– Только то, что сказал, инспектор. Используйте, как хотите.

– Объяснитесь!

Снова вскользь взглянув на меня и демонстративно отвернувшись от Фрэнка, Курт улыбнулся Ли Гаррисону и предпочел общаться с ним:

– Перед вами фанатик от науки, сэр. Такие люди, как я, не работают на благо человечества, они просто решают задачи и получают от процесса наслаждение. Чистая наука, наука вне морали и этики – довольно опасная штука. Как ядерный взрыв. «Феникс» – лекарство и яд. Введенный в определенной концентрации, он способен частично подчинить мозг пациента и открыть его воздействию извне. Здесь вы правы: я нахожусь под влиянием препарата и потому лишь веду светскую беседу с полицейским, доставшим меня за последние месяцы.

Слайт покраснел от негодования, но Курт на него даже не смотрел, он играл с профессором:

– Раз уж речь зашла о человечестве… Я много слышал о вашей клинике, профессор Гаррисон, и был бы рад продолжить работу, используя вашу научную базу. Не теперь, теперь я болен. Да и занят. Но, скажем, через год?

– Когда вам будет угодно, милорд! – с улыбкой согласился профессор, заинтригованный столь странным предложением. – Всегда рад помочь такому ученому, как вы.

Ученому?! Так Курт Мак-Феникс – все-таки ученый? И чем он, интересно, занят? Теперь?

– Вас отравили своеобразным способом, – буркнул, напомнив о себе, инспектор, – отравленным дротиком. Не волнуйтесь, с вашей помощью я найду преступника и…

– Я не собираюсь помогать вам, – отрезал Курт. Закономерный итог, что уж там. – Это ваши проблемы, инспектор.

– Милорд! – подскочил Слайт в крайнем изумлении: – Как прикажете вас понимать? Вы лежали в коме на операционном столе, вас едва успели спасти, на вас покушались! Убита молодая красивая девушка, убиты шесть девушек, вы отдаете себе отчет, что их убивают из-за вас?

Мак-Феникс кивнул.

– А то, что их убивают вашим ножом, вы понимаете?!

Курт снова кивнул и задумался. Со стороны казалось, он уснул, Гаррисон даже сделал новый знак санитару, но я их удержал, по дыханию Курта я чувствовал, что разговор не окончен.

– Было два ножа, инспектор, – наконец, совершенно спокойно ответил Мак-Феникс. На фоне взбешенного Слайта он смотрелся дико и вызывающе, и он явно делал одолжение полиции.

– Что?

– Первый нож я отдал Сандре, она выпросила его, весь мозг мне проела, ну и получила в подарок, на свою беду, – Курт вздохнул, едва заметно, но я его слушал и уловил это секундное сожаление. – Коллекция принадлежит Даймону, я просто, так сказать, хранитель древностей, поэтому перерыл все аукционы, но купил такой же, восполнив потерю. Его-то и украли.

– Почему вы не подали заявление в полицию, милорд? – укорил озадаченный Слайт.

– Я подал, – усмехнулся Мак-Феникс. – По месту жительства. Просто вы не удосужились проверить. Приезжали ваши собратья по цеху, осмотрели нашу дыру и приуныли. О препарате я не сильно распространялся, нож оказался недостаточно дорогим и редким. Обратитесь в Пул, инспектор, пусть поднимут бумаги за тот год.

Слайт потеряно хлопал себя по карманам, разыскивая сигареты. Его пачка лежала тут же, на столе, но он ее игнорировал.

– В Дорсете полиция работает безобразно, – уколол напоследок Курт. – На этом все, господа. Я устал и хочу отдохнуть. Инспектор, передайте поклон миссис Слайт.

– Вы не поленились узнать мой адрес и имя моей жены, милорд, – угрюмо заметил Слайт, вновь сжимая кулаки. В его голосе мешались укор и угроза.

– Я люблю играть на равных, – Мак-Феникс переместился в привезенное санитаром кресло. – Вы хотите знать обо мне все и ничего не дать взамен. Это смешно. Заметьте, я не присылал к вам подставного психиатра. Я пришел сам, познакомился и подружился. У вас разговорчивая супруга, инспектор…

Лорд замолчал, медленно, но верно погружаясь в сон; Гаррисон дал отмашку санитару и сам пошел за креслом, следя, чтобы пациенту было комфортно. Его крайне заинтриговал препарат Мак-Феникса и совместная работа над ним, научная проблема, ради которой он уже готов был исполнить любой каприз и простить лорду все прегрешения.

Когда они скрылись за стеклянной дверью клиники, Слайт грузно упал на скамейку и наполнил стакан порцией неразбавленного виски. Смачно проглотив необходимое лекарство, инспектор откинулся на спинку и замотал головой. Некоторое время я ждал каких-то слов, поясняющих действие, но Фрэнк молчал, и я не стал его тревожить. Должно быть, так он укладывал в голове полученную информацию.

Я тоже налил себе немного, продегустировал и покачал головой:

– Вполне приличный виски.

– А он и не говорил, что дрянной. Просто не лучший, и это правда.

Я кивнул и взял в руки бутылку.

«Подставной психиатр!» – вот что вертелось у меня в голове. Выходит, он знал и об этом. Интересно, как скоро он получает необходимую информацию?

А еще я думал о том, как быстро стираются привычные с детства границы и рамки. Плотно общаясь с Куртом, причем общаясь «на ты», уча жить спокойно и размеренно, я как-то забыл, какая сила стоит за подкинутым мне пациентом. И вот я держу в руках полупустую бутылку «Клана Кэмпбелл» с парящим соколом и вспоминаю пренебрежительную фразу: «У нашей семьи…». Признаться, я совсем забыл, какова семья Мак-Феникса, он был настолько одинок, настолько сам по себе, что не воспринимался частью стаи, частью древнего могущественного клана; видимо, Слайт тоже вспомнил об этом, он нахмурился и что-то забормотал, потом потянулся за забытым пледом традиционных цветов дома Аргайл и невесело рассмеялся:

– Я наивный слепец! Ну как его посадить, скажи на милость? Меня просто сожрут с потрохами его родичи, сожрут и не заметят!

– А что ты намерен ему предъявить? Смерть Даньер? Слайт, у него три свидетеля!

Инспектор махнул рукой, допил виски и пояснил:

– Да я по привычке, Патерсон, не бери в голову. Остановиться не могу. Скажи, он взаправду только что отказался помочь? Или это очередные понты? Ну, в смысле, должен же человек понимать, чем рискует?

– Я думаю, ты его выбесил, когда зачитал свою формулу. Что ты хотел использовать против него, скажи на милость? Довольно глупо, ведь он уже нам помогал, это в его интересах.

– Ну, формула, без формулы я ему кто? Никто, а так – инспектор Скотланд-Ярда. Ведущий, между прочим, официальный допрос. А то расселся, как король, чужим виски угощает! Ну и вот. Я тоже выбесился, ты меня знаешь. Глупо, признаю, что ж теперь. Поговоришь с ним, Джеймс? Ну, типа, простите, Повелитель, ваш полицейский раб смиренно умоляет… Как там еще? Коленопреклоненно! Червь ничтожный! Бля. Как ты его терпишь, если честно?

– Привык. Мы, психиатры, народ терпеливый. Тебя же я терплю!

– Ха, ты сравнил, на фоне этого мерзавца я просто ангел! Слушай, может, завалимся в паб, перекусим, поболтаем? Или снова будешь от светлости мух отгонять?

– Не буду, – решился я, вставая с места. – Устал и есть хочу. Да и вообще… Пошли, короче.

– Вот-вот, я тоже что-то заскучал без твоих нотаций! – развеселился Слайт. – Ох, и задам же я вечером Беррил, мало ей не покажется!

***

Мы засиделись в пабе до пяти. Хорошо выпили и славно поболтали о разной всячине, о глупых накопившихся пустячках, о дочери Слайта и о моих статьях, между кружками пива. Я старался забыть о том ужасе, что испытал за вчерашний день, а Слайт пытался расстаться с любимой версией. Почему он лично, инспектор Френсис Слайт, подозревал Мак-Феникса? Да потому что у Мак-Феникса кумиром детства был Пифагор! Не хмыкай, Джеймс, это тебе не просто благообразный дяденька с бородой и штанами! Он, между прочим, сочинив теорему, замочил целое стадо быков, типа жертва богам, мать их! А тут не быки, так, ошибки молодости. Изобрел свой препарат – раз, и нету Сандры Тайлер. Испытания прошли удачно? Два, Диана Хоумворд. Ритуал! Скажешь, нет? Что ж, я сказал. Даже сдал Пифагора, который, по последним данным, не «сочинил», а попросту спер теорему у вавилонян. Битый час мы спорили с ним о Пифагоре, кто бы мог подумать! Мы вспомнили все байки и анекдоты о древнем философе. Старина Фрэнк был в явном кризисе и нуждался в моей поддержке. Я помогал, как мог, разгружая его разум и отвлекая от критического замкнутого цикла подозрений, я трудился над его маленькой манией (как ни забавно это сочетание само по себе!) и искренне наслаждался, отвлекаясь от собственных проблем, возможностью попрактиковаться в психотерапии. Последнее время мне так редко выпадал шанс заняться делом, что дух захватывало от скромной позиционной партии за рассудок друга.