Сигарета в руке нервно пританцовывала, когда я путанно: то всхлипывая, то прихихикивая, рассказывал Анастасии свою скорбную историю.

– Стёп, ты… пил? – как и следовало ожидать, спросила подруга после того, как я закончил.

Я вскочил и забегал по комнате, видок у меня, наверняка был ещё тот, всклокоченные волосы, мятая футболка, джинсы, в которые я даже забыл вставить ремень:

– Дура! Ой, какая же ты дура! – завопил я. – Угораздило же меня связаться с такой идиоткой.

Я кричал все эти оскорбительные вещи Насте, понимая, что скатился до банальной истерики. Я кричал и хотел, чтобы она ушла. Я кричал и боялся, что она уйдёт.

Она не ушла. Она гладила меня по голове, словно маленького, а я рыдал, уткнувшись в её грудь, впервые думая о том, что Настя, наверное, будет совсем даже неплохой матерью.

– Ну, хочешь, я останусь и пойду с тобой в туалет, когда тебе… ну… надо туда будет? – прошептала она.

– Хочу, – кивнул я. – Хочу.

Конечно, мне вовсе не хотелось, чтобы она наблюдала за этим процессом, но оставаться один в такой момент я больше не мог.

Выплакивавшись на большой и тёплой Настиной груди, я заснул на диване, заботливо укрытый клетчатым пледом. А когда проснулся Насти рядом уже не было.

Захотелось в туалет. Я разозлился на Настю, ведь обещала же не уходить, ведь обещала же! Я потянулся за телефоном, чтобы ей позвонить. Но не позвонил, а швырнул телефон в стену, он разлетелся на составные части. Великолепно! У меня есть сломанный телефон, сломанный телевизор, сломанная жизнь. И всё из-за того, что я поссал не в том месте. Но так ведь не бывает! Такого точно не может быть! Бред! Люди убивают других людей и продолжают жить, выйдя из мест заключения. И никто им не является. Никто! Хотя… откуда мне-то знать?.. Может, и являются…

Кто-то постучал в дверь. Может, это была старуха, пришла заранее, может, вернулась Настя. Я не пошёл открывать. Я лежал и терпел до боли внизу живота. Стучать скоро перестали. А потом… потом… уже, когда не смог себя сдерживать, просто встал и обоссался в фирменные спортивные адидасовские штаны. Старуха не появилась. Наверное, радовалась где-то моему унижению. Ведьма.

На этот раз я не стал плакать. Просто снял с себя грязные вещи, запихал их в мусорный мешок и пошёл выбрасывать его в контейнеры во дворе. Мне показалось, что когда я подходил к контейнерам, из-за одного из них выглянула старуха. Но, может быть, это только показалось. Щёки мои пылали. Дома я измерил температуру, она была высокой. Я даже обрадовался этому: пошёл в поликлинику и открыл больничный лист, хоть на работу ходить не надо было теперь.

Я знал, что рано или поздно что-нибудь придумаю. Я должен был суметь придумать.

И я придумал. Как всякий маленький мальчик, попавший в трудную для него ситуацию, я кинулся к маме. Сам я родом из посёлка городского типа в шести часах езды на автомобиле от города, в котором я сейчас мучаюсь. Мысль о том, что, возможно, бабка не найдёт меня в другом городе, пришла внезапно, как всякая гениальная мысль. Маму я не видел давно. Почти год. Всё как-то некогда было до неё съездить. Если честно, особо близкие отношения у нас и не сложились. Мама не была такой уж нежной матерью, а я не являлся ласковым ребёнком. Конечно, я её любил. Она же мама. По телефону, опять же, звонил в неделю по два раза точно, да и денег высылал. На карту. Мама ко мне приезжать тоже не спешила. Говорила, что ей поезда не нравятся, а в машине укачивает. Мама у меня ещё нестарая. Ей всего-то шестьдесят пять. Ей нравится возится в земле, во саду ли в огороде, она, в общем, очень домовитая. У меня ещё и сестра есть. Старшая. Она живёт всё в том же посёлке. Тоже домовитая. С мамой они ближе. Ну, это понятно, девочки же.

С грустью подумал о новых адидасовских штанах. Может, не надо было выбрасывать. Постирал бы. Зачем переоделся? Лучше бы джинсы загубил, они старые уже были. Всё бабка треклятая. Ненавижу! Надо было столкнуть её со строительных лесов.

Я скидал в сумку кое-какие вещички и поехал. Пришлось ещё и новый телефон покупать. Когда вставил «симку» пришло несколько сообщений от этой предательницы Насти. Да пошла она. Дура! Я ей душу раскрыл, а она меня бросила. Наверняка, гадостей про меня кучу выдумала и убежала подружкам своим тупоголовым рассказывать. Все бабы одинаковые. Такой же старухой станет, как проклявшая меня ведьма, точно вам говорю.

На трассе мне, конечно же, захотелось в туалет. Справа – лес, слева – лес, туалет кругом. Я задумался. Ну, откуда здесь взяться бабке? Неоткуда. Теперь уж точно. Я остановил машину, отключил телефон и автомагнитолу, так, на всякий чёртов случай. Зашёл в лесок. Лес был прекрасен, невыносимо прекрасен. Зелёный, красный, жёлтый, он поражал своей нестерпимой красотой. Я на несколько минут даже забыл, зачем пришёл. Все мои проблемы разом будто оставили меня. Мне хотелось умереть, на этот раз от восторга, я обхватил руками берёзу и неожиданно сам для себя поцеловал её. Счастье переполняло душу, и она готова была взлететь, но бренность тела напомнила о себе. Я пристроился к ёлочке и справил свою нужду. Воровато оглянулся. Бабки не было. Обрадовался и зашагал к машине. Возле неё обнаружил доблестных сотрудников ДПС. Их присутствие меня не испугало, я не нарушал правил дорожного движения и неоплаченных штрафов не имею.

Сотрудников было двое. Я улыбнулся и… У одного из них была рация. Из неё сквозь потрескивание явно доносилось: «Ирод проклятый!»

Я схватил полицейского за руку.

– Гражданин, вам плохо? – забеспокоился он.

– Сердце? – участливо поинтересовался второй.

Я отчаянно ловил ртом воздух, а потом тупо грохнулся в обморок, последней моей мыслью было: «хорошо, хоть поссать успел.»

Очнулся я уже в больнице, куда меня доставили сотрудники ДПС. Городишко, в котором находилась больница, был ещё меньше, чем тот, в котором я жил сейчас. Больничный персонал оказался на удивление толковым и участливым. Они никак не хотели меня отпускать, но я, подписав отказ от обследования, всё-таки уехал. Я-то знал, отчего у меня случился обморок, но им ведь об этом не расскажешь. Одной дуре я уже рассказал сгоряча, теперь, небось весь город в курсе, растрезвонила, идиотка. Посмотрел пропущенные звонки. От неё было три. Больше ни от кого. Возможно, ещё и не всем. Санитары пока, видно, не были в курсе. Немного жаль даже. Может, и помогли бы.

Итак, я приехал домой. Уже был вечер. Мама обрадовалась. Сдержанно, как обычно, но я видел, что обрадовалась. Но тут же запереживала:

– Что-то случилось? Без звонка. А если бы меня дома не было? Ты в отпуске?

Я улыбнулся и выдохнул:

– Давай по порядку. Ничего не случилось, – соврал я. – Я в небольшом отпуске, недельном. Решил сделать сюрприз. Помочь убрать урожай картошки, насладиться работой в огороде и свежим воздухом. А Анька как? Позвоним ей? Пусть приходит. Замуж-то не вышла? – хохотнул я. – Как пельмень?

– Антон на работу устроился три дня назад, в город ездит, – племянник весной вернулся из армии и всё это время усиленно искал работу, а с Аней ты неделю назад разговаривал, что могло за неделю измениться? – ответила мама.

Мама выглядела хорошо. Она уже не работала, была на пенсии, занималась любим огородом, заготовками да книжки читала. Читать она любительница. В отличие от меня, я предпочитал кино, а читал только специализированную юридическую литературу. Вот политикой я интересовался всерьёз, новости любил, передачи дискуссионные всякие меня и правда занимали. Иногда, не очень часто, читал исторические книги. Документально исторические, фантазия автора в истории меня не прельщала. Хотя… что есть история? Рассказ, передаваемый от одного к другому, точно ведь сейчас не проверишь, что там было. Может, и не было ничего. Я лично раньше считал, что Наполеон был маленького роста, а потом выяснилось, что он никогда и не страдал комплексом своего имени.

Конечно, в своё время я прочитал кое-что из классики. Что положено прочитать всякому уважающему себя человеку. Я знал, как звали братьев Карамазовых, трёх сестёр Чехова и даже коня Дон Кихота. Ну, мало ли кто спросит случайно, чтоб не опозориться.