Не хожу пред боссом гибкой ланью,
Размышляя мельче на размер…
Хорошо, что я не лицемер.
Хорошо, что я не казнокрад:
Не пасусь ночами возле сейфа,
И за мной ни сплетников, ни шлейфа,…
Ни зарядят смертью автомат…
Хорошо, что я не казнокрад.
Хорошо, что в суетности дней
Мне не нужно роскоши и блеска:
За моей неброской занавеской -
Скромный мир из Солнца и теней.
Бриллианты светятся бедней.
Плохо только то, что этот мир
Не осмыслен нашими людьми;
Обесценен, проклят и забыт
Средь надгробных платиновых плит.
Не воспринятая древность
Среди рычащей городской шумихи
И толкотни измученных людей,
Глотающих в затяг пары бензина,
Стоял старик, с аккордеоном синим,
А рядом с ним – флейтистка, словно тень,
Поднять робея музыкальный вихрь.
Зевак столпилось… Кто-то близоруко
Острил в кулак, подначивал и… ржал.
Свистел деляга, требовал блатное…
И представляя видимо иное,
Флейтистку пошлой фразой обижал
Другой гурман, заказывая Круга.
И вот притопнув слабою ногою,
Старик схватил аккорд, затем другой…
Кивнул задорно робкой музыкантше
И заглушая надоевший кашель,
Облил толпу, минуя пять веков,
Далёких кельтов чувственным покоем.
Проснулась флейта… Кто-то смачно плюнул…
И… через миг зеваки разошлись.
Остался только пёсик вислоухий
Да в красной шляпке модная старуха…
Опять с блатными вкусы не сошлись.
И без оваций выстояв к полудню,
Флейтистка первой перешла на «бля».
Градусы возможности
«Разобрать дровяник – дело плёвое, -
Знай себе отковыривай досточки…
Чё тут вошкаться? – дело не новое…
Мал-помалу… и выстучу до ночи…
Две «фомы», молоток да смекалочка, -
А её у меня предостаточно…», -
Рассуждал Инокентий Михайлович
За поллитрою «Беленькой» давеча.
Завалился с тяжёлой головушкой
Аж к утру, проклятущей накушавшись…
И проспавшись, к высокому солнышку -
Похмелился… «Управлюсь до ужина…»
Взял инстрУмент и ринулся витязем
Покорять возовень перекошенный…
«Эх, я вас! Тыр-пыр-чих! Разойдитеся!
Вроде рухлядь, а доски хорошие…»
Три кастрюли гвоздей навытаскивал…
С полруки ржавых скоб навыдёргивал…
«Ты чаво, Иннокентий? Не царское
Это дело – надсаживать органы! -
Удивлялся сосед Иннокентия, -
Покури, дуралей! Окочуришься!
Ведь тебе же седьмое, не третие!…
Гвоздь то видишь? А чё так сощурился?»
С полнедели скрипели да бряцали
Под «фомой» непослушные гвоздики…
А казалось, работы то – взяться лишь:
Три подхода – и всё удовольствие.
Исцарапался, высох, измучился,
Безответны суставы? Болезненно…
Не избегший несчастного случая,
На лежанке лежит он рассерженный.
В пятку гвоздь угодил к окончанию:
Не вступить… И, как котик на цыпочках,
Иннокентий крадётся за чайником,
В напряженье, глаза свои выпучив.
Эко влёт за бутылкой решается!
А возьмёшься на трезвую голову,
И… не сходится, и… не вмещается.
В общем, «градусы» – «задница полная».
Не в том направлении
Искусно сколочен просторный скворечник, -
На будку собачью он чем-то похож.
Примотан к берёзе надёжно, навечно…
Да только вот жизни в нём нет… Узнаёшь,
Любезный читатель, ты эту картину?
Казалось бы, что там: живи – не хочу…
Но требует жизнь золотой середины,
Где было б уютно скворцу и грачу.
Не выручит ветка листвой золотою,
Подставив ладошку под нужным углом…
Ты глянь: над скворечником, надо же, строит
Невидная птица свой крохотный дом!
И грустный хозяин разводит руками;
Глядит на скворечник и… вот оно: вдруг
Внезапною радостью мысль возникает -
«Он смотрит на север, а должен – на юг».
«Бедный» мальчик
Вчера залил старушку снизу
Двадцатилетний пьяный хам.
И в три ручья ночным сюрпризом
Лилась вода. А хам–глухарь,
Болтался по двору с подружкой,
Деля с ней маты и вино,
«не замечая», что старушка
Кричит в открытое окно…
И вдруг, уставший от призывов,
Он рявкнул бабке матерясь:
«Чего орёшь?! Скажи спасибо,
Что я отмыл твою, бля, грязь!»
И вот, старушка крутит номер:
Звонит невестке на смартфон…
А та, о да-а-а… – мадам не промах, -
В сто раз умней, чем Пинкертон.
И подавляя всплеск эмоций,
Невестка в трубку говорит:
«Так, значит, стало быть, сдаётся
Квартира та? Хороший вид.
Жди «аварийку». Завтра буду
Ловить хозяина. Пока».
Хозяин знал уже на утро,…
Точней – хозяйка… Цель близка.
Ущерб оценен и оплачен.
Обидчик выселен пинком.
«Куда теперь он?… Бедный мальчик…»
«Через подъезд… Недалеко…»
«Марс»*
Руби волну трёхмачтовый красавец,
Смывая ил с просоленных бортов,
Над бурым морем тенью нависая
Великолепных рыжих парусов.
Лети, корабль, не дожидаясь штиля!
Топи суда скорлупочных флотов!
С такой оснасткой разве до идиллий? -
Ты ищешь войн, и встретиться готов
В любой момент с «приветливой» пальбою
Несущих грязь вонючих бригантин.
Раскрыв крыла, любуюсь я тобою,
Как против тьмы выходишь ты один.
В полсотню ядер пушки греют воду!
Красно-лилов, – ужасен цвет пальбы!
И вот он – бой! И… замерли поодаль
Акульи спины – чёрные гробы.
Орёт природа взорванным трезвучьем,
Дымы и пену, с птицами смешав…
А там, вдали, огонь рождает тучи,
Пугливо пряча в тучах звёздный шар.
Не ты на море – море под тобою
Волною льстивой меряет борта, -
Всё ищет, сволочь, нет ли в них пробоин,
Чтоб с дерзким шумом ринуться туда.
Глухи, к несчастью, «брамселевы уши»*.
«крест из костей» – мишенью на корме.
И ром пять дней дурманом не заглушит
Победный рёв беззубых «королей».
…………………………
Недолгой жизнью будешь ты наказан:
Таких посудин – старость не найдёт.
Уйдёшь, растаешь в образах и фразах,
Сомкнув гульбу, тобой поднятых вод.
Пройдут века, а с ними – поколенья,
Трусцой сквозь ночь трусливо пробегут…
Пускай на дне… Да хоть на дне Вселенной!
Но страх живёт…
… и не заснуть врагу.
«Марс»* – величайший трёхмачтовый корабль Швеции.
«брамселевы уши» – два небольших верхних паруса мачт.
«крест из костей» – деталь пиратского флага «Весёлый Роджер».
Белый танец Коло
По белесым лысым сопкам
Налита брусника соком, -
Перекрасила медведей
