Люди любят своих идолов, да. Но они совсем не хотят облегчать их жизнь, иначе наблюдать за ней перестало бы быть таким захватывающим занятием.

Рон открыл было рот, чтобы что-то сказать и рассеять неловкость, витавшую в воздухе, но в коридоре послышался характерный хлопок, — и он с облегчением размяк на стуле. В следующую секунду на кухню впорхнула улыбающаяся Гермиона: глаза её сверкали, а шоколадные кудри словно бы подпрыгивали в такт её танцующим шагам.

- Здравствуй, Гарри! — Заметив друга, она подошла к нему и, наклонившись, крепко обняла и чмокнула в щёку. — Я очень рада, что ты к нам зашёл, — искренне добавила она.

- А меня? — притворно надулся Рон, и молодая миссис Уизли, лукаво ему подмигнув, покачала головой и звонко рассмеялась.

Увидев, как эти двое увлечены друг другом, Гарри ощутил, как к горлу подступает странное, колючее чувство, и ему стало неуютно. Правда, он тут же разозлился на себя: его друзья счастливы вместе, а он должен быть счастлив за них, и точка. В ответ на эти мысли в нём чёрной дырой недовольно заворочалась пустота. Всегда ли она там была, подобно вулкану, который присутствие Джинни попросту заглушало?..

- Гарри, — услышал он голос Гермионы, как сквозь вату.

- А? — Поттер рассеянно заозирался. — Прости, Герми, я задумался. Но, кстати, мне, пожалуй, уже пора. — Парень встал, устало отметив про себя, как его друзья настороженно переглянулись. Часы, висевшие над входом в комнату, показывали восемь вечера.

- Но ведь ещё рано, — осторожно заметила ему подруга, проследив за его взглядом, — да и я только пришла, Гарри, мы ведь даже не успели поговорить!

- Да, — весомо вставил Рон, никогда не отличавшийся особым красноречием, что, впрочем, никогда не умаляло его желания поддержать любимую.

- Но ведь ты наверняка устала, Герми. — В глазах брюнета читалось: «Оставьте меня в покое, Мерлина ради».

- Хорошо, — неожиданно быстро пошла гриффиндорка на попятную. — Но давай я с тобой немного пройдусь. Ты же ещё погуляешь?

Чета Уизли снимала квартиру на самой окраине Лондона, в Ричмонде, который слыл одним из самых очаровательных уголков города, со множеством парков и просто живописных мест. Девушка знала, что у Гарри почти сразу после их переезда выработалась довольно рискованная привычка аппарировать домой только после продолжительной прогулки, — и ему было всё равно, что его за этим может застать кто-то из магглов.

— Ну, окей. — Парень был не то, чтобы очень доволен таким раскладом, но, коль скоро Гермиона была столь бесцеремонна, значит, ей важно было с ним поговорить.

Он коротко попрощался с Роном, набросил на плечи пальто, подождал, пока подруга зашнурует свои замысловатые ботиночки. Уже выйдя на улицу, они несколько минут шли молча. Потом девушка как-то очень просто, наивно поинтересовалась:

- Как думаешь, ты любил Джинни?

- Да. Как же иначе?. Но какая уже разница? — было ей усталым ответом.

- Просто, — Гермиона на секунду запнулась, а потом продолжила, осторожно подбирая слова, — ты пойми меня правильно, Гарри, но мне всегда казалось, что из вас двоих неземная любовь приходилась именно на Джинни. Конечно, я не могу быть уверена в этом, в этих вопросах никогда не угадаешь, но я смею надеяться, что хорошо знаю тебя, Гарри. Ты… А, Мерлин, — Она тряхнула своей непослушной копной, будто злясь на саму себя и на что-то решаясь. — Все ожидали, что ты с ней будешь. И ты был, даже не задумываясь о первопричине. Для тебя это было естественно, потому что, Гарри, ведь от тебя все всегда чего-то ожидают! Но рядом с ней у тебя никогда не горели глаза.

Парень остановился, как вкопанный. Нет-нет, она неправа. Она не может быть права: если всё действительно так, то почему тогда он впал в такую депрессию после их с Джинни расставания, — не досдал ТРИТОНы, не пошёл на службу в Аврорат, толком не виделся ни с кем, кроме Гермионы да Рона, и, в конце концов, не нашёл себе кого-нибудь?

Любовь в каждом отдельном случае выражается по-разному, ведь правда? Может он, Гарри, попросту не относился к тем, у кого горят глаза. Ему было достаточно того самого человека рядом, чтобы чувствовать почву под ногами, целенаправленность, выверенность, — иными словами, всё то, чего ему так не хватало по жизни до этого. И рядом с Джинни он чувствовал именно это: прожорливая дыра внутри переставала жадно ворчать, пусть и всё ещё требуя к себе внимания, но уже не столь настойчиво. Он любил дочь семейства Уизли за то, что она была его оплотом, захлопывая с грацией бабочки его личный ящик Пандоры, сама о том, возможно, не подозревая.

Да, так и есть, мысленно заверил себя гриффиндорец. И это привело его к неожиданному выводу: если такое могло прийти в голову Гермионе, то Джинни — и подавно, с давлением, под которым она была ежеминутно, будучи девушкой Героя! Значит, не всё потеряно, надо только дать ей понять! Ощущая небывалый прилив духа, он развернулся к подруге всем корпусом и горячо заговорил:

- Герми, пожалуйста, попытайся сейчас меня услышать. Я люблю Джинни, мне плохо без неё, мне она нужна. Я чувствую, что без неё совсем потеряю себя. — Тут девушка нахмурилась, явно собираясь как-то возразить. — Нет, прошу, не перебивай меня. Да, возможно, я недостаточно часто говорил и показывал свои чувства, но ты сама прекрасно знаешь, какое тогда было время. Джинни не могла не понимать этого. Ты сама сейчас сказала, что она меня очень любила. Значит, во всей этой истории с Малфоем определённо что-то не так! Осталось всего два дня, и если я будут сидеть сложа руки, то потом уже будет ничего не исправить.

Гермиона недовольно поджала губы. В такие мгновения она чем-то напоминала Макгонагалл, такую же непоколебимую и суровую. Между тем, в её пронзительных тёмных глазах застыла тревога.

- Я видела их. Он так смотрит на неё, Гарри… Нужно быть очень искусным актёром, чтобы сыграть такое. Да и право, зачем ему вся эта головная боль, если это не любовь? Он вертится в среде, противящей всем его взглядам и жизненным принципам, общается с теми, кого со школы недолюбливал, сталкивается с общественной неприязнью за то, что увёл невесту у народного любимца — а он, между прочим, и так не был на хорошем счету. Его мать Джинни терпеть не может, даже его домовики её не слушаются!

- Да мало ли, какие у него могут мотивы! — вспылил Гарри. — Вспомни шестой курс: вы мне не верили, вы были убеждены, что я помешался на Малфое, а что в итоге?

- Это верно, ты всегда очень тонко чувствовал всё, что касалось него… — пристыженно пробормотала Гермиона.

- Поэтому я прошу тебя поверить мне в этот раз. Это очень важно для меня. Пожалуйста, помоги мне доказать, что Джинни ошибается в Малфое.

Гермиона видела надежду, отражающуюся от его лица словно церковные свечи в глазах фанатика. Она вспомнила о том, что этот юноша выказывал чудеса храбрости не раз и не два, вспомнила, как он неоднократно спасал этот чёртов магический мир, вспомнила, как он пожертвовал собой ради него, вспомнила — и сдалась, кивнув. Она была уверена, что это он — вовсе не Джинни — ошибается насчёт Малфоя, только вот иногда быть другом — это необходимость отринуть здравый смысл и оказаться вовлечённым в затею, обречённую на провал только оттого, что близкому тебе человеку это нужно.

- Это значит — да?

- Да. Вот только как ты собираешься это доказать?

Повисла неловкая пауза. Гарри неуклюже стоял, запустив правую руку в волосы и ероша их. Учитывая, как неожиданно он на всё это решился, некоторых аспектов своего плана он продумать явно не успел, — да и самого плана, в общем-то, у него не было. Рефлекторно, его глаза вновь с мольбой обратились на Гермиону. Та деланно громко вздохнула.

- Ладно. Доверься мне, я всё придумаю.

***

Гарри нервничал: Малфой должен был встретить его в ресторанчике «L’amour non partagé» на Терринсон-стрит в 11:30, а было уже 11:35. Вернее, не совсем его, а Джинни, и не то, чтобы должен, но Гермиона утверждала, что именно так было условлено между влюбленными накануне. Откуда ей было известно об этом, а также куда подруга дела настоящую Джиневру Уизли, парень предпочитал не знать. Герми практически приказала ему слепо довериться ей, и он, до того моливший её о помощи, не посмел возразить и словом, — за исключением момента, когда полчаса тому назад она протянула ему склянку с переливчато-золотистым напитком, пахнувшим морем. Оказалось, что ей таки удалось достать готовое Оборотное зелье, которое они обсуждали накануне, через кого-то в Министерстве, — качество не вызывает никаких сомнений, уверяла гриффиндорка, так что действие продлится максимальные 12 часов. «Компонент другого человека» она, естественно, уже успела добавить. Затем она заставила его переодеться в одно из платьев Джинни, нацепила на его левое запястье женские часики на тонком кожаном ремешке («Главное — следи за временем!»), а потом, не дав толком «войти в образ», сказала ему аппарировать сюда. Поттер, тем не менее, не был задет тем фактом, что с ним особо не нежничали. В конце концов, всем было известно, что Гермиона Уизли, берясь за дело, никогда не делала его наполовину, и от всех участников процесса требовала ровно того же.