кафе? То, что возле дома? Так нормальная там еда. Пицца вкусная.

Ведя вялую беседу, Алина скользила взглядом по груди и рельефному прессу парня, борясь с желанием прикоснуться к ним губами.

– Сучка ты, – усмехнулся Егор и, сделав лёгкий рывок, поднялся.